«Уроки истории»: Михаил Копица о том, как подростки воспринимают прошлое

«К сожалению, сегодня историю воспринимают как пропагандистский, политический инструмент. Но это не так, и от этого нужно уходить», - считает учитель истории архангельской гимназии № 3 Михаил КОПИЦА. Нужно ли копаться в прошлом, чтобы произвести переоценку, и кто может вырасти из протестующего школьника? Об этом мы поговорили с Михаилом Николаевичем. Помнить всё - Выступление уренгойского школьника Коли в Бундестаге, где, как выражаются интернет-пользователи, он пожалел немецких солдат, павших на поле боя под Сталинградом, вызвало массу споров. Что, на ваш взгляд, произошло? - На мой взгляд, он сказал важную вещь, важную для всех нас. Невозможно всё время пестовать войну. Когда-то нужно начинать прощать. Здесь речь о том, что в каждой армии находятся солдаты, которые на самом деле не хотели воевать и которые оказались жертвами и заложниками обстоятельств. И всё время педалировать тему войны и неприятия врага, мне кажется чрезмерно. - Не получится ли перекос, когда мы все начнём говорить о жалости к врагу? - Полагаю, что прошлое нужно оставить в прошлом. - Есть такое мнение, что наши дети просто ничего не знают о Великой Отечественной войне. Сколько часов на изучение войны даётся в школе? - На данный момент у нас ещё действует концентрическая система изучения истории. Это когда Великую Отечественную войну мы изучаем два раза. Первый раз в 9 классе, в курсе всеобщей истории, в общей сложности - это 6 часов. И потом в курсе истории России 3 часа. Этого вполне достаточно, тем более что в профильных классах часов больше. К тому же, если мы увеличим количество часов по истории войны, нам нужно сократить количество часов по истории другого периода. Вы какой период хотели бы сократить? - Ну, наверное, самый ранний. Это как-то очень уж далеко от нас. - Не совсем понятна вот как раз война. Потому что у школьников зачастую возникает когнитивный диссонанс, когда СМИ дают откровенно пропагандистскую информацию о войне в больших масштабах. Это и документальные фильмы, и политические ток-шоу, и заявления политиков. И когда подростки видят то, что есть в учебниках, которые были написаны в те времена, когда эта вакханалия ещё не началась, где довольно сдержанная позиция, где поднимаются вопросы, например, об ответственности за развязывание Второй мировой вой­ны, они теряются. Как так? В учебнике одно, а в окружающем мире по-другому? Здесь есть ещё проблема: мы живём в обществе полиисторичном, то есть у нас существует множество «памятей» о прошлом, и зачастую эти «памяти» находятся в конфликтах друг с другом. Всех заставить думать и помнить одинаково невозможно. К примеру, та же самая война: мы выбираем, что помнить. Одни предпочитают помнить победу и героизм, а другие - коллаборационизм (осознанное сотрудничество с врагом. - Ред.), который в годы войны приобрёл значительные масштабы. Одни предпочитают помнить приказ «Ни шагу назад!», другие - заградотряды, которые двигались позади основных войск, чтобы предотвратить несанкционированное отступление. Помнить-то нужно и то, и другое на самом деле. Это наивное представление о том, что мы сейчас создадим учебник с единым форматом, который всё расскажет, что было, и у нас сформируется память, и у всех она будет одинаковая. Это невозможно. «Протест? Это нормально» - Какие вопросы задают подростки, что их интересует? - Их интересуют загадочные события, а также этическая оценка того или иного акта, действия человека. Например, допустимы ли разного рода общечеловеческие практики для достижения великих целей? Речь идёт о репрессиях, революции, гражданской войне и т. д. Этическая сторона их волнует, потому что это как раз такой возраст, когда они начинают задаваться этим вопросом и думать всерьёз, определяя своё отношение, обретая ценностные ориентации. Есть 3 персонажа в русской истории, которые постоянно являются объектами спора: Иван Грозный, Пётр Первый и Иосиф Сталин. Вот эти три персонажа попадают на наш нерв и заставляют нас думать, постоянно размышлять, спорить. Они одновременно объединяют нас и разъединяют. Я предлагаю подросткам порассуждать на эту тему. С одной стороны, они говорят о жестокости, чрезмерной, до оторопи, ставящей в тупик. С другой стороны, это достижения. Я пытаюсь их подвести к мысли, что проблема-то состоит в том, что мы одновременно не можем отказаться и не можем принять. Мы не можем отказаться от Сибири, которая начиналась осваиваться при Иване Грозном, не можем отказаться от Петербурга - достижение Петра Первого, - и от Победы в войне, когда