Архипелаг недоверия

Почему жители Соловков боятся, что острова станут религиозно-историческим местом Архипелаг Соловецких островов стал территорией недоверия — жители с подозрением относятся к намерениям местной власти и церкви, те в свою очередь упрекают жителей в желании заработать на монастыре и памятнике ЮНЕСКО. Напряжение подогревает и особый режим религиозно-исторического места (РИМ), который намерены установить на островах. Но как обнаружил “Ъ”, сам статус РИМ стал камнем преткновения для церкви, федерального Министерства культуры и региональной администрации. На острове этом жить иноки будут С основанием Соловецкого монастыря связана легенда. Иноки Герман и Савватий поселились на острове, неподалеку обосновалась семья рыбаков, вскоре жену рыбака высекли ангелы. «На острове этом иноки жить будут, и соберется здесь множество братии»,— предупредили они. Легенда упоминается и на портале монастыря и на сайте Министерства культуры. Теперь эту историю часто вспоминают жители Соловков и монахи в монастыре, как объяснение происходящего на архипелаге сейчас. Православная церковь выступает за создание на островах религиозно-исторического места, а люди уверены, что их вытесняют с острова. В память о «чуде» с избиением жены рыбака гору, под которой якобы произошло событие, прозвали Секирной. Там был организован монастырский скит, а в XIX веке построен храм-маяк, у подножия горы поставили камень с пересказом истории. В 1920–30-е годы на горе находился штрафной изолятор СЛОН — самое страшное место соловецкого лагеря: сейчас вокруг вершины стоят кресты с числами — сколько человек обнаружили в братской могиле. В 1939 году на остров пришли военные, маяк оказался в их ведении. «Сейчас пишут, что на маяке крутили самокрутки из писем заключенных, не было такого, конечно, порядок был. И дороги были»,— вспоминает бывший начальник маячной службы на Соловках Сергей Смирнов, который взялся показать место былой службы. Кажется, он много раз успел пожалеть об этом: в глубоких лужах старенький ИЖ Смирнова зарывался по капот: «Раньше дороги были, а это что?!» Сейчас к горе ведет не дорога — направление: капот автомобиля захлестывают волны из огромных луж. В храм-маяк, куда вернулся скит, зайти не получилось: его смотритель сообщил, что полы в церкви покрашены. «На Секирной все было сделано формально правильно: маяк находится в ведении Минобороны, монахи за ним присматривают»,— поясняет “Ъ” руководитель турфирмы Олег Кодола. В другие скиты церковь пыталась ограничить доступ. «В Исаково раньше висела табличка: "Мы рады вам с 9 до 15"! Это федеральный памятник — ты не можешь закрыть к нему доступ. Но таблички работают: народ думает: наверное, такие правила — и уходит»,— приводит пример господин Кодола. На острове Анзер тоже находится скит, официально сообщается, что туда можно попасть только с экскурсией музея, либо в рядах монастырских паломников. По словам Олега Кодолы, независимые гиды еще десять лет назад сделали запрос в прокуратуру и получили ответ, что запрещать высадку на острова нельзя. «Раньше на Анзере встречали как бы охранники из "Святой Руси": "Где благословение?" В ответ я им показал документы из прокуратуры, спросил удостоверение охранников — все, гуляй пожалуйста. На Муксалме монастырь попробовал поставить шлагбаум, но его спилили»,— вспоминает глава турфирмы. Если монастырь получит статус религиозно-исторического места (РИМ), то основания для ограничения доступа в скиты и саму обитель появятся, хотя монастырь — памятник ЮНЕСКО. Идею установления на архипелаге этого режима охраны церковь продвигает давно (см. справку). В августе этого года на ежегодном соловецком форуме святителя Филиппа патриарх Кирилл заявил, что у него вызывает «озабоченность разработка статуса РИМ применительно к Соловецкому монастырю» и разработка плана управления памятником. В перечне памятников в законодательстве религиозно-историческое место появилось в 2014 году, но закон никак не разъясняет, что же такое РИМ, по каким правилам оно существует. Некоторые разъяснения дают методические рекомендации Министерства культуры, согласно им пребывание на территории РИМ на Соловках — в том числе в монастыре и скитах — будет устанавливать РПЦ. По словам наместника монастыря и директора соловецкого музея отца Порфирия, «разработка документов по статусу РИМ велась при участии руководства юрслужбы Московской патриархии». «В случае создания РИМ будут квоты на посещение, тогда