«Это то, что мне нужно для счастья»: волонтеры отряда «Лиза Алерт» – о своем труде
Первый материал из нашего цикла, посвященного деятельности поискового отряда «Лиза Алерт», вышел под заголовком «Ржавая жесть — так в России относятся к пропавшим людям». Говоря это, руководитель отряда Григорий Сергеев имел в виду апатичное поведение со стороны государственных структур. А ни в коем случае не безразличие россиян. Ряды волонтеров постоянно пополняются деятельными людьми, многие уже не могут представить свою жизнь без того, чтобы, бросив все дела, срываться на многочасовой поиск. Их можно было бы назвать героями времени, но сами они свою работу героической не считают. Так что не будем добавлять патетики: мы побеседовали с людьми, которым просто не наплевать на несчастья окружающих. Москвичка Анна Будовая стала волонтером отряда пять с половиной лет назад. Сколько поисковых мероприятий на ее счету – не сосчитать. Но точно не меньше двухсот. – Сильнее всего в память врезаются детские поиски, – рассказывают Анна. – Самым эмоционально тяжелым для меня стал поиск двух детей из поселка Песочный Ярославской области. Пропали мальчик и девочка. Три недели длилась активная фаза: мы беспрестанно прочесывали окрестности, расспрашивали возможных свидетелей. Потом поиск перешел в информационную стадию. Периодически отрабатывали свидетельства, делали повторную расклейку ориентировок, договаривались о размещении информации на билбордах. Все это продолжалось два с половиной года, пока деток не нашли погибшими. – Насколько далеко от Москвы доводилось выезжать? – Однажды я участвовала в поиске на Чукотке. Шестилетний мальчик из города Анадырь не вернулся с прогулки. Условия были очень тяжелыми. Февраль, 30 градусов мороза, снега по грудь. Неделю мы бродили между местными поселками. Прошагали какое-то немыслимое количество километров. И понимали, что в любой момент можем встретить диких зверей. – Обошлось? – Слава богу. В прошлом году была история, когда во время прочесывания леса одна из групп наткнулась на медведя. Он на них, к счастью, не напал, но люди вышли из леса с совершенно белыми лицами. – Того мальчика из Анадыря нашли? – Спустя несколько месяцев обнаружили замерзшее тело. – А как вы попали в отряд? – В 2011 году был очень громкий поиск студентки МГУ Ирины Артемовой. Я стала следить за тем, что делает «Лиза Алерт». Но тогда в отряд не вступила. Опыта никакого не было, и я не думала, что смогу чем-то помочь. Поэтому, прежде чем стать волонтером, приехала на учения в Кудиново. Там проводили учебные занятия для новичков. И уже после учений стала ездить на настоящие поиски. Поначалу, как и многие, бралась за все без разбору. А где-то через пару лет начала фильтровать, о работе все-таки нельзя забывать. Это редкость, когда кто-то решает сначала пройти обучение. Обычно люди откликаются на увиденное в интернете объявление: пропал человек, нужна помощь. И уже потом, когда начинают регулярно участвовать в поисках, понимают, что не лишним будет набраться полезных знаний на учениях и тренингах. IT-инженер Кирилл Монаков прошел таким путем. – Я присоединился к отряду, после того как увидел сообщение на форуме «Лиза Алерт». В Москве потерялся мальчик, и мы всю ночь прочесывали подъезды, чердаки, расклеивали ориентировки, опрашивали сотрудников круглосуточных магазинов. В общем, по стандартной схеме действовали. И под утро мы его нашли. Для меня поиски детей особенно важны. Но их уже было так много, что они сливаются в какой-то один большой поиск. – Но все-таки какой самый памятный? – Самый памятный как раз не детский. Я хорошо помню, как искали бабушку в Люблинском парке под дождем. Потому что сам нашел ее тело на опушке. Это был криминальный случай, кстати. Мы запомнили координаты, по своим следам отошли назад, позвали остальных. Поразило поведение патрульных. Они приехали в неподходящей обуви и из-за этого решили не ходить в лес, а подождать следователя. А я пока поехал в ближайший OBI за лентой, чтобы место преступления оградить. – Как вы обычно получаете информацию о том, что открыт новый поиск и нужны люди? – Раньше была смс-рассылка, потом это почему-то законодательно запретили. Появились пуш-уведомления, телеграм-канал. Стало гораздо удобнее. А когда была пауза, мне чаще всего писал кто-то из старших. Особая история у журналистки Ксении Кнорре Дмитриевой. Она оказалась в отряде по заданию редакции. – Я приехала на поиск, чтобы написать репортаж о «Лиза Алерт». Целую ночь ходила по лесу. Помню, мы с командой квадроциклистов, выполняя задачу, провалились в болото вместе с квадроциклами. А перед тем, как уехать домой, я сделала интервью с координатором Виктором Дулиным. Вспоминая свой первый поиск, он сказал такую фразу: «Я понял, что это то, что мне нужно для счастья». Потом, когда ехала в машине, поняла: мне тоже для счастья нужно стать волонтером. – Тот поиск благополучно завершился? – Да, бабушку нашли, когда я была уже дома. Мне написали об этом, и то ощущение, которое я тогда испытала, было достаточно важным мотиватором продолжать ездить на поиски. – Сколько у вас уже на счету? – Сравнительно немного, около 25. В последнее время выезжаю редко, потому что в основном занимаюсь административной работой. Состою в группе взаимодействия со СМИ, а также являюсь инструктором группы профилактикии. Езжу в течение учебного года по школам с бесплатными лекциями. Спрос очень высокий, но мы стараемся всем пойти навстречу. У нас в программе есть два блока занятий, для младших детей и постарше. С шестилетними мы говорим о том, что делать, если ты потерялся в лесу или городе. А 11-летних учим, как себя вести, когда незнакомый человек, скажем так, проявляет в тебе интерес. К тому же мы на своем примере рассказываем о волонтерской деятельности. Думаю, это важно. – Много времени требует такая работа? – Любой человек, который готов участвовать в деятельности отряда, может выбрать тот режим, который ему удобен. Важна помощь каждого. Есть специальные рабочие группы, и как только возникает какая-то задача, ее берет тот человек, который может ее решить максимально быстро. – Были случаи, когда долго не могли отойти от увиденного во время поиска? – Прошлым летом мы искали двух мальчиков, которые ушли в лес в Ступино. Приехали на место вечером. Сильный дождь, гроза. С напарником ходили по лесу, работали на отклик, но это не дало эффекта. Утром, уезжая на работу, увидела родителей этих детей. На маме просто не было лица, она ни на кого не смотрела, была в ужасном состоянии. А папа пристально вглядывался в каждого волонтера. Словами не описать, сколько горя было в этих глазах. И до полудня, когда мальчиков наконец нашли, я не могла ни о чем другом думать.
