Даниэль и Синявский. История про «не таких»
Их взяли в сентябре 1965 года с разницей в четыре дня – Андрея Синявского и Юлия Даниэля. Синявского – первым, 8-го числа. Ласково окликнули на улице и профессионально затолкали в машину – так он потом это описывал. Даниэль же улетел в Новосибирск, чтобы помириться с уехавшей туда бывшей женой, Ларисой Богораз. Но там его вызвали «в органы» и тоже вежливо велели вернуться в столицу. Во Внуковском аэропорту 12 сентября его ждали и «приняли». Технично, грамотно, ловко. Такова то ли завязка, то ли уже фактически развязка известной истории ареста и суда над Синявским и Даниэлем. Мне всегда казалось, что она вся, от и до, может быть одновременно символом как предательства, так и верности и дружбы. Предательства были масштабны, ярки, смачны и, как всегда бывает, достаточно неожиданны. С точки зрения руководства СССР, конечно же, предателями были сами Синявский и Даниэль, это же они печатали свои гаденькие пасквили против страны за границей, прячась за псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак! А для Синявского и Даниэля предательством было бы молчание. Они не могли не писать о том, что так болезненно не нравилось в родине. С их же позиции, кстати, куда страшней было предательство их запутавшейся в культах личностей и оттепелях страны, лишившей свой народ права на собственное мнение и малейшее несогласие с курсом. Власти злились из-за писем в поддержку парочки «не таких», подписи под которыми ставили самые видные писатели и деятели культуры. А общество – охнуло и раскололось как ореховая скорлупка после речи громко осуждающего «пасквилянтов» Михаила Шолохова, тогда – наисвежайшего Нобелевского лауреата… Все так, а с другой стороны, трудно сказать, чего стоило Твардовскому не снимать из последнего номера «Нового мира» за 1965 года фамилию Синявского, а ведь это могло стоить и головы… Не отступились и близкие друзья, жены – протоколировали судебные заседания. Кстати, именно после процесса Мария Розанова, по ее собственным словам, «стала очень скверно относиться к диссидентам. Я увидела, что они творят то же самое под противоположным знаменем. И, прежде всего, позаимствовали вот это: «Кто не с нами — тот против нас»… Как странно, право, что до сих пор не известно самое главное – кто же, собственно, открыл тайну псевдонимов писателей и «слил», что Абрам Терц и Николай Аржак живут не где-то там на Елисейских полях, а рядом с нами. Версий на этот счет было много: от случайностей и «помощи друга», до ЦРУ и Светланы Аллилуевой, с которой у Синявского как-то случился роман. Оба, и Синявский, и Даниэль, могли и сами проболтаться по неосторожности. Да и важно ли, из-за кого именно «антисоветская пропаганда и агитация» обошлась, таким образом, семью годами заключения в ИТК строгого режима для Синявского и пятью - для Даниэля. Ей-богу, уже нет! Главное – точно был тот, кто «слил». Может, его и нет уже, этого человека, может он где-то сидит тихонько в кресле, грея ноги у камина, вспоминая прошлое и свой гаденький поступок. Но он точно себя оправдывает. Способность к самооправданию – вообще уникальная вещь. …Свою судьбу они оба будто предчувствовали. Умудрялись шутить даже на процессе. «Мы обезопасили себя тем, что вовремя поняли свою обреченность» – написал когда-то в «Мыслях врасплох» Абрам Терц – Андрей Синявский. Он писал о лагере в 1955 году… А Даниэль в «Говорит Москва» за три года до ареста замечает: «По правде говоря, это и не очень красиво – печататься в антисоветских изданиях…» В октябре 1991 года было объявлено о пересмотре дела писателей – в связи с отсутствием в их действиях состава преступления. Синявскому было уже немало лет; Даниэль до счастливого момента не дожил. На память о той истории нам осталось всего ничего: хорошая проза и тонкие стихи, неловкость и стыд за случившееся, но и самооправдание тут же: кого-кого, а «не таких» у нас не любили всегда.