все, до свидания. Турконторы вынуждены будут отказаться от поездок на Соловки, потому что квоты начнут распределяться между "своими". По факту получится, что все туристы в один час станут паломниками»,— считает Олег Кодола. Оборот турбизнеса на острове он оценивает в $20 млн: «РПЦ монополизирует эти деньги». Наместник монастыря и директор музея отец Порфирий уверяет, что «опасения связаны лишь с недостаточной осведомленностью». «Паломничество совершается по велению души, а не автоматически. Это, в отличие от туризма, не отдых, а некий труд. Одна из основных функций музея-заповедника — популяризация культурного и природного наследия, организация профессиональной туристической деятельности. Пока статистика показывает, что туристов на Соловках бывает гораздо больше, чем паломников. Даже в отдаленных перспективных планах сведение на нет туристической деятельности на Соловках не предвидится»,— заявляет архимандрит, уточняя, что паломническая служба в экскурсиях «основное внимание уделяет духовному наследию архипелага, а скорбная лагерная тема — общая для обеих служб». В пресс-службе Минкультуры объяснили “Ъ”, что «обращения относительно возможных негативных последствий для туристического бизнеса в ведомство не поступали». «Ведется дискуссия, направленная на оптимизацию баланса между развитием территории и ее сохранением. Статус религиозно-исторического места не связан с собственностью, это вопрос ограничения развития территории определенными рамками. Соответственно, доступ к РИМ не будет ограничен или регламентирован непосредственно установлением этого статуса»,— пояснили в министерстве. У отца Порфирия свои аргументы: «В основе определения выдающейся универсальной ценности соловецкого комплекса как объекта всемирного наследия, внесенного в списки ЮНЕСКО, лежит "выдающийся пример стойкости и мужества православных монашеских общин русского Севера…"». «Устав РПЦ предполагает соблюдение норм и правил при посещении храмов и монашеских общин, с другой стороны, памятники столь высокого статуса должны быть доступными в соответствии с режимом посещения. Немногочисленные места, предназначенные для уединенного молитвенного делания, могут существовать в режиме минимальной доступности. Закрытые для посещения зоны имеются в культовых зданиях любых конфессий, даже в природных и музейных комплексах остаются места и помещения для служебного пользования»,— приводит пример архимандрит. Первый РИМ РИМ с его квотами и ограничениями — свидетельство для людей церковной экспансии. В 2011 при бывшем губернаторе Илье Михальчуке было заключено соглашение по «принципу пяти ключей» — музей, монастырь, областная власть, районная власть и сельская власть принимают решения, советуясь друг с другом. Одним из его идеологов был тогда еще вице-губернатор Роман Балашов, выходец из силовых структур. «Все, что мы здесь делаем, должно работать во славу монастыря, во славу наших предков, которые все это нам оставили»,— пояснял Балашов в прошлом году в интервью. Евгений Тютюков так понимает границы РИМ: «поселок под ограничения не подпадет, только территория монастырского комплекса». «Да, это будет регламентированное посещение, но монастырь не зоопарк, где можно наблюдать за насельниками и монахами. Территории скитов могут быть более регламентированными: монахи уходят туда для молитвенной жизни. Моя задача не допустить ущемления прав людей, которые здесь живут. Ограничение режима посещения туристами будет делом церкви. В музее ограничений не будет»,— ждет он. Музея в монастыре тоже скоро не будет: для него возводят отдельное здание, но стройка застопорилась. Проект не был согласован с ЮНЕСКО: по нему здание было трехэтажным, что нарушило бы ландшафт. Сейчас, по словам главы Минкульта Владимира Мединского, измененный проект удалось согласовать, так что в стенах монастыря единственными хозяева станут иноки. В РПЦ территорию РИМ видят иначе, и она намного больше. «На Соловках предполагается включить весь архипелаг, а не отдельные объекты,— указывает отец Порфирий,— полагаем необходимым дополнительно обозначить буферную (охранную) зону, как это предписывает международное законодательство». «Если по каким-то причинам свободный доступ в монастырь для всех закроют, буду обращаться в прокуратуру — к федеральному памятнику ограничивать доступ нельзя. При Лопаткине пытались ввести плату за вход, но это было незаконно, ее отменили»,— обещает Олег Кодола. Очевидно, что