Киев — искусство сопротивления

Через четыре года после революции на Майдане украинцы продолжают бороться с Россией на фоне затяжного конфликта в Донбассе. Относится это и к сражению на культурном фронте. «Конфронтация с Россией продолжается уже не первое столетие. Теперь же нам удалось вырвать нашу независимость, и это необратимо в умах украинцев. В Москве должны понять, что мы — не братья». Наталка играет в панк-группе Dakh Daughters. За макияжем на старой киевской киностудии Довженко артистки вспоминают, как четыре года назад тысячи демонстрантов вышли на улицы. Тогда они еще представить себе не могли, что группа будет на протяжение нескольких месяцев участвовать в осаде в центре украинской столицы. Как бы то ни было, в ноябре 2013 года там началась революция, которая в конечном итоге привела к свержению подчинявшегося Москве президента Виктора Януковича. Четыре года спустя она продолжается в сфере идей. Интеллектуалы и артисты не собираются слагать оружие. Несмотря на первый снег, на Майдане все еще видны следы репрессий. У Институтской улицы висят портреты погибших под пулями снайперов. Сгоревшее профсоюзное здание сейчас затянуто брезентом с надписью «Свобода — наша религия». От площади Независимости до гостиницы «Украина» взгляду предстают несколько стел. Коллективные почести. Горящие в честь отважных героев свечи. В их память также возложены цветы. Страна все еще под прицелом поставленного Москвой оружия. Бушующая на востоке война унесла жизни более 10 000 человек. Необходимых реформ по борьбе с коррупцией и кумовством (главные требования 2013 года) до сих пор не видно. Как бы то ни было, донецкие танки и депутатские проволочки не смогли сломить дух Майдана. Более того, проевропейский бунт и военная конфронтация в Донбассе позволили открыться второму дыханию у украинской военной и интеллектуальной жизни. После борьбы с Москвой на киевских улицах и противодействия ее прихвостням на востоке сегодня Украина принимается за основы связей с российским соседом: идентичность, советское наследие, язык, национальную историю… «Майдан повлек за собой ключевые перемены в сознании. Война же научила нас любить жизнь», — рассказывает Соломия из Dakh Daughters. Артистки рассказывают о своей работе, перемежая шутки и смех лирическими отступлениями. Они черпают вдохновение в украинском фольклоре, произведениях Буковского и Шевченко, выстраивая собственный активный взгляд на современную эпоху. «Мы продолжаем нести проевропейские идеалы революции», — утверждает Таня. «Тем не менее именно наши корни дают нам силу, радость и жизненные силы в этой сложной стране», — добавляет Руслана. В стремлении к свободе девушек активно поддерживает Влад Троицкий, режиссер театра Дах, где они доводят до ума проекты. Такая энергия и стремление вернуться к корням хорошо прослеживаются и в литературных кругах. «Раньше украинская литература избегала политических и социальных тем. Сегодня полки магазинов наводнили книги целой армии талантливых писателей», — радуется Андрей Курков. Автор «Пингвина» и «Дневника Майдана» отмечает работы множества писателей, в частности Сергея Жадана и Оксаны Забужко. Активной издательской деятельности способствует энергия украинских писателей, а также успешные переводы европейских и даже российских книг, если их не запрещают. Киев больше не допускает импорта российских произведений, которые распространяют «идеологию ненависти и сепаратизма». «Нужно поддерживать украинский язык», — уверен Алексей Никитин. Автор Victory Park сожалеет, что в стране больше не говорят на польском и идише после Второй мировой, и не предлагает что-либо запрещать любой ценой. «Очень важно хранить в памяти русский язык и культуру, — отмечает он. — Самая старая русская летопись была составлена монахом Нестором в Киеве тысячу лет назад. На Украине родились многие выдающиеся представители русской литературы. Тем не менее сегодня это язык страны, которая ведет с нами войну!» Споры ведутся вплоть до семей, где выросшие в русскоязычной среде молодые родители говорят с детьми исключительно по-украински. Интеллектуальное обеднение или же необходимое сопротивление? Развитию динамики способствовало правительство, которое ограничило место русского языка на телевидении и радио. Как бы то ни было, некоторые считают это вполне понятное решение контрпродуктивным: оно вынуждает русскоязычное население смотреть российские каналы, которые в штыки воспринимают перемены в Киеве… Под высокими сводами 200-летнего здания Мыстецкого арсенала осторожно упаковывают последние работы с Фестиваля молодых украинских художников. Рабочие трудятся на холоде и в пыли при свете нескольких ламп. Еще оставшиеся после выставки фотографии иллюстрируют другой спорный вопрос: декоммунизацию. Частично разобранные памятники советским героям, каменный Сталин за заснеженным магазином, убирающая остатки постамента строительная техника… Как свидетельствует эта работа, произведения пропагандистского искусства доживают последние дни на Украине. «Как принять политически неприемлемое произведение искусства?