Стерляжий царь и прочие дива. Какие чудеса случались в притоках Волги?

Притоки-работники В границах Нижегородской губернии крупнейшим притоком Волги была Ока, об этой реке многое известно. Гораздо меньше сведений о Керженце, Суре и Ветлуге. А именно эти реки поставляли Волге существенное количество грузов. Если баржи с рожью, овсом, пшеницей шли по Волге снизу вверх, то лесной товар – как раз вниз. Из Суры с её дубовыми лесами Ядринского, Курмышского и Васильсурского уездов шли клёпки для бочек, ободья, полозья, колёсные спицы. Из Алатыря по Суре же сплавляли муку купца Попова. Из Ветлуги и Унжи шло много лубяного товара – луб, мочала, рогожи и прочее. Особой статью шли по Ветлуге беляны – плавучие деревни, которые продавались без остатка в малолесной части империи. Кама добавляла уральского железа и своего леса. Керженец выводил баржи щепного товара. Всё это шумело, плескало воду, подавало гудки и нецензурные хозяйские окрики. Ветлужские беляны Всего сто лет назад по Волге плавали суда, водоизмещением превосходившие крейсер «Аврора». И строились они из дерева ветлужскими мужиками. Назывались эти суда белянами и вошли в историю отечественного кораблестроения как самые уникальные речные суда на свете. Прежде всего они были очень велики - во всяком случае, для речных судов. Сохранились сведения, что существовали беляны длиной до ста метров, а высота борта у них достигала шести метров! Грузоподъёмность белян соответствовала их размерам и могла быть 100-150 тыс. пудов (пуд - 16 кг) у небольших белян, а вот у больших она доходила до 800 тыс. пудов! То есть это были размеры пусть и не очень большого, но всё же океанского корабля, хотя плавали они исключительно с верховьев и до низовьев Волги и никогда не бывали дальше Астрахани! Известно, что на постройку одной средней волжской беляны уходило около 240 сосновых брёвен и 200 еловых. Строились беляны вначале без единого гвоздя, позже их начали сколачивать железными гвоздями. Сплавлялась беляна вниз по реке не носом, а кормой. Она была всегда белой, поскольку служили эти суда всего-навсего одну навигацию и потому никогда не смолились. В Астрахани эти уникальные суда разбирались, да так, что от них в буквальном смысле этого слова ничего не оставалось! «Казёнки» продавались как готовые избы, лес шёл на строительный материал, пенька, рогожи и канаты, не говоря уже про крепёж, - абсолютно все приносило доход владельцам белян! Керженец – Ганг староверов Когда волжские пароходы XIX века приближались к устью Керженца, пассажиры зачастую выходили на палубы, обращённые к этой таинственной реке. Обычно судна проходили воложкой, то есть протокой, и керженские воды увидеть не удавалось – только выстроившиеся мачты местных судёнышек. «Дальнейшее течение Керженца заметно по густой синей линии дремучих лесов, пропадающих на горизонте. Река эта на протяжении 200 вёрст катит свои чёрные, мрачные, омутистые воды... сквозь громадные дебри, где кишмя кишели олени, лоси, медведи, волки... В тёмной глуши заповедного леса гнездами осел народ, храня в своей душе любовь к стародавним порядкам», - описывает эту местность известный русский прозаик, поэт и журналист Василий Немирович-Данченко в 1876 году. Скиты, разбойничьи притоны, чёрные дома смолокуров, суровые мужики, размашисто кладущие двухпёрстные кресты. Богатый край, где не курили табак и не пили вина да чаю с сахаром - верили, что сладость эту моют в собачьей крови. «Лесной да щепной – исконные керженские промыслы, оттого их здесь называют святыми, безобидными, бескровными... », - пишет путешественник позапрошлого века. Керженец всегда казался обычным обывателям загадочным и непостижимым, а потому среди пассажиров тут же поднималось