Командир рижского ОМОНа о 91-м: я был противником независимости

Условно служебную биографию Млынника можно разделить на "до" и "после" 1991 года. И если все, что произошло "после", напоминает похождения солдата удачи, то предыстория больше похожа на героическую, но весьма грустную историю "стойкого оловянного солдатика", пишет Лев Рыжков для Sputnik Латвия. Офицер, присягнувший на верную службу советскому народу, каково ему было при развале страны. Да, Верховный Совет ЛССР в 1991 году провозглашает независимость республики, но ОМОН, подчиняющийся Москве, действует так, как велит инструкция, — и захватывает телеграф, Дом печати, здание МВД. Да, жители Латвии выходят на защиту независимости и строят баррикады, но приказ есть приказ — омоновцы наводят порядок, такой, каким они его понимают… В Латвии обошлось, но Литва приговорила Млынника к пожизненному заключению. Награда нашла героя С Чеславом Млынником мы совершенно неожиданно познакомились в посольстве Абхазии. Там, спустя 25 лет после войны, вручали боевые ордена и медали людям, которые по разным обстоятельствам не смогли получить их раньше. Награждали и бойцов знаменитого рижского ОМОНа, а их командиру, полковнику в отставке Чеславу Млыннику вручили высшую награду Абхазии — орден Леона. Кавалер высшей награды частично признанной республики пришел на торжество в белом кителе, явно вышедшем из мастерской дорогого портного (хотя тут я, признаться, не большой специалист). Млынник небольшого роста, но то, что он командир, чувствовалось сразу, по тому, как тихо и уверенно отдавал он распоряжения ветеранам спецподразделений. И как они его слушались. Чеслав Млынник "Википедия" сообщает сухие факты: боевая биография Млынника началась в Афганистане. Потом была служба в Латвии, где возглавленный Чеславом Млынником в 1990 году рижский ОМОН стал "врагом независимости" №1. Многие латвийские политики построили свои карьеры на "храбром противостоянии" рижскому ОМОНу. А в Литве Млынник заочно приговорен к пожизненному заключению. Дальше в биографии у Млынника участие во всех постсоветских конфликтах, кроме Приднестровского, хотя некоторые его непосредственные сослуживцы и сейчас занимают важные посты в Тирасполе. Всего за боевую историю рижского ОМОНа погибли два бойца: один в Абхазии, другой — в Югославии. Больше потерь в истории подразделения не было. Как выяснилось, после Абхазии бывший командир рижского ОМОНа ушел в Чечню, затем, в 1993 году, участвовал в боях за Белый дом в Москве во время противостояния Верховного Совета РФ и президента Бориса Ельцина, сел в тюрьму по обвинению в незаконном хранении оружия, через год вышел, а обвинения с него были сняты. И с тех самых пор биография солдата удачи погружается в туман. Понятно, что были у него и другие маршруты. Ссылаясь на не заслуживающий доверия источник, "Википедия" пишет, что в 2008 году Млынник получает ранение в Цхинвале во время пятидневной войны. Вот, в общем-то, и все. Перефразируя знаменитые стихи Сергея Михалкова, можно добавить: "Орден Леона на груди у него. Больше не знаем о нем ничего". Конспирация Спустя несколько дней после награждения мы с Чеславом Млынником договариваемся встретиться для интервью. До последнего момента детали встречи (равно как и место, и время) остаются неизвестными. Известно только, что встретимся мы где-то на юго-западе Москвы. За несколько часов до интервью я получаю инструкции — прибыть на такую-то станцию метро, пройти туда-то и ждать в указанном месте. На место я прибываю немного заранее и упираюсь в глухой бетонный забор. Уже зная, что Млынник не отвечает на телефонные звонки, я пишу ему СМС, где указываю свое местонахождение. Тут же звонок — новые инструкции: "По переходу направляйтесь туда-то, ждите там-то". Пропустим многочисленные конспиративные подробности, скажу только, что в итоге меня подбирает автомобиль. Мы приезжаем в уютное и стильное кафе, где, кроме нас, в этот летний жаркий выходной — ни одного посетителя. И, что необычно, ни одного официанта. Во всяком случае, нас не беспокоят. О чем лукавит "Википедия" Конечно, у меня были подозрения, что "Википедия", описывая моего собеседника, мягко скажем, необъективна. Но ошибка есть уже в самом начале биографической справки. Так, сообщается, что Чеслав Млынник родился в Беларуси. Но это, как выясняется, совсем не так. "Ну, нет! — говорит Чеслав Млынник. — Я из латвийской Бауски. Вырос там, ходил в школу. У нас неплохая школа была. Нам преподавали и философию, и психологию. Это в будущем серьезно помогло. У нас была достаточно патриотичная семья. Любовь к Родине, к Отечеству мне привили с детства. Сам я поляк. Но дед служил Российской империи". Большое влияние на становление и характера, и даже боевых качеств будущего командира рижского ОМОНа оказала бабушка. И вот каким образом. "Мама моего отца, потомственная княгиня Галунская, всегда, как это ни парадоксально, восхищалась Сталиным, — рассказывает Млынник. — Она не умела говорить по-русски и умерла в 1983 году. И она всегда говорила мне и моим братьям: "Ох, пожалеют люди, что Сталина нет!" Казалось бы, многие пожилые люди так говорили и говорят. Но пикантности этим словам придает то обстоятельство, что бабушка Чеслава Млынника умела предвидеть будущее. Внук сообщает эту информацию без тени улыбки, серьезно и деловито, как мог бы зачитывать боевую информационную сводку. На базе рижского ОМОНа, 1991 год "Я уже тогда знал, что придет Михайла Меченый, который развалит великую державу, — говорит Чеслав Млынник. — И Боря-алкоголик, который пропьет Россию. Хотя мы Ельцина впоследствии охраняли. Я был командиром отряда, который обеспечивал его охрану. Бабушка расписала будущее на определенный период — до моей смерти". И вот тут уже я удивляюсь: "То есть вы знаете, когда умрете?" "Да, — совершенно спокойно отвечает Млынник. — Знаю даже день и время". "Но разве это знание — не чудовищно?" — спрашиваю я. Оказывается, что вовсе нет. "Я так спокойно ко всему отношусь, потому что знаю будущее, — говорит бывший командир рижского ОМОНа. — И те приключения, которые у меня в жизни происходили… Я понимал, что это все пройдет. Вы представьте себе ситуацию. 1989 год. На меня было покушение. Мне перебили позвоночник, бедра, ноги — вообще все. Я не жилец был. А до того — минно-взрывное ранение в Афганистане. Я был уже никакой. Парализованный был. Но я знал точно: буду ходить! А это помогает. Я лежал в госпитале в Ташкенте, и меня отправили в Чирчик, чтобы статистику не портить показателем смертности. Но я выжил, долго лечился. И в Риге долечивался, куда меня отправили на службу". Чеслав Млынник признается, что его жизненным девизом всегда были слова Павки Корчагина из романа Николая Островского "Как закалялась сталь": "Я хочу прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы". "Кто-то думает: "А что? Я живу и живу!" Каждый по-своему определяет, — говорит командир рижского ОМОНа. — Я тут встречаю нашего одного — мы давно не виделись. А он такой был огромный, мастер спорта! А сейчас уже еле дышит. Помирать собрался, ко всему уже равнодушен. Я ему говорю: "А мне не все равно, как я умирать буду!" Он мне в ответ: "Да какая разница! В гроб тебя положат!" Я говорю: "Нет! Не должно быть все равно! Помнишь, как мы на операции выходили?" Это юмор, конечно, но перед выходом на боевые задания мы всегда надевали чистое белье. А то прибьют тебя, а товарищам потом переодевать твои вонючие трусы". Тазик как детектор лжи Разговор наш чем дальше, тем больше уходит в какую-то странную сторону. От командира рижских омоновцев ожидаешь услышать какие-то более прозаические вещи. Неожиданно выясняется, что и сам Млынник иногда умеет видеть будущее. Как? Один из способов — трехдневная сухая голодовка. "Нас этому учили, — говорит Чеслав Млынник. — Я проходил обучение в Туркмении, в школе имени Ленинского комсомола. Когда мы закончили курс теоретической подготовки, настало время сдавать экзамен. Нас повезли в горы, на иранскую границу. И там оставили. Трое суток мы должны прожить без еды и питья, а затем выйти в район сосредоточения. Скажу сразу, что сдал этот экзамен один я. Остальные не справились. А почему? Ведь человеку кажется, что он умный. И думает: "Надо мной спутник, что ли, будет лететь?" И вот — здесь ягодку нашел, там — ручеек где-то течет, попил". База рижского ОМОНа, 1991 год Понятно, что со спутников экзаменуемых не отслеживали, но, как выяснилось, на финише, в районе сосредоточения их ждал момент истины. Во-первых, это был очень придирчивый медосмотр. "Все, даже те, кто ел ягоды и пил из ручья, были ослаблены, — вспоминает Млынник. — А как определить, соблюдал ты правила или нет, никто не имел понятия. Сейчас я уже знаю, что первый признак — это заторможенная речь. Через двое суток голодания в гортани начинаются спазмы. Белеют губы. Язык приклеивается к небу. Но это не все!" Был еще и очень своеобразный детектор лжи, который представлял собой обыкновенный таз с холодной водой. "Нужно было разуться и поместить ноги в тазик, — рассказывает командир рижского ОМОНа. — И как только ноги туда поставишь, рот откроешь, и щеки становятся мокрыми. Тело всасывает воду. И обмануть его — нельзя. Так и получилось, что сдал экзамен только я". Будущее, по его словам, имеет вид не каких-нибудь масштабных картин. Вовсе нет. Просто после трех суток сухой голодовки начинаешь видеть достаточно странные вещи. "Благодаря этому предвидению в нашем отряде всегда были маленькие потери, — продолжает Млынник. — Перед операцией надо обязательно осмотреть бойцов. У каждого человека есть защита. Это поле желто-золотистого цвета. Его толщина 10-11 миллиметров. В обычном состоянии мы его увидеть не можем. Когда поле уменьшается, человек уже склонен к заболеванию, к смерти. Когда остается уже 2-3 миллиметра — это уже все, жизнь закончилась. Еще глаза человека о многом говорят. Иногда не хочется в глаза людям смотреть. Смотришь на них — и ты видишь: он уже умер, но об этом не знает". Если продолжать тему оккультных тайн спецслужб, то были и другие упражнения. Одно из них, "синергетическое", имело сходство с молитвой. То есть бойцы стояли на коленях, сложив перед собой руки. Единственная разница — ладони надо было держать не вместе, а на определенном расстоянии одну от другой. Еще одно упражнение — это дыхание через ноги. Честно сказать, автор этих строк слабо представляет себе, как такое может быть. Однако именно так спасся от неминуемого утопления профессор Лэнгдон в одном из последних романов Дэна Брауна. И, оказывается, такая практика действительно существует. Те, кто освоил такой метод дыхания, тоже сдают экзамен. Перед лицом у них на несколько минут помещают лист бумаги. Если он начинает колебаться — экзамен провален. Нельзя опускать руки Вспоминать свою работу начала 90-х годов в Риге Чеслав Млынник не очень любит. Не столько потому, что она вылилась в заочный пожизненный приговор. Нет, Млынник считает, что события могли пойти совсем по другому сценарию. "Нас учили, что большинство не может быть неправым, — говорит бывший командир рижского ОМОНа. — Но на самом деле люди очень часто ведут себя как стадо баранов. В детстве меня потрясла экскурсия в Каунас, в девятый форт. Я ужаснулся не столько масштабу нацистских зверств, сколько тому, что, если судить по фотографиям, всего три человека ведут на убой сотни людей. Я не понимал — почему никто не сопротивляется? Ведь если оказать сопротивление — да, вы погибнете. Но у людей появится шанс! Я и сейчас уверен, что человек всегда должен сопротивляться. Нельзя опускать руки". И так получилось, что в начале 90-х он воспротивился течению событий. "В Риге мы жили в районе, где в основном обитали латыши, — вспоминает Млынник. — Русских там было очень мало. И когда началась перестройка, у жителей нашего района возникла абсолютная уверенность в том, что они станут саймниексами — хозяевами жизни. А все остальные у них будут слугами. Они об этом мечтали. Вы знаете, как в Священном Писании? "Земля не выдержит, когда голодный наестся досыта". Или когда служанка станет княгиней. Или когда падшая женщина выйдет замуж. Так вот и здесь". Мой собеседник резко переходит от прошлого к настоящему. Такая вот манера речи. "А в итоге — стали ли они хозяевами жизни?— говорит Млынник. — Нет! Они потеряли все. Мало того! Есть прогноз на ближайшие десять лет: местного населения не останется. Молодежь-то практически вся, и те, кто подрастает, уезжают. Останутся одни военные базы. Где тут свобода? Какая свобода? Жили мы в СССР, и нормально было. Так что я был противником всей этой независимости". А шанс переломить ситуацию у Рижского ОМОНа был, считает Млынник… (Продолжение следует)