— задается вопросом директор Мыстецкого арсенала Олеся Островская-Люта. — В споре сходятся две точки зрения. Некоторые считают, что идеология имеет большее значение, чем сами произведения. Другие же утверждают, что искусство не должно быть рабом заказавшей его идеологии». Большая часть советской пропаганды была стерта с художественной карты страны. В Киеве муниципальный совет принял решение об «очистке» девяти станций метро, убрав мозаики, посвященные культу семьи, крестьянства и рабочего мира. Как быто ни было, сегодня не только разрушают. «Мы живем в эпоху невероятного художественного творчества, — не скрывает энтузиазма Олеся Островская Люта. — Современное искусство чрезвычайно богато, а украинские художники смогли одновременно ухватить движение против несправедливости, подняться против репрессий и найти источник вдохновения в войне, потере корней страдающего от нее населения… Алевтина Кахидзе, Евгения Белорусец, Никита Кадан — все они создают невероятные работы!» В своей мастерской в спальном районе Оболонь Никита Кадан осуждает то, как «советский нарратив использовался для фальсификации истории и сокрытия миллионов смертей». Тем не менее он против того, чтобы настраивать одних жертв против других. «Словно среди украинцев не было палачей! Нужно молчать о наших ультраправых, закрыть глаза на нацистские татуировки и антисемитские заявления тех, кого политкорректно называть украинскими патриотами», — говорит скульптор, занимающийся последние годы вопросом жертв в украинской истории. Стоя у незаконченного рисунка, на котором архангел Михаил исчезает под темным облаком, он признает, что его работа «очень непатриотична», но подчеркивает необходимость «показать всех жертв». Присутствие неонацистов в добровольческих батальонах в начале войны в Донбассе встревожило прогрессивную общественность. Их возвращение домой несколько месяцев спустя тоже никого не успокоило. «Националистическая риторика сейчас распространена среди политического класса шире, чем несколько лет назад, — отмечает писатель и философ Владимир Ермоленко на террасе кафе. — Но действительно ли это национализм или же патриотическая риторика политиков в воюющей стране? Марин Ле Пен (Marine Le Pen) прошла во второй тур президентских выборов во Франции, а АДГ с триумфом вернулась в Бундестаг, однако наших ультраправых партий нет в Раде». Но охватил ли национализм и культурную сцену? Современной литературе свойственны патриотические тенденции, однако на улицах радикальные движения представляют собой меньшинство. «Я не верю в формирование нового Майдана. Общество активно, но Украина сейчас очень бедна, и главный вопрос сейчас — выживание», — говорит Ермоленко о новом лагере у Рады. Оппозиционные лидеры убедили небольшую группу ветеранов устроить палаточный городок, как на Майдане. Там, сидя на полевой кровати у печки, трое казаков говорят о необходимости продолжить революцию. «Если они по-настоящему не возьмутся за коррупцию и конфискацию власти горсткой олигархов, мы их сместим. Такова демократия. Мы — народ», — уверяет Олег. 55-летний преподаватель истории говорит с решительным видом, но на аудиторию его слова не производят особого впечатления. В настоящий момент группа активистов, которых ведет в частности перешедший в украинскую политику бывший президент Грузии Саакашвили, особенно не тревожит власть. «Соотношение сил в обществе прекрасно видно. Это не означает, что нужно обязательно вставать лагерем у Рады. В любом случае, разрыв с Москвой в умах теперь необратим», — уверяет Ермоленко. «Послушайте разговор за дальним столиком», — шепчет Оксана Забужко. В традиционном украинском ресторане беседа пришедших отведать борщ с пельменями трех человек, напоминающих с виду представителей малого бизнеса, неизбежно переходит на вопросы коррупции и кумовства. «Эти темы волнуют всех. Мы больше не в силах это терпеть. Это две главных беды постсоветской эпохи. Чтобы победить их, нужно бороться с таким менталитетом», — говорит писательница. Подобную точку зрения разделяет и философ Константин Сигов. В своем кабинете в Могилевской академии он отмечает, что такая борьба «является одновременно ведомственным и культурным вопросом. Для противодействия олигархическому режиму нужно изменить постсоветский менталитет. Отбросить унаследованный от истории угнетения страх, несмотря на войну на востоке и теракты в Киеве».