Возможно ли еще быть христианином в современном мире?
Относительность ценностей, общество потребления, духовный кризис… В своей последней книге «Бенедиктинский вариант: стратегия христиан в постхристианской нации» американский журналист Род Дреер (Rod Dreher) утверждает, что христиане проиграли культурную борьбу. Поэтому он предлагает им вновь сформировать живые общины вдали от «жидкого общества». FIGAROVOX: В вашей книге вы говорите, что христиане проиграли культурную борьбу, и выступаете за «стратегическое отступление». Когда и почему христиане проиграли? Род Дреер: Классическая для американских правых позиция сводится к тому, что это произошло в 1960-х годах с сексуальной революцией. Мне же кажется, что все случилось намного раньше. В моей книге я дохожу до средневекового номинализма, но прекрасно понимаю, что все это довольно абстрактно. Думаю, ключевой момент в том, что христианских корней мы лишились в эпоху Просвещения. Затем все обострилось с приходом общества потребления, новых технологий и релятивизма. Из-за всего этого жить с христианской правдой становится все сложнее. В индивидуалистическом и оторванном от традиций обществе единственным авторитетом становится «я». Философ Зигмунт Бауман (Zygmunt Bauman) называет это «жидким обществом». Общего блага больше нет, а политикой правят эмоции. Философ Макинтайр охарактеризовал это как эмотивизм, который сегодня утвердился среди правых и левых. — Вам не кажется, что евангелизм представляет собой высшую степень индивидуалистического эмотивизма? — Думаю, многие последователи евангелической церкви в США являются большими католиками, чем сами католики, в том смысле, что они больше верят в учение церкви. Я сам был католиком до обращения в православие. Я читал работы Иоанна-Павла II и считал их прекрасной пищей для ума. Тем не менее, войдя в церковь, я осознал, что американские католики на самом деле исповедуют определенную форму протестантства. Большинство американских церквей проповедуют то, что социологи Кристиан Смит (Christian Smith) и Мелинда Ландкуист Дентон (Melinda Lundquist Denton) называют «этно-терапевтическим деизмом». Речь идет о смягченной и приукрашенной версии христианства, которая, в общих чертах утверждает, что нужно быть хорошим, чтобы попасть в рай. Это совершенно несовместимо с отрицающим традицию современным миром. В то же время у католической церкви есть все необходимые ресурсы, чтобы дать отпор силам современности. Но она их не использует. Знаменитый в США священник Ричард Джон Ньюхаус (Richard John Neuhaus) написал в 1980-х годах книгу «Момент католицизма: парадокс церкви в мире постсовременности», отметив, что католики могут, наконец, взять слово в общественном пространстве. Как бы то ни было, этот «момент католицизма» так и не наступил. После второго Ватиканского собора воспитание юных католиков было полностью пущено на самотек. Если взглянуть на данные опросов, американские католики не отличаются от среднего американца и даже занимают более либеральные позиции по общественным вопросам. Большинство из них не признают авторитет церкви в этой сфере. — Не кажется ли вам, что мы, европейские христиане, прошли намного дальше США по пути дехристианизации? Ваш президент все еще приносит присягу на Библии… — Хотя в США к религии относятся с большим уважением, чем во Франции, антихристианские настроения стабильно растут. Думаю, что нам, американским христианам, можно было бы многому научиться у французских католиков. Вы намного дольше жили рядом с активной светской системой. У нас же такая проблема возникла только сейчас. Трамп назначил верующего католика в Верховный суд, и большинство обозревателей заявили, что он не сможет быть хорошим судьей, поскольку ему помешает религия. Такое происходит все чаще. Называть себя христианином в общественном пространстве идет только во вред. Меня очень удивил успех движения противников однополых браков во Франции. У нас в США сложилось представление, что на Европе можно ставить крест, что она уже давно дехристианизировалась. У нас существует более сильное религиозное сознание, но оно ограничивается частной сферой и не имеет интеллектуальной опоры. У нас нет демонстраций христиан за семейные ценности. Я бы сказал, что Америка религиознее Франции, но Франция традиционнее Америки. — В вашей книге вы упоминаете шотландского философа Макинтайра. Как он повлиял на вас? — Именно при прочтении его работ мне пришла в голову идея «Бенедиктинского варианта». В книге «После добродетели» (After Virtue) он говорит о неудаче сформировавшихся после Просвещения обществ, которые стремились опирать нравственность исключительно на рассудок. Все это привело к фрагментации нравственности и неспособности вести обсуждение в общественном пространстве, поскольку все мы мыслим, исходя из разных парадигм и предпосылок. Так, например, сегодня беседа христианина и нехристианина об абортах практически невозможна. Он сравнивает наше время с эпохой падения Римской Империи. Он также упоминает Святого Бенедикта как того, кто сохранил традиции