понимание зоны РИМ у церкви и власти довольно сильно отличаются: муниципалитет видит ее только в границах монастыря и скитов, РПЦ — на всей территории островов. И это не единственная зона разночтений. По словам губернатора Архангельской области Игоря Орлова, методические рекомендации Минкульта — единственное подобие разъяснений о РИМ «не имеют юридической силы». «У министерства есть сроки разработки нормативной базы, надеемся, что она появится в этом году. Сейчас нам никто не артикулирует угрозы, что у жителей поселка будут проблемы. Но, например, тот же Олег Кодола активно пишет и пытается напугать народ, что завтра они все пойдут в монахи, или их вывезут в какой-то другой соловецкий лагерь особого назначения»,— уверяет глава региона. В министерстве культуры сообщили “Ъ”, что «необходимость нормативного закрепления отдельного статуса религиозно-исторического места в настоящее время отсутствует». «Изначально РПЦ обратилась в Минкультуры России с просьбой создать рабочую группу по отнесению к РИМ двух святынь — Соловецкого и Валаамского монастырей. По итогам работы группы, в которую вошли представители Московской патриархии, Минкультуры России, а также профессионального сообщества, были выработаны основополагающие методические рекомендации. Их правоприменительная практика продемонстрирует, существуют ли с введением рекомендаций неурегулированные аспекты с точки зрения полномочий, прав и обязанностей»,— заявляют в министерстве. По мнению отца Порфирия, «в основном позиция РПЦ в методических рекомендациях для разработки документов по приданию статуса РИМ учтена. «Но подзаконные акты действительно пока не подготовлены; надеемся, что дальнейшая работа в этом направлении также будет вестись в сотрудничестве с церковью»,— добавляет он. При этом нормативных актов в РПЦ тоже ожидают, например плана управления РИМ. Священнослужитель полагает, что по поводу его разработки готовится «поручение правительства», а разрабатывается документ «в соответствии с международными обязательствами Российской Федерации и рекомендациями Центра всемирного наследия». «Он непременно будет обсуждаться с местным сообществом и всеми заинтересованными сторонами»,— обещает отец Порфирий, добавляя, что план будет предусматривать «всестороннее вовлечение местного населения в процессы сохранения и популяризации соловецкого культурно-природного комплекса». Как видно, у Минкульта, региональной и местной власти, РПЦ позиции по поводу нормативных документов во многом не совпадают: в министерстве считают достаточными методическими рекомендации, в области и церкви ждут новых разъяснений. В 2013 году глава юрслужбы патриархии игуменья Ксения говорила, что «приоритетной (в РИМ) должна стать именно богослужебная деятельность». В качестве одного их образцов она называла греческую гору монастырей Афон, куда в день могут пройти только около ста человек. От комментариев “Ъ” она отказалась, хотя вопросы были направлены ей по предварительной договоренности в письменном виде: «РИМ комментировать я не буду». Олег Кодола думает, что документальная работа вряд ли сдвинется — «это только вера церковников». «РИМ потребует изменения Земельного кодекса, Водного кодекса, Гражданского кодекса и Конституции РФ. Ребята, да вы офигеете — попытайтесь поменять такое количество основополагающих документов и каким-то образом по религиозному признаку выделить внутри государства экстерриториальные территории. Это все административный пузырь. Какое ведомство будет это все на себе тянуть?» — убеждает он. В Минкульте заверяют, что менять Гражданский, Водный и Земельный кодексы нужды нет. Евгений Тютюков не видит ничего страшного в самом установлении режима РИМ на территории монастыря и принадлежащих ему территориях. Турпоток, по его мнению, тоже не пострадает, а, следовательно, и бизнес местных жителей тоже. «Туристов заботит лагерная тематика либо они хотят посмотреть на природу, так же как и иностранцы»,— заверяет он. Оправданными ограничения и квотирование в РИМ называет и координатор движения «Архнадзор» Константин Михайлов. «Ограничения и квоты могут быть разных типов — по антропоморфной нагрузке на древние строения, по религиозному назначению, все это оправданно. Решения по квотам должны принимать местные власти и монастырь. На Соловках хозяйственная деятельность (жителей.