Кровь за кровь: Октябрь, Гражданская война на Урале и её первые жертвы

Подходит к концу год 100-летия Октябрьской революции. О том, как смена власти на Урале плавно перетекла в Гражданскую войну, об «обоюдном» терроре и белых пятнах Истории мы побеседовали с историком Евгением БУРДЕНКОВЫМ. Кто в городе хозяин Алексей СМИРНОВ, «АиФ-Урал»: Когда Екатеринбург узнал, что в Петрограде произошёл Октябрьский переворот? Евгений БУРДЕНКОВ: Полагаю, что большевики знали о грядущем восстании ещё до 25 октября. В тот день в городе состоялось первое заседание вновь избранного Совета рабочих и солдатских депутатов, и коммунисты его явно к чему-то готовили. Накануне несколько уральцев уехали в Петроград к открытию II Всероссийского съезда советов, они имели возможность посылать оперативную информацию. Известны также две телеграммы, которые пришли в ночь с 25 на 26 октября по линии железнодорожников. В одной из них говорилось: «Зимний дворец взят. Министры арестованы. Никто не ранен». Вторая гласила: «Военно-революционный комитет, созданный исключительно Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов, в настоящее время фактически стоит у власти». Для обывателей это была полная белиберда, но для большевиков какой-то дикой неожиданностью события Октября не стали. - В городе тогда было много проблем? - В первую очередь складывалась катастрофическая ситуация с продуктами. Ещё 3 октября произошёл погром в помещениях продовольственной управы. Горожанам предложили временно получать 10 фунтов муки на человека, остальные 20 обещали возместить после подвоза. Это не означало, что было мало муки, но её сложно было подвезти, потому что весь железнодорожный транспорт работал на армию. Выбить «лишний» эшелон было очень сложно. Пошли слухи о грядущем голоде, началась паника. Чтобы «успокоить» людей, пришлось вызывать военных. Представьте себе, в октябре 2017 года в Екатеринбурге было 60 тысяч гражданского населения и 60 тысяч солдат! - Такая масса военных сильно напрягала город? - Ещё бы. В городе дислоцировались четыре запасных полка. В начале 1918 года всех их демобилизуют, но до этого в Екатеринбурге всё решали солдаты. Например, в мае 2017 года эсеры привели к стенам Нового городского театра толпу военных, в результате чего был переизбран Совет рабочих и солдатских депутатов. Именно поэтому и большевики, и эсеры усиленно вели среди них агитацию: кого поддерживали солдаты – у того была власть. Показательно также, что в городе работало очень много публичных домов, а проблема венерических заболеваний стояла особенно остро. Влияние Городской думы к тому времени было минимальным, её все критиковали, но нужно отдать должное: до октября 1917 года это был единственный орган, который решал все хозяйственные вопросы. А Совет рабочих и солдатских депутатов интересовала исключительно политика, агитация. В марте был также создан так называемый Комитет общественной безопасности, куда вошли представители Думы, Совета , солдат и офицеров, но просуществовал он недолго. Пьяный бунт - А кто в те дни выполнял роль милиции? - Ну, какой авторитет мог быть у милиции в городе, где 60 тысяч солдат? Скорее, это был некий придаток к той правоохранной функции, которую выполняли воинские формирования. Хотя все понимали, что милиция нужна. Солдаты хотели домой, в деревню, всем было ясно, что они однажды исчезнут: либо разъедутся по домам, либо отправятся на фронт. Большевикам, в свою очередь, тоже хотелось иметь какую-то личную охрану, которая бы действовала в их интересах. Они организовали Красную гвардию по типу рабочих дружин, создаваемых в своё время на ВИЗе. Этим как раз и занимался матрос с Балтийского флота, товарищ Павел Хохряков. - Оружие в те годы было доступно? - Думаю, оно продавалось свободно и достать его при распадающейся системе власти не составляло никакой проблемы. - Есть дикая история про пьяный бунт, который произошёл в городе в ночь с 4 на 5 ноября... - Эту историю описал в своё время Яков Юровский. Большевики решили уничтожить склады со спиртом и вылили его в речку Мельковку, рядом выставили охрану. Однако спирт, не смешиваясь с водой, потёк в Городской пруд. В результате уже с утра