Американский скульптор Дэниэл Аршам – о ВДНХ, кино и коллаборации с Adidas

В павильоне "Карелия" на ВДНХ открывается выставка американского художника и архитектора Дэниэла Аршама "Архитектура в движении". Москва 24 поговорила с художников о его дружбе с Фаррелом Уильямсом, фильмах Криса Нолана и московской архитектуре. – Дэниэл, как тебя занесло в Москву? – Как ты знаешь, на ВДНХ идет большая реконструкция и многие павильоны реставрируются. Примерно два года назад на меня вышли кураторы. Они предложили мне провести выставку в Москве и пригласили приехать, чтобы самому выбрать площадку. Так я впервые оказался в Москве. Изначально я рассматривал павильон "Космос" и еще парочку других, но в итоге выбрал павильон "Карелия". Меня поразила его архитектура и невероятный резной фасад из дерева с резными скульптурами. Каждое здание имеет здесь свою уникальную историю и находится под защитой, и чтобы подготовить выставку, нам пришлось создавать внутри павильона новое пространство – выстраивать внутри фантомные стены и потолки. – Ты привез сюда готовые работы или они были созданы прямо здесь, специально для московской выставки? – Многие из представленных работ стали репликами тех, что я делал раньше. Дело в том, что мои работы обладают одной важной особенностью: они создаются в конкретном месте с учетом его особенностей и не подлежат транспортировке и перемещению. В другом месте их придется создавать заново, поэтому я транспортирую не сами объекты, а их идеи. – Есть какая-то общая идея, которая бы объединяла эти работы? – За всеми этими работами не стоит какого-то глобального послания, однако что их объединяет, так это манипуляция пространством и поверхностью архитектуры. Нет больше твердых вертикальных стен и устойчивого пола – это все видимость. Поверхность стен оказывается тканью, она растягивается, изгибается или превращается в жидкость и начинает течь. И каждый раз зритель, попадая в это пространство, получает очень необычный опыт, отличающийся от его базовых представлений о мире. Это приглашение к переосмыслению архитектуры. – Тем не менее есть ли у твоих работ какой-то четкий смысл? Или это абстракция? – Нет, он не определен. – То есть каждый видит то, что хочет видеть? – Именно. Как, впрочем, и в любом искусстве. Человеку кажется, что он видит что-то знакомое в этих образах, он узнает их, но в то же время они оказываются лишь фикцией. Это такой сюрреалистский подход, как у Магритта или Дали, или как в фильмах ужасов, когда ты не можешь быть уверенным в своей безопасности, потому что каждый предмет перестает быть тем, чем был всегда. – В своем Инстаграме и интервью ты много рассказываешь о своей работе с Фарреллом Уильямсом. Вы делали совместную выставку, ты даже лепил с него какие-то скульптуры. Расскажи, во-первых, с кого тебе еще приходилось делать слепки, а во-вторых, каково это – работать с Фарреллом. – Вообще я довольно много работаю с человеческим телом, поэтому часто приходится работать со слепками. Даже на этой выставки много таких работ. А с Фарреллом мы давно дружим, уже более десяти лет, и работали вместе над большим количеством проектов. В одном из последних проектов – это был балет – он занимался музыкой, а я – хореографией. Очень необычный опыт. – Как работа с человеческим телом повлияла на твой подход к скульптуре? – Это была не первая работа с танцорами. Я начал заниматься скульптурой в 2006-м, но никогда раньше в моих работах не появлялось человеческого тела. Все они были абстрактными. – Как тебе кажется, вообще такая работа в пограничных зонах искусства, смешение скульптуры, балета, живописи и так далее – что это дает? – Мне нравится работать с людьми, которые разбираются в своей сфере, нравится, когда мы можем делать что-то вместе. Потому что это дает новые источники вдохновения, открывает совершенно новые возможности в тех сферах, где у меня нет опыта. Я люблю работать с дизайнерами, поэтому принимал участие в работе над коллекциями для Adidas (вместе с Фарреллом) и Calvin Klein. Сегодня мы живем в маленьком мире: я могу делать выставку в Москве и параллельно обсуждать новые проекты в Париже, а на прошлой неделе я вообще был в Рио. Культура стала глобальной, и, возможно, в этом заключается причина того, что мы должны использовать самые разные медиа. – Что вдохновляет лично тебя? – Я очень люблю фильмы. Люблю научную фантастику, Стенли Кубрика, Кристофера Нолана – в его фильмах часто затрагиваются проблемы времени. Мне это очень близко. Также я интересуюсь современной архитектурой: мои любимые архитекторы – Петер Цумптор и бюро Herzog & de Meuron. – А Заха Хадид? Кажется, у твоих работ много общего с ее проектами. – Может быть. Однажды я делал выставку в здании, построенном по ее проекту, – ее архитектура не слишком удобна для этого, с ней трудно работать. – В Москве, кстати, есть здание Dominion Tower, построенное ее бюро. А еще есть здание музея "Гараж", построенное Ремом Колхасом. Успел что-нибудь посмотреть из этого? – Нет, еще не успел, но надеюсь, получится посетить их после открытия моей выставки.