— “Ъ”) уже успела нанести ущерб»,— рассуждает эксперт в беседе с “Ъ”. Работница гостиницы Ирина с такой точкой зрения не согласна: «людей привлекает памятник ЮНЕСКО, монастырь». «Природа, конечно, тоже, многие смотрят на монастырь со стороны, но многие и заходят»,— полагает она. Олег Кодола также оценивает количество туристов, которые приезжают почтить память репрессированных, как не очень большое. Ирина и Ольга в квотирование туристов не очень верят: «не зря же здесь собираются реконструировать аэропорт, значит, людей ждут», но возможное получение статуса РИМ женщин все равно волнует. «Паломники к жителям часто относятся враждебно, говорят: скоро вас тут не будет, будет святое место, место силы. Примерно в таком духе ведут им рассказы монастырские гиды»,— пересказывает диалоги с паломниками Ольга. Местная власть, в свою очередь, упрекает независимых экскурсоводов в том, что они настраивают своих клиентов против РПЦ, и критика из их уст в адрес церкви действительно звучит. «Но, возможно, в каком-то регламентировании есть смысл. Среди туристов есть люди, которые ведут себя безобразно»,— допускает Ирина. «Великое неотселение» В XIX-XX веках прием паломников позволял обители хорошо зарабатывать. «Годовой доход, как говорят монахи, равняется приблизительно 200 тыс. руб. Более 50 тыс. руб. выручают с паломников пароходы, немало выручает конюшня с ее 200 лошадьми, развозящими богомольцев по скитам, идет кружечный сбор, плата со службы»,— писал журналист Сергей Протопопов в 1903 году (книга «Из поездки в Соловецкий монастырь»). Он же приводит данные, что тогда острова принимали в год около 12 тыс. паломников. Уже со времен святителя Филиппа (XVI век) монастырь был «крепким хозяйственником», причем довольно продвинутым — иноки и трудники занимались скотоводчеством, у них была водяная мельница. В XIX-XX веках монахи строили дамбы, систему каналов между озерами, на островах была даже электростанция. Паломники и трудники работали на обитель безвозмездно, в их рядах были мастера. «Монастырь представляет собой отдельное общество, независимое, сильное средствами и достаточно многолюдное»,— указывал в 1884 году писатель Сергей Максимов. Поселка у стен обители тогда не было. О возвращении прежних монастырских времен (где не было места поселку) начали говорить церковные иерархи и представители власти. До предела накалили атмосферу заявления экс-губернатора Архангельской области, варяга из Якутска Ильи Михальчука. «Соловецкие острова нельзя рассматривать как туристический комплекс — это святыня, самое намоленное место России, место паломничества. Туристы и паломники могут приезжать на Соловки на один день, а ночевать и восстанавливать свои силы они могут и в другом месте. Соловки станут только местом посещений, но никак не развлечений»,— рассуждал Михальчук в 2009 году. Также чиновник допустил, что людей переселят на большую землю, а власти провели опрос. «Спрашивали, не хочу ли я жить, в Уйме (поселок под Архангельском), но зачем это мне? Здесь мой дом!» — вспоминает жительница Соловков Ольга. По ее словам, тогда люди «почувствовали угрозу со стороны власти и церкви, ведь власть говорила, что делает все для святого места». От мысли переселить людей в администрации региона отказались — по результатам опроса против переезда высказалось подавляющее большинство, но недоверие никуда не делось. От светской и церковной власти жители ждут подвохов, все они связаны с РИМ — ведь чем больше участков получает монастырь, тем больше будет потенциально ограниченных территорий. С установлением нового режима тесно связан генплан поселения, который определяет, что и где должно располагаться на островах. Его первоначальный вариант предусматривал отселение жителей подальше от монастыря — люди начали протестовать, документ поправили, хотя претензии к нему остались. Теперь переносить от обители намереваются «гражданские» огороды и сараи — ведь до революции их не было. «Я говорила Дмитрию Яскорскому (главный архитектор области в то время.