горожане толпами собирались на берегу, черпали его пригоршнями, ковшиками, вёдрами, тут же пили и продавали. Сейчас это описывают как некие пьяные беспорядки, но на самом деле никакой особой опасности они не представляли. Гораздо серьёзнее был бунт почтово-телеграфных служащих. Они не хотели мириться с властью большевиков и в течение 6 дней – до 31 октября – не давали горожанам никакой достоверной информации. Наоборот, телеграфисты распускали слухи, что якобы к Екатеринбургу движутся войска, что власть большевиков в Петрограде пала. Но в конце концов с ними удалось договориться. У кого зубы крепче - Почему большевики так быстро набрали политический вес? - Прозвучит банально, но они были лучше подготовлены к возникшей ситуации, у них зубы были крепче. Партия долгие годы была под жёстким прессом, в июле 2017 года она могла вообще исчезнуть. Люди выходили из тюрем, возвращались из эмиграции и понимали: у них возник исторический шанс, которого позже может не быть. Большевики чувствовали: либо 1917 год, либо никогда. А Ленин выбрал хорошую тактику. Он приехал в Петроград и всех удивил своими «апрельскими» тезисами. Он заявил: в сложившихся условиях нельзя «кооперироваться» ни с кем: ни с эсерами, ни с временным правительством. Представители власти скованы огромным количеством обстоятельств, и входить в коалиционное правительство – это ограничивать себя в действиях. Большевикам пришлось бы идти на компромисс по многим вопросам, которые необходимо было решать мгновенно. - Получается, власть мог взять кто угодно? - Многие попросту не хотели брать власть, кто-то – от страха, кто-то – от нерешительности. Дело в том, что вопрос легитимности в 1917 году был подвешен в воздухе, его необходимо было решать. Считаю, что огромнейшей ошибкой был перенос Учредительного собрания на конец года. Пусть даже с нарушениями, но его нужно было проводить в первые дни февраля! И пока остальные «кокетничали», большевики заявили: мы готовы взять власть в свои руки. В свой жёсткой популистской политике они завоёвывали сторонников, которые откалывались от нерешительных эсеров и других партий, от аполитичного большинства. И в них поверили. - Что мы знаем о первом Уралсовете? - Уралсовет сравнительно с другими региональными организациями был достаточно сепаратистским и независимым. Представьте себе, у нас были свои народные комиссары! И ещё до октября 1917 года, до ленинского декрета, местные большевики проводили «секвестирование» промышленности, то есть некий вариант национализации! Они брали власть на заводах в свои руки, и это был довольно смелый шаг. И расстрел царской семьи в 2018 году – из той же истории... Рабочие против казаков - В декабре 1917 года отряд уральцев был направлен на дутовский фронт. Это можно назвать началом Гражданской войны? - Видимо, да. Это был так называемый первый уральский поход. В советскую эпоху писали, что красные пришли и всех там героически победили. Позднее, наоборот, утверждалось, что уральцы попали там в какую-то страшную «мясорубку», в которой мало кто выжил. Но что там было на самом деле – сказать сложно. Представляя казаков атамана Александра Дутова, как-то слабо верится, что их за пару недель разгромил отряд плохо обученных в военном отношении красногвардейцев, вчерашних рабочих. После похода в Екатеринбурге на Кафедральной площади (ныне – площадь 1905 года) хоронили четырёх бойцов, и мы знаем их имена: это Иосиф Жук, Александр Огородов, Пётр Семышев, Михаил Филатов. Второй дутовский поход состоялся уже в марте 2018 года. В составе отряда было много рабочих с ВИЗа. Там было страшное сражение под Чёрной речкой, в котором погибло много уральцев. Их хоронили на Успенской площади (ныне – площадь Субботников). Позднее, когда красные выбил из Екатеринбурга колчаковцев, на площади Коммунаров была сооружена братская могила, куда, якобы, был перенесён прах павших, но где сегодня их останки, мы, на самом деле, не знаем. Вообще, история с захоронениями на том месте – очень непонятная и «мутная». Хотя, казалось бы, главный революционный некрополь» Екатеринбурга... - Чей террор был страшнее – красный или белый? - Террор был «обоюдным». Например, после гибели в 1918 году под Златоустом комиссара Ивана Малышева красные в Екатеринбурге расстреляли 19 заложников (хотели 20, но один сбежал). И есть история, вошедшая в литературу, что когда в город вошли белые, они в отместку убили 19 визовских рабочих, подозреваемых в связях с красными. Кровь лилась и с той, и с другой стороны. Белые пятна Истории - В истории революции и Гражданской войны на Урале много белых пятен? - Их количество огромно, и вот почему. Первый, кто объявил победу Октября в столице Урала, – революционер Лев Сосновский – расстрелян в 1937 году. Второй – Митрофан Успенский – либо эмигрировал, либо расстрелян. Левый эсер Хотимский – расстрелян. Расстреляны первые руководители Уралсовета Белобородов и Голощёкин, и этот список можно продолжать и продолжать бесконечно. Получается, что никакого «героического эпоса» создать невозможно, кроме как грубо подтасовав карты. У истоков революции стояли «враги народа», в итоге всю «честь и славу» было решено отдать людям, погибшим или умершим в 1918-19 годах, – Свердлову, Толмачёву, Малышеву... Они увековечены в памятниках, в улицах нашего города, а «враги народа» остались не у дел. У нас есть всего несколько интересных биографий революционеров, переживших 1937-38 годы. Например, Фёдор Сыромолотов. В революционном движении участвовал с 1896 года, прошёл всё и умер после Великой Отечественной войны. Наверное такую яркую биографию имела только супруга Якова Свердлова – Клавдия Новгородцева. Правда, некоторые из «врагов народа» (Анна Бычкова, Анатолий Парамонов) были реабилитированы в 1960-е. Потом они «светились» на всех парадах, но, увы, ничего не могли рассказать. Один огромный памятник - Но Историю возможно восстановить? - Это потребует огромного труда, но он того стоит. Потому что мы откопаем массу интереснейших историй о людях того времени, связанных с бытовыми ситуациями, семейными связями, творческими союзами, со всеми их плюсами и минусами. Участник событий 1917 года Владимир Аничков писал: в марте первое, что сделали большевики Екатеринбурга во главе с Малышевым, – побежали арестовывать ротмистра жандармов Ивановского. Почему? Да потому что многие из них сотрудничали с жандармами, но никто не хотел, чтобы это было предано огласке! Но до последнего времени нам подавали какое-то дистиллированное блюдо, которое невозможно было есть. Как только начинало выясняться, что революционер – не совсем революционер, что он общался с эсерами, а деньги на революцию ему давали буржуи, вся эта информация тут же вычищалась, вместо реальной жизни людям показывали какие-то одномерные картинки. Что уж говорить, даже фото героев той эпохи порою настолько отретушированы, что человек не выглядит как человек, его нельзя узнать. Долгое время главной исторической площадкой у нас был Музей революции в Доме инженера Ипатьева. Его несколько раз «чистили», никак не могли добиться, чтобы он рассказывал про героев, но не рассказывал про «врагов народа». В итоге музей попросту закрыли. У советских историков было всё, чтобы сохранить правду, сегодня мы могли бы просто отмести идеологический налёт и понять особенности той эпохи. Но поле было вычищено настолько, что всё предстоит восстанавливать заново. Искать и изучать документы, собирать информацию про наших местных революционеров. Работа – гигантская. - В год 100-летия Октябрьской революции интерес к ней вырос в разы. Как считаете, в ближайшие годы он утихнет? - Историк Франсуа Фюре писал: «Великая Французская революция наконец-то закончилась, историки перестали спорить о событиях XVIII века!». К сожалению, у нас революция – на ментальном уровне – не закончена. И если вопрос выноса тела из Мавзолея, которое уже давно не имеет никакого отношения к Владимиру Ильичу, вызывает у вас какие-то эмоции – для вас она продолжается. Но абсолютно очевидно, что 19 белых заложников, убитых красными, и 19 визовских рабочих, расстрелянных белыми, – жертвы равнозначные. Нам необходимо поставить один огромный памятник всем жертвам той эпохи, вспоминать не только расстрел царской семьи, но и всех погибших. Потому что эта национальная трагедия произошла из-за того, что мы в своё время попросту не смогли договориться.