руководителем СССР был Сталин. Но при этом мы не можем принять издержки, они в нас создают некое сопротивление внутреннее. - Почему школьникам так интересен Алексей Навальный? - Это нормально. Помните, мы с вами обсуждали ещё несколько лет назад, что они все поголовно хотят быть чиновниками? Это гораздо ужасней, когда 17-летний юноша с умным видом говорит о том, что он хочет быть чиновником, чтобы сидеть в кресле. Это неправильно! Ребята, надо в космос хотеть лететь, надо мечтать делать открытия. Меня радует их интерес к протесту, это человеческая, это юношеская вещь, которая на самом деле является, наверное, обязательным этапом становления личности человека. - А во что со временем может трансформироваться юношеский протест? - Трудно сказать. Всё снимается со временем, люди взрослеют, начинают делать более осознанно свой выбор, яснее осознавать свои интересы. А для школьников это игра, и со временем одни игрушки заменятся другими. - В любом случае это будут думающие, анализирующие люди. - Возможно. Но гораздо лучше, если бы эти качества воспитывала школа. Потому что, к сожалению, школа нацелена и заточена на формирование лояльного человека, на конформиста, который в конечном итоге соглашается с правилами, он выполняет обязанности, не бунтует. И критическое мышление оно вроде как опасно для школы, во всяком случае для того типа школы, который сейчас. А вот навык критического мышления - это, безусловно, очень важная вещь, я даже считаю, что это едва ли не главная задача, которую должно ставить перед собой современное образование в условиях информационного общества. Информационные потоки, сливаясь, перекрещиваясь, оставляют свой след. И отсутствие навыка критического мышления может привести к тому, что человек перестанет отличать правду от вымысла и в конечном итоге добро от зла. И мы сейчас продвинулись в этом достаточно далеко для того, чтобы испытывать опасения. Что может быть ужаснее этого? Что такое «фолк-хистори»? - Что бы вы посоветовали почитать нынешним подросткам для понимания истории? - Есть два замечательных сайта в Интернете. Это ПостНаука и Arzamas. Здесь учёные рассказывают о своих изысканиях, о своих результатах. В ПостНауке есть раздел, посвящённый гуманитарным наукам. Сайт Arzamas целиком посвящён именно гуманитарным знаниям, это просветительский проект. Я и ученикам своим советую изучать историю по этим сайтам: что из себя представляет наука на данном этапе. Не идеологические споры, не политическая конъюнктура, а то, что интересует учёных, какие аспекты прошлого их интересуют? Например, большое внимание уделяется социальной антропологии, которая почти не отражена в школьном курсе. Устная история - это когда изучаются «памяти» людей о недавних периодах или событиях. Это интереснейшее направление, которое сейчас в истории едва ли не ведущее. И мои ученики делают проекты о недавнем времени, о 70-80-х годах, например. Это то, что им рассказывают родители, бабушки, дедушки: как юноши ухаживали за девушками, как проводили время, что ели, какую одежду носили, а какую неприемлемо было носить и т. д. Это позволяет уйти от идеологии и политики, остаются знания, чистый, без примесей интерес. Проблема в чём состоит? Историю воспринимают как пропагандистский, политический инструмент. Историю воспринимают как нечто, что должно воспитывать, формировать убеждения, в то время как на самом деле история должна быть инструментом дидактическим. До тех пор, пока она не будет таковым, у нас будут проблемы с разного рода фолк-хистори. То есть с масс-историей, псевдоисторией. - Есть ли в школе курс по региональной истории? - Сейчас у нас создаётся учебник. Его создаёт группа учёных САФУ под руководством Андрея Репневского, в том числе мой однокурсник Роман Юрьевич Болдырев. Наши учёные пишут тексты, а мы с Романом для них делаем дидактическую оснастку. И вот основная идея в том, чтобы с помощью дидактической оснастки - это система заданий, вопросов, которые там ставятся - формировать именно в первую очередь критический взгляд на тексты, на прошлое. Я пока не готов сказать, когда выйдет учебник. Но по новым федеральным стандартам, в ближайшие годы курс региональной истории будет включён в школьную программу. Я считаю, что это замечательно. Досье Михаил Николаевич Копица родился в 1976 году в Архангельске. В 1999 году окончил ПГУ по специальности «История». Работает учителем 17 лет. Кроме того, ведёт передачу «Зеркало истории» на областном радио. Является автором пособия для учителя «История Архангельского Севера с древнейших времён до начала XX века». Женат, есть дети.