— “Ъ”): вы понимаете, что это деревня?! Людям нужны дровяники, огороды, многие жители пожилые — далеко за дровами не находишься!» — возмущается глава совета ветеранов Нина Постоева. Губернатор Игорь Орлов считает, что дровами в поселке отапливаются немногие дома, но в сараях люди хранят вещи — вот и не хотят расставаться с постройками. «У меня приезжали очень уважаемые люди во главе с министром, говорят: этот что такое, вы что, тут не можете убрать? Как бабушке объяснить, что сундук или часть от моторки, которая лежит у нее уже восемь лет, нужно выкинуть? Мы сейчас строим канализацию и водопровод, сараи у домов, а как людей-то будет загнать в эти дома? Они привыкли жить с дровяниками, с моторками, с сарайками»,— разводит руками глава региона. Не все считают генплан законным: по мнению Олега Кодолы, на общественных слушаниях в 2015 году документ поддерживали «привезенные с материка люди». Экс-глава поселка Елена Амброче еще в прошлом году поясняла “Ъ”, что администрация муниципалитета размещает объявления о мероприятиях, в том числе общественных слушаниях. «Но людей это не очень интересует, мало кто приходит»,— заверяла она. 7 ноября в поселке прошли новые публичные слушания, после которых он прирос 16 участками — территориями скитов, уже упомянутых тоней и пустыней. Ранее это были земли лесного фонда, и они должны были войти в заказник, который Минприроды недавно создало на Соловках, но теперь земля под скитами стала муниципальной. «Карта заказника напоминает дырявый блин: территории скитов из нее выключены»,— рассуждает Евгений Тютюков. Раньше за создание заказника на островах выступали и в РПЦ, но потом приоритетным стало установление РИМ. «Церкви нужен был режим ограничения, она присматривалась к заказнику, но оказалось, что в заказнике нельзя вести хозяйственную деятельность»,— объясняет Олег Кодола. В материалах по генплану поселка указано, что в скитах (и возможных скитах — местах, где скитов первоначально не было) монастырь намерен вести строительство объектов скитского хозяйства (гаражи, склады для хранения инвентаря, расходных материалов) и паломнической инфраструктуры (жилые корпуса), а также устанавливать «ограждения территории участка». Эти территории тоже станут РИМ, а значит, в перспективе там возникнут квоты и ограничения, а заборы появятся на законных основаниях. «70 километров заборов по острову!» — удивляется Олег Кодола. Генплан действительно кажется наглядной картинкой перехода островов к церкви, к прежним временам, когда кроме монастыря здесь ничего не было: там возвращаются скиты, тут планируют снести дома и административное здание и восстановить здание монастырского кладбищенского храма. Парк с церковью на месте былого кладбища как бы въедается в поселок. Соловецкий Левиафан «Много чего монастырю нужно! Скиты, тони рыболовные. Им (монахам.— “Ъ”) нужно закрепиться на земле. Под флагом монастыря сюда тянутся москвичи, например, верующие женщины-паломницы покупают себе здесь квартиры»,— считает жена Сергея Смирнова Любовь Михайловна. Она родилась на Соловках в семье военных, родители построили дом напротив монастыря, а сейчас на острове может повториться история из фильма «Левиафан». «Наша земля и дом — это теперь тоже религиозное место!» — с горечью заявляет пожилая женщина. Парк и церковь, упомянутые выше, расположатся на месте их дома. По словам главы поселения Евгения Тютюкова, здание снесут, а его владельцам построят новый дом либо компенсируют все по рыночной цене: «законные механизмы есть». Смирновы надеются, что дом удастся сохранить, а Любовь Михайловна вспоминает случай, который она называет «чудом преподобных Зосимы, Савватия и Германа». «Еще в 1990-х годах у губернатора Анатолия Ефремова появилась идея: построить представительство области. К нам пришел клерк с портфелем: "хочу осмотреть ваш погреб, на его месте будем строить". Посмотрел, сначала нам обещали сделать новый, а потом предложили деньги, за которые построить ничего нельзя. Я сказала: "Преподобные не допустят, чтобы такое издевательство случилось". Завезли технику, но техника увязла и утонула. Потом вырубили деревья в другом месте, но поднялся народ. Не могут построить до сих пор»,— говорит она. Из-за сноса доверия монастырю как организации в доме Смирновых теперь нет, хотя они люди верующие. Любовь Михайловна тепло отзывается о первых вернувшихся монахах — отцах Германе и Зосиме, бывшем наместнике монастыря Иосифе. «Отец Иосиф ходил по улицам, беседовал с людьми, Порфирий не из того теста, слишком высок для нас, редко тут бывает, только по большим праздникам. Его называют здесь "отец Портфелий" — такой деловой»,— улыбается старушка. Она припоминает, что в начале 1990-х крестилась в монастыре: «точно не знала, крестилась или нет, тогда многие крестились». Дети Смирновых ведут на острове бизнес — у них есть велопрокат, небольшой киоск на территории участка и гостевые комнаты в части дома. Они пробовали согласовать с властью строительство ларька недалеко от поселкового