и добродетели во время потопа. Выражение «бенедиктинский вариант» пришло мне в голову как обозначение движения, которое я идентифицировал как журналист, консерватор и христианин. Я задался вопросом о том, что мы, христиане, можем сегодня сделать, чтобы приблизиться к Святому Бенедикту. Мы уже не в силах спасти империю. Мы должны держаться и сохранить наши традиции, а также то, что мы считаем истинным, посреди рушащейся империи. Сила бенедиктинской модели и ценности монашества могут послужить для нас ориентирами в современном мире: община, труд, аскеза, порядок, молитва. — Как реализовать «бенедиктинский вариант»? — Все зависит от того, где мы находимся: все выглядит по-разному в городе и деревне, в Европе и США. Думаю, главное — практика. Нужно создавать христианские общины, школы, предприятия. Думаю, монашеская модель должна послужить источником вдохновения для семей. Кроме того, необходимо ограничить новые технологии, особенно среди детей. — Разве отстаиваемый вами коммунитаризм не противоречит общечеловеческому и миссионерскому аспектам христианства? — Я считаю, что христиане должны идти в мир. Однако в постхристианском и враждебном христианству мире необходима крепкая вера с опорой на интеллектуальное воспитание. Нельзя идти в бой безоружным! Думаю, нам следует отойти от мира, чтобы лучше подготовиться, а затем вернуться и нести христианское послание. Многие американские христиане хотят оставить детей в государственных школах, потому что желают им успехов. Тем не менее они быстро осознают, что не обладающие крепкими религиозными и христианскими основами дети не могут сопротивляться духу времени. И как это может у них получиться, если их окружают девятилетние сверстники со смартфонами, у которых есть неограниченный доступ к порнографии? Это невозможно. — Христианам нужно уйти из политики? — Американские консерваторы ошибочно считают главным врагом либеральную элиту с побережья и полагают, что для победы в культурной борьбе достаточно президента-консерватора и судей-консерваторов. Это не так. Окружающая культура сильнейшим образом дехристианизировалась. Но консервативно настроенные религиозные правые не заметили этого. Они потакали разрушению собственной веры. Они верили в существование внешнего врага: левых, атеистов. Мы не увидели, что наше невнимание к интеллектуальному воспитанию христиан ослабит нас. Для меня вера — это, скорее, образ жизни, а не мышления. Нельзя быть христианами по воскресеньям в постхристианском мире. — Не существует ли противоречия в позициях американских консерваторов, которые одержимы борьбой за семью и против абортов, однако придерживаются крайнего либерализма в экономике? — В 2006 году я написал книгу «Зеленые консерваторы» о контркультуре некоторых экологически настроенных консервативных кругов, которые читают Эдмунда Берка (Edmund Burke), носят Birkenstock и выступают за отказ от общества потребления. Многие американские консерваторы обвинили меня в тот момент в левых взглядах. Я — традиционный консерватор, который считает необходимым сохранение веры, семьи и традиций. Неограниченно либеральная экономика становится для всего этого угрозой. В том, чтобы быть рабами рынка и плевать на окружающую среду нет ничего христианского! Я верю в необходимость защиты творения. Многие американские консерваторы понимают важность ограничений человеческой природы, но в то же время поддерживают неограниченную эксплуатацию природы. Я не большой поклонник папы Франциска, но согласен с его словами в обращении о том, что «все связано». Я сам вышел из Республиканской партии в 2008 году из-за того фиаско, которым обернулась война в Ираке (изначально я поддерживал ее), и экономического кризиса (республиканцы оказались не в силах понять его масштабы). Проблема в том, что Демократическая партия тоже тесно связана с Уолл-стрит, по крайней мере, после избрания Билла Клинтона в 1992 году. Мне бы хотелось проголосовать за демократов, поскольку мои взгляды на экономику левее, чем у республиканцев, но те настолько враждебны к противникам абортов, традиционным христианским ценностям и свободе вероисповедания, что я просто не могу этого сделать. — Трампа поддержали большинство католиков (52%) и подавляющее большинство последователей евангелистской церкви (91%). Не опасно ли ассоциировать христиан с его мандатом? — Любые размышления о семье и вопросы насчет борьбы ЛГБТ сразу же приравниваются к преступлению. Простого американца уже тошнит от политкорректности, рассуждений о том, о чем ему можно или нельзя говорить или думать. Думаю, успех Трампа кроется именно в этом. Как я пишу в книге, Трамп — это не решение, а симптом культурного упадка. Многие христиане не имели особого представления о том, что думает Трамп о борьбе с абортами и свободе вероисповедания, но были уверены, что Клинтон против них. Тем не менее, я считаю избрание Трампа ужасной вещью для христиан. Евангелисты же поддерживали его самым активным образом. Это катастрофа и сделка с дьяволом. Христиане окажутся козлами отпущения за неудачи Трампа.
