«Диджей кайфоломит»

С четверга по воскресенье в Москве прошел фестиваль музыки и технологий «Синтпозиум». Днем — лекции, презентации и паблик-токи, а с позднего вечера и до утра артисты со всего мира устраивали танцы. «Лента.ру» записала курьезные происшествия ночной программы мероприятия. Вечеринки до рассвета проходили на трех локациях — на «Винзаводе», заводе «Плутон» и в клубе «Родня» на «Артплее». Последняя площадка, довольно популярная и вне рамок фестиваля, собирала самые большие очереди, а внутри было не протолкнуться. Посетители оставляли раздосадованные сообщения на Facebook-странице «Синтпозиума»: «”Родня” не резиновая!» — но люди не сдавались и стремились внутрь. В час пик (с полуночи до двух часов ночи) время ожидания на вход достигало 40 минут — но если повезет, улыбчивая девушка-волонтер могла протащить без очереди по своему VIP-браслету. К утру очередь рассасывалась, однако для некоторых на пути в «Родню» возникали другие препятствия. Как, например, для одного сильно выпившего господина. Охранники в синих куртках под цвет его душевного состояния никак не хотели внимать его мольбам и пропустить на поиски девушки. — Я не могу сейчас с тобой разговаривать, ты неадекватен. — Ну прошу вас, пожалуйста, мне надо найти ее! — Ничего не могу сделать. — Вы можете, вы можете ее разыскать. Это очень важно! — Как ее зовут? Молчание. — Как ее зовут? Маша? — Нет, не Маша. — Даша? — Нет. Охранники смеются в голос. — Ты забыл, как зовут твою девушку? — Ну пожалуйста, не надо… Мы только сегодня познакомились… В «Родне» две сцены, одна из них — в надстройке с верандой, куда все сходились не столько покурить, сколько подышать свежим воздухом после душного танцпола. — Ну все, пойдем внутрь. — Там негде стоять. — Постоим у правой колонки. Или у левой, где все технари, как я недавно в одной статье прочел. — Ну-ка, ну-ка, че за статья. — Да на «Ленте» какой-то бред вышел. Сейчас даже процитирую, — долго ищет нужный материал в телефоне, находит. — «Технари всегда тусуются у левой колонки, это такая тема для своих. Я как-то общался с настоящими технарями…» — Полный бред. — Абсолютный. Датчане Фредерик и Суне не очень понимают, что происходит — им не так описывали Россию. На деле оказалось, что водку в Москве пьют не с такой уж охотой, предпочитая егермейстер и сидр. Но не все так плохо, и с любой девчонкой можно поговорить про Ларса фон Триера — «Идиоты» в столице в большом почете, а у Фредерика в этом фильме снималась тетя. На «Плутоне» менее людно. На входе встречают охранники в парадных костюмах с галстуками. Услышав иностранную речь, они галантно указывают рукой внутрь и с улыбкой говорят: «Пли-из». С русскоговорящими тоже обходятся весьма по-джентльменски: «Добро пожаловать, мы вас уже заждались». В помещении, словно созданном специально для мини-рейвов (за исключением того, что туалет здесь на улице — «как у бабы Маши в деревне», по словам одного из гостей), мрачного вида кавказец с увесистой спортивной сумкой через плечо хмуро фотографирует бородатого парня. Тот невозмутимо обмахивает веером свое прикрытое лишь коротким платьем с золотыми пайетками тело — и яростно танцует, спотыкаясь на очень высоких каблуках. Съемка заканчивается, когда порция свежего ветерка из-под веера прилетает в лицо кавказцу с камерой. Он смущенно отходит в сторону. Музыка медленно затухает, парень в платье отдает веер подруге и встает на колени, чтобы она охладила его спину. — Ты здорово танцуешь, — говорит одна из женщин на танцполе. — Спасибо, только мы сейчас уйдем отсюда, если диджей продолжит кайфоломить. — Как тебя зовут? — Лилу. Диджеи действительно часто кайфоломили, а лайнап менялся по десять раз за вечер — из-за этого многие просто по незнанию пропускали любимых артистов, — и Лилу скоро направился в НИИ, но, как выяснилось позже, фейсконтрольщик дядя Слава не пустил его внутрь. Он объяснил это тем, что парню в платье в клубе «и морду ведь набить могут». В переулках, ведущих с одной площадки на другую, только и разговоров, что о полиции. — Смотри, там полицейская тачка. Может назад? — Это же ДПС, что они тебе сделают? У тебя сидр в картонном стаканчике, скажешь, что кофе. — Ну не знаю, по дороге сюда кому-то руки на капот заламывали. А Андрея прямо из такси вытащили и обшмонали. — ДПС? Точно? Они вообще имеют на это право? — Да кто знает. Мы не знаем своих прав, а они, видимо, не знают своих обязанностей. За алкоголем многие идут в привокзальный кафе-бар «Шаурма»: там уютно, малиновые жевательные конфеты в качестве комплимента от шефа, принимают карты, а большой бокал грузинского вина в стаканчике из-под кофе стоит 200 рублей. Значительное расстояние между разными площадками одного фестиваля кому-то может на первый взгляд показаться минусом, но на самом деле эта мера стала даже необходимой в последнее время. Люди не любят всю ночь проводить в одном заведении, и все равно срываются рано или поздно в другой клуб, а тут есть возможность устроить марафон без нужды еще раз оплачивать вход. Это что-то вроде «золотой мили» из фильма «Армагеддец» Эдгара Райта, когда надо обойти все злачные места города до рассвета. Не понравилось в «Родне» — идешь на «Плутон» или «Винзавод», а если и они надоели и есть лишние деньги — в пешей доступности НИИ или «Газгольдер». Ночью работала выставка «А=А?» в большом винном хранилище на «Винзаводе» — спускаешься десять пролетов по железной лестнице и попадаешь в огромный погреб со световыми инсталляциями. На стенах разъяснения — что-то вроде «арт-группа исследует отношения бренда и потребителя», а рядом с надписью — экраны с помехами. Один из объектов — красные лазерные указки, которые загораются с определенной частотой. — Сейчас сыграю цифровую версию «К Элизе», — девушка присаживается у проекторов и начинает поочередно закрывать рукой источники света, как клавиши на фортепьяно. Сопровождается действо фальшивым воспроизведением соответствующих нот и громким смехом, что очень настораживает одного из охранников. Он встает неподалеку. Девушка поднимается и подходит к нему вплотную. — Это современное искусство. Цифровая эра — это я.