магазина и кафе, но администрация сослалась на то, что никакого строительства по генплану здесь быть не должно, но вскоре на этой площади появился монастырский ларек с пирожками. Строение вызывает настороженность у жителей. «Конечно, конкуренты нам и нашей столовой. У монастыря условия льготные, вот и теснят!» — беспокоится продавщица магазина райпо. Ситуация с домом этой семьи — уменьшенная модель ситуации на островах в целом: семья положительно относилась к церкви в 1990-х, активная молодежь начала заниматься бизнесом, а потом столкнулась с неопределенностью. «Прямо нам снести дом не угрожают, то там прочитаем, то здесь»,— говорит дочь Смирновых Валентина. Она так оценивает отношения поселка и монастыря: «стало больше официоза, но может, так и нужно, это же не приходская церковь, а монастырь». «Раньше обитель помогала жителям, мы были в дружбе, потом она стала отстраняться»,— полагает Валентина. «Слишком история здесь кучерявая» Многие соловчане уверены, что точные планы и намерения по делению участков, новому строительству, собственно РИМ обсуждать с ними никто не собирается. «Нам никто особо ничего не объясняет, живем по принципу ОБС, одна баба сказала. Недавно вот рассказывали, что вообще снесут все дома»,— беспокоится Любовь Михайловна. Есть слухи о том, что в скитах будут дачи либо роскошные гостиницы для богатых православных жителей Москвы и Санкт-Петербурга, а из-за ограниченного доступа их все равно никто не увидит. Наконец упоминание строительства жилых корпусов для паломников в скитах в сочетании с РИМ — для людей еще одно свидетельство подмены туризма паломничеством: генпланом гостиницы больше не предусмотрены, а у людей размещающих гостей в частном фонде появятся новые конкуренты в лице монастырских площадей. «Паломников и так принимают на пределе, нового строительства в этом направлении не будет»,— обещает Евгений Тютюков, но атмосфера слухов и предположений не рассеивается. Раз всерьез обсуждали отселение, то почему не могут построить жилые корпуса для паломников в лесах? «Сейчас многие туристы приезжают как бы как паломники, считая, что это размещение более дешевое, хотя комнаты в гостиницах и у жителей могут быть удобнее и дешевле»,— объясняет администратор гостиницы Ирина. Негативным примером для людей служит история Валаама, где большинство жителей были отселены с островов — где-то добровольно, где-то фактически насильно и до сих пор судятся — этот памятник тоже должен был стать РИМ. «На Валааме не было частной собственности, люди жили в госпамятнике, который передали церкви с населением внутри, людей и выжили разными способами»,— поясняет Олег Кодола. «Слишком история здесь кучерявая, не получится так, как на Валааме!» — уверен Сергей Смирнов. В 20-е годы XX века на архипелаге разместили концлагерь, с 1939 года острова стали вотчиной военных, постепенно появилось и мирное население — работники агарового (водорослевого завода), сотрудники музея. Валаам так и не станет РИМ. «В отличие от памятников истории и культуры Соловецкой обители объекты Валаамского монастыря не внесены в списки ЮНЕСКО; ситуация с местным населением на Соловках и на Валааме существенно различается. Анализ обстоятельств привел к выводу: необходимость придания такого статуса Валааму отсутствует»,— объяснил отец Порфирий. Советник архангельского губернатора Александр Журавский вспоминает, что постройка инфраструктуры на островах — «заслуга военных»: «В 1990-е годы жители подписывали петицию, чтобы военных убрали из поселка, а вернулась церковь, хотя новые коттеджи, которые приписывают музею, строили они, ремонтировали дороги они». Соловчанка Ольга тоже с ностальгией вспоминает те времена. «Петицию о возвращении церкви я тоже подписывала, но не думала, что это будет так, что лишними окажемся уже мы»,— сетует она. Постепенно роль градообразующего предприятия стал играть музей: там работали многие жители, а с приходом на пост директора энергичного Михаила Лопаткина стал расти турпоток. «Он придумывал ярмарки, регаты. Туристов стало приезжать больше — вокруг этого стал развертываться бизнес: и местный, и приезжий»,— вспоминает соловчанин Сергей, который владел кафе в поселке. Музей зазывал туристов, а на них стали зарабатывать все более-менее предприимчивые жители. «Музейщик от бога»,— хвалит бывшего директора администратор гостиницы Ирина. Нельзя сказать, что идеи Лопаткина радовали всех. Сергей Смирнов утверждает, что многие соловчане «Лопаткину руки не подадут, наука из музея ушла, ушло подвижничество». Кроме того, музей стал претендовать на статус местной власти. С 1990-х годов Соловки считались муниципальным районом области, который обладал большим объемом полномочий и финансирования, чем нынешнее сельское поселение. Музею и его директору это было не нужно. Заместитель Лопаткина Дмитрий Луговой победил на выборах главы района, а потом инициировал его упразднение и преобразование в поселение. «Лопаткин район уничтожил, ему было проще устанавливать свои правила, будучи директором музея. Он понимал, что федеральные деньги легче спускать не в село, а по культурной линии музея и министерства. Лопаткин расчистил поле, но его самого ушли»,— объясняет Олег Кодола. Музей стал единственным центром силы, а это, как ни странно, подготовило почву для прихода церкви. Архимандрита Иосифа в 2009 году сменил казначей Троице-Сергиевой лавры архимандрит Порфирий. Вскоре Михаил Лопаткин был уволен, а наместник монастыря стал и директором музея. Сейчас экс-директор живет в поселке, но разговаривать с “Ъ” о РИМ и прошлом Соловков он отказался: «Это не моя жизнь сейчас». «Отцу Порфирию очень удобно: как директор музея он передает самому же себе строения как наместнику монастыря»,— заявляет Любовь Смирнова. В 2013 году в региональной администрации создали агентство по развитию архипелага (упразднено в конце ноября.— “Ъ”). На острове появился новый центр силы: все крупные стройки теперь проходили через агентство, оно же предлагало генплан. Структуру возглавил депутат облсобрания, единоросс Евгений Тютюков (ныне глава поселения). Не на одной волне Для власти и церкви, которые, по выражению Евгения Тютюкова, «на одной волне», РИМ — результат всех прежних дел. «Патриарх — категорический противник уничтожения там муниципалитета. Люди должны остаться жить и, как это было всегда, находиться на острове. Он совершенно против того, чтобы хоть как-то куда-то отодвинуть музейную и историческую ценность Соловков. Но Патриарх как высшее церковное лицо хочет, чтобы церковная часть жила в гармонии с другими составляющими»,— указывает Игорь Орлов. С жителями церковь и власти явно не находятся на одной волне, Олег Кодола сомневается и в том, что когда-либо диалог между властью, монастырем и жителями наладится. «Острова не живут по закону. Закон на таких территориях — корпоративная этика: сильным был музей — действовали его правила, сейчас начинают действовать правила церкви. Островная жизнь требует жесткого подчинения, но (именно.— “Ъ”) на Соловках центра нет и быть не может. Здесь всегда будет организация, которая будет пытаться подмять под себя всех остальных, а остальные будут ей сопротивляться. На Соловках собрались люди, которые не удовлетворили свои амбиции на материке, но амбиции остались»,— уверен Кодола. Наверное, к ситуации на Соловках хорошо подходит метафора Вавилонской башни — еще недавно люди говорили на одном языке, а сейчас не могут понять друг друга. Часть жителей ждут враждебных действий со стороны церкви и власти, видят в их действиях только корыстные мотивы. В поселке считается, что у монахов «автопарк из иномарок». Единственный иностранный автомобиль — старый Nissan Patrol наместника. У чиновников и монахов о благосостоянии жителей представление тоже не самое верное. «Вы посмотрите, какие отличные у людей автомобили здесь, они живут в достатке!» — удивлялся в разговоре с “Ъ” один из архангельских областных чиновников. Пару Land Cruiser и один Land Rover Discovery на острове есть, но технике этой лет 25–30. «Люди на Соловках привыкли жить сами: мы остров, мы как хотим, так и живем. Недалеко от Святого озера стоит двухэтажное здание, по документам это сарай для хранения лодки. Хозяину в свое время говорили: парень, ты что строишь, у тебя разрешение на маленький сарайчик, чтобы там хранить лодку. Он отвечает, да, я знаю. Но мне нужно больше, лодка не помещается. Сейчас лодка стоит в малюсеньком закутке на улице, а это здание сдается под туристов»,— упрекает Игорь Орлов. Губернатор не исключает, что не все жители платят налоги,— но требуют от власти по полной. «Как я могу не платить налоги? Попробовал бы я это сделать!» — парирует Олег Кодола. Роман Балашов и отец Порфирий называют независимых гидов «гастарбайтерами». «Работают местные!» — заявляет Кодола. Эконом монастыря отец Зосима так видит перспективы соседства обители с поселком: «Пусть живут, конечно, но