Станислав Кучер: Надеюсь, Путин скажет "Хватит делить народ на своих и чужих"

Журналист Станислав Кучер рассказал Sobesednik.ru о своем выступлении на заседании Совета по правам человека. Заседание Совета по правам человека при президенте (СПЧ), которое проходило 30 октября, в день памяти жертв политических репрессий, оказалось не совсем обычным. Внеплановое выступление тележурналиста Станислава Кучера внесло сильное оживление в обычно сдержанную работу Совета. Закулисье — Как в СПЧ решают, кто будет выступать на встрече с президентом? — Есть стандартная процедура. Мы все находимся в общей переписке, всех заранее предупреждают о дате планируемой встречи и предлагают выступить. Люди заявляются. Скажем, Людмила Михайловна Алексеева пишет, что хочет выступить с рекомендациями по вопросу о помиловании. А Николай Сванидзе — с докладом о необходимости изменения законодательства о митингах... — А у вас желание выступить появилось спонтанно? — Я, мягко говоря, не самый активный член СПЧ. Для меня Совет — это, с одной стороны, удостоверение, которое помогает помогать людям в сложных ситуациях. В частности, я вытаскивал из ОВД задержанных после митингов, помогал разбираться с нарушениями на выборах. С другой стороны, Совет дает возможность выступать против и если не предотвращать, то заметно минимизировать ущерб от некоторых идиотских или попросту опасных инициатив власти. Так, например, было с законом о защите чувств верующих. Благодаря рекомендациям СПЧ, закон вышел не столь мракобесным, каким мог бы быть — притом что, безусловно, было бы лучше, если его не было вовсе. Так вот, не будучи активным членом СПЧ, я не планировал выступления. К тому же я вхожу в комиссию по СМИ, а вопросы, касающиеся СМИ, как вы понимаете, сегодня просто нерешаемые. И я, и Леонид Парфенов, и Елена Масюк не раз поднимали проблему тотального контроля над СМИ и лично перед Путиным, и на разных заседаниях Совета. Но это та сфера, которая напрямую регулируется государством, и ничего менять в ней, как я понимаю, президент не хочет. Поэтому никакого доклада я не готовил. Душная атмосфера — А что же произошло на этот раз? — Я даже не был уверен, что пойду. Во-первых, заболел. Во-вторых, накануне на заседании президиума СПЧ с участием первого замглавы АП Сергея Кириенко было решено отказаться от прямой трансляции: мол, зачем — заседание будет коротким, еле успеют выслушать доклады, будут просить сло́ва, перекрикивать друг друга... Эта история мне совсем не понравилась. Но в последний момент я передумал и решил все-таки выступить и публично призвать Путина сделать все от него зависящее, чтобы прекратить то, что иначе как ползучим мракобесием не назовешь. Да, я прекрасно отдаю себе отчет — это своего рода обращение к «царю» с просьбой повлиять на «бояр». Но в сегодняшней построенной Путиным с всенародной помощью системе вопросы решаются только так. — О нагнетающейся атмосфере ненависти на этом заседании говорили многие... — Да. Напомню, что сам Путин во вступительном слове сказал о необходимости объединения общества. Потом выступила Алексеева — сначала с предложением о восстановлении совета по помилованию, а потом как раз об атмосфере нетерпимости. И я решил: поддержу Людмилу Михайловну, но «зайду на тему» с другой стороны — с оттока из страны молодых и активных граждан. Путина, насколько я знаю, волнует эта проблема. После того, как он прокомментировал выступление Алексеевой, я просто включил микрофон — это может в любую минуту сделать каждый член СПЧ. Путин предложил заслушать доклады по регламенту и дал слово Сванидзе. Я подумал: все, выступить не получится. Но после Сванидзе он сам передал слово мне. Каково перебивать президента — По видеозаписи можно предположить, что он был раздосадован — вы единственный, кого он не называл по имени... — У меня не было цели порадовать или огорчить президента. Мне нужно было поднять проблему и напомнить о резонансных делах. Но ощущения, что я его «раздосадовал», у меня не было и нет. Нормально шел разговор. Я уверен, что тема его зацепила. Никаким лидером новой Северной Кореи Путин точно быть не хочет. И, думаю, прекрасно понимает, что в нагнетании той самой удушливой атмосферы власть перегнула палку. Не думаю, что он хочет (тем более перед выборами) обострения условной «холодной гражданской». Именно поэтому он стал комментировать мое выступление и, видимо, был даже рад, что у него появилась возможность высказаться на эту тему. В конце сказал, что не шутит, говорит совершенно серьезно, что постарается