обсуждение образа жизни староверов... Рыба в венце Проплывали волжские пароходы и устье Суры, Эта большая река впадала в Волгу под Васильсурском, где было принято уважить местную рыбу – сурскую стерлядь. По описаниям, она была крупная, жирная и сладкая – намного вкуснее волжской и камской. Бытовала легенда, что под Васильсурском, в устье притока Волги, и живёт сам стерляжий царь. «Устоище его на самом дне, в глубокой яме. Вся-то она каменьем самоцветным убрана, жемчугами разукрашена. Тут у него и жена есть – русалка водяная. Выйдет на камешек, золотым гребнем зелёные волосы расчёсывает, а осударь-то вокруг неё ершится, хвостом по воде похлопывает, о белу руку её трётся. Коли кто увидит его – хоть ловы совсем бросай – ни одной стерлядки ему не попадётся», – описывает рассказ местного жителя В. Немирович-Данченко. Чтобы не спутать стерляжьего царя от другой крупной рыбы, знаток XIX века давал пояснение: на голове у него должен быть «злат венец», который блестит издалека словно звезда. Уже тогда говорили, что стерляжий царь разгневался на Васильсурск и подговорил Волгу подмывать берег, на котором стоит город, а по весне разбивать и уносить барки. «Неожиданный» посреди огорода В 1870-80 гг был неплохой спрос на речные путешествия до городка Алатыря. Но не ищите его на волжских берегах – он стоит на Суре. Чтобы попасть туда речным путем, люди добирались до Васильсурска и покупали билеты на пароход купца Попова «Неожиданный». Само название судна содержало в себе немалую шутку. Свой путь до Алатыря пароход преодолевал за пять суток, то есть дольше, чем судна того времени тратили на переход Атлантического океана. Яркие воспоминания об этом оставил академик, кораблестроитель Алексей Крылов. Такое путешествие было не только долгим, но и опасным – на Суре, как и на её старшей сестре Волге, было множество перекатов и мелей. Как только речной песок начинал шуршать под днищем «Неожиданного», в воду прыгали два матроса без штанов и измеряли глубину вброд, выкрикивая «Здеся по колено! Здеся полляжки! Здеся по брюхо!» По их голосам пароходик протискивался по пескам, надеясь только на удачу и свою машину. Весной Сура широко разливалась, и это было благословенное время для судоходства. Но в 1882 году «Неожиданный» сел на мель на залитом берегу, сбившись с фарватера. Сняться с мели по высокой воде не получилось, Сура быстро вошла в берега? и «Неожиданный» год простоял в чьем-то огороде. Капитана пароходовладелец отправил обратно в ямщики на тракт «Порецкое – Промзино», где тот и служил, прежде чем перешёл «поближе к буфету». Медвежьи слёзы Братья-художники Чернецовы, путешествуя по Волге в 1838 году, оставили не только зарисовки увиденного, но и записки. И самая впечатлившая братьев история – о сергачском медведе. Судя по всему, её рассказали в Васильсурске, а потому могла она приключиться и на Волге, и на Суре. Сергачские мужики, водившие учёных медведей, славились на всю Россию. Медвежат отбирали в нежном детстве и учили всяким фокусам хитростью и сладостью. За годы жизни при хозяине медведи становились ручными, а при добром отношении - и особо ласковыми. Вот один хожалый мужик решил переправиться через реку на лодке. Медведь с непривычки лодку качал и пугал баб, а потому его было решено пустить вплавь, на цепи, прикреплённой традиционно к поясу хозяина. Немного проплыв, зверь решил залезть к хозяину, вцепился в борт и перевернул судёнышко посреди протоки. Мужик не выплыл, и медведь вытащил утонувшего хозяина на цепи на берег. Почуяв неладное, зверь пробовал поднять хозяина на ноги, ставил его и подпирал, но утопленник безвольно падал. Поняв потерю, медведь заревел от горя и не обращал внимания на собравшийся вокруг народ...