по-христиански». «Раньше времена были такие — мы людям помогали, вот и относились к нам по-другому. Сейчас помощь большинству и не нужна»,— сказал игумен. Сам он споро управляется с катером и понтонами, которые монастырские служащие вытаскивают на берег после окончания навигации. Игумен ездит на грузовике ГАЗ и буханке. «Все наши машины русские, я настаиваю на этом. Всегда знаю, что могу их починить!» — машет он рукой в сторону, стоящих у стены УАЗиков и ГАЗов. Но нельзя сказать, что инок относится к гражданскому населению с уважением. «Мы работаем, а они — нет! Зайдите почти в любой дом и посмотрите сами, как люди живут, а у нас порядок!» — с гордостью говорит отец Зосима. В монастыре также упрекают жителей в единственном желании в жизни - заработать. В интервью сайту монастыря отец Порфирий называл средство это прекратить. Весь честной народ знает, что Соловки — великая святыня. Так почему же здесь из светского населения, как и в целом по всей Руси великой, живут только 5% настоящих церковных мирян? Почему наши православные братья и сестры не меняют суетные города на святой остров, живя и трудясь на котором можно было воцерковлять и бизнес, и экскурсионное обслуживание, и стиль общения, и речь соловчан?» — рассуждал он. Для жителей такие слова трактуются однозначно: вместо нас хотят завезти мирян «из суетных городов». При этом часть населения церковь всецело поддерживает и высказывает такие идеи, которые священнослужители и не думают озвучивать. В 1970–80-е годы на острова приезжали историки, археологи, барды. Многие из них оставались, многие воцерковились — как, например, бывший завлит Театра на Таганке Петр Леонов. Сейчас он просит прокуратуру проверить книгу историка Юрия Бродского «Соловецкие лабиринты», где указано, что часть монахов в 1920–30-е годы остались работать в охране СЛОН. Один из организаторов «Товарищества северного мореходства», которое создало в поселке морской музей (очень интересный и занимательный) и занимается возрождением парусного кораблестроения, московский бизнесмен Дмитрий Лебедев сторонник полной передачи островов церкви. «Ничего хорошего, кроме монастыря, на Соловках не получится»,— убежден он (цитата из альманаха «Соловецкое море»), а соседство монастыря и поселка для него проблема. При этом мнения и отношения соловчан к ситуации, к людям предельно субъективные. Архимандрита Иосифа за открытость и доброжелательность вспоминают добрым словом не только в семье Смирновых, но в интервью «Соловецкому морю» священнослужитель определенно утверждал: «на Соловках ничего не будет кроме монастыря». «Что касается жителей поселка, то нужно заниматься их воцерковлением»,— рассуждал он. Однако в общественном мнении отец Иосиф — воплощение «доброго монастыря», а деловой отец Порфирий, который судит не так определенно,— почему-то воплощение монастыря враждебного. Каждое такое субъективное мнение нужно выслушивать и считаться с ним, но на островах это становится очень трудной, почти невыполнимой задачей: здесь каждый житель — крупная фигура, хотя бы в силу малочисленности населения, хотя и биография большинства соловчан интересная и причудливая. «Сгусток всех противоречий мы видим на Соловках, и никаких революций с демонстрацией силы со стороны власти здесь быть не может. Слишком тонкая материя»,— обещает архангельский губернатор. Тонкая материя пока не рвется, но трудно предсказать, как воспримут люди придание монастырю и скитам статуса РИМ. Пока население поселка находится в апатии — люди обсуждают слухи и толки, но градус обсуждения постепенно накаляется. Неопределенность статуса РИМ, который то ли введут, то ли не введут, а если введут, то в каких границах и по каким правилам (а окончательного понимания этого, очевидно нет ни у власти, ни у РПЦ), настороженность только увеличивает. Перевод туристов в статус паломников, ограничение их потока действительно поставит нахождение «гражданского населения» на островах под вопрос — сейчас речи о переселении не идет, но слова Ильи Михальчука либо рассуждения иерархов о новом Афоне люди слышали и помнят. Работать в поселке кроме музея, бюджетных учреждений, ЖКХ и аэропорта особенно негде, зарплаты там сравнительно невысоки, а цены в островных магазинах из-за логистики чувствительные. Если ограничения по РИМ затронут основу существования жителей — просто так они свои острова не сдадут, в соревнованиях с монастырем у них появилось чувство азарта. Андрей Перцев, Соловки-Москва