найти возможность выполнить мою рекомендацию... Я действительно думаю, что он принял мои слова к сведению. — Трудно перебивать президента? — Мне многие написали: «Какой же вы смелый». Приятно, конечно, конечно, но еще больше горько — до какого уровня мы позволили себя довести, что естественное и должное перестали воспринимать как норму! Я не проявлял никакой смелости и не перебивал президента — я добивался ответа на поставленные вопросы. И, кстати, я не увидел, что Путина это как-то смутило. Уверен, ему не хватает такого стиля общения. Думаю, ему скучно, когда его благодарят по сто раз и только поддакивают... А я часто наблюдал, как на встречах с участием первых лиц и выдающихся представителей общественности (в том числе оппозиционно настроенных) последние в какой-то момент, как перед удавом, либо теряют дар речи, либо начинают славословить... Что-то с ними происходит. Публичная реакция дороже поручения — Путину передали доклады и рекомендации. Он их и правда читает? — Какие-то — безусловно. Думаю, в тех случаях, когда тема производит на него впечатление или он считает ее предельно важной. Вообще же технология такова. Если президент после чьего-то выступления говорит: «прошу принять это к сведению», «поручаю заняться» и так далее, это уже становится официальным поручением, которое потом соответственно оформляется и его уже нельзя «забыть». В этом смысле мое выступление менее эффективно, чем заранее подготовленные доклады Алексеевой или Сванидзе. Но мне было важно подвигнуть президента на публичную реакцию. И я этого добился. Он сказал, что в целом согласен со мной по атмосфере в обществе и что с этим нужно что-то делать. Я хотел услышать именно это. Не знаю, что будет дальше. Надеюсь, в какой-то момент Путин публично скажет что-то вроде «хватит делить народ на своих и чужих». Если это случится, для многих людей это будет важным сигналом. Главное, что необходимо сегодня — самым разным представителям общества (и слева, и справа, и со стороны власти) — это понять: нам всем надо начать разговаривать. Начать наконец искать нечто общее, что может всех объединить. Это общее существует — ведь и во власти, и в обществе, и уж тем более в оппозиции есть люди, которые не хотят торжества того ползучего мракобесия, патриархального православного тоталитаризма, о котором я говорил. Думаю, борьба за просвещенную, прогрессивную Россию — это то, что может нас объединить. И первый шаг в этом направлении — прекращение на всех уровнях (в первую очередь на государственном) риторики поиска врагов, взаимных обвинений... Это сейчас самое актуальное. Путин хочет реальной борьбы — А вам не кажется, что разжигание ненависти на федеральных каналах — не столько команда сверху, сколько результат слишком усердной службы? — Абсолютно в этом уверен. Это ситуация, когда огромное количество людей бежит впереди паровоза, стараясь выслужиться. Если бы я был уверен, что Путин сам осознанно организует эту истерию, я бы не стал к нему обращаться. Но в той системе, которую он построил, к сожалению, слишком многое зависит именно от его слова. Как бы все далеко ни зашло, уверен, шанс не потерян. Если Путин в какой-то момент захочет войти в историю человеком, который вывел страну на новый этап развития, у него этот шанс остается, несмотря ни на что. Ему важно, чтобы его уважали в мире, чтобы Россия была полноправным игроком на мировой арене. Важно, чтобы предстоящие выборы прошли легитимно не только с формальной точки зрения, а с точки зрения наличия реальных кандидатов. Уверен, отсутствие реальной борьбы его на самом деле не радует. Другое дело, что эту яму он вырыл сам. Как глава государства, как человек, который строил эту самую вертикаль, он несет за это ответственность. Такое часто бывает, когда человек становится заложником собственных действий. И далеко не всегда радуется результату. — Да, это еще Шварц в «Драконе» описал. Но ведь и Собчак не вариант полноценного конкурента. — Про Ксению как конкурента вообще речь не идет. Дело не в ней. У них сейчас ситуация незавидная. Представьте, если завтра Собчак скажет — хочу к ребенку, а мои голоса отдайте Навальному. И что они будут делать? Впрочем, думаю, спор о том, пускать ли на выборы Навального, еще не окончен. Как и еще окончательно не решен вопрос о том, кто будет участвовать в этой кампании. Думаю, в течение ноября мы еще много интересного увидим. * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №43-2017 под заголовком «Станислав Кучер: Надеюсь, Путин скажет: Хватит ссорить народ».