Веревочка

Случайные встречи нередко будоражат воображение и оставляют нас в раздумье. Особенно – со стариками. Наверное, от того, что им так нужно общение, а мы, как правило, проносимся мимо, особенно - мимо своих собственных стариков. И, наверное, именно поэтому случайный контакт с ними, осколками другого мира, так ценен – не только для них – для нас. На станции метро "Коньково", низ оранжевой ветки, меня окликнул старик – грузный, с палкой и зелёной пластиковой сумой. "Деточка, помоги мне". - Он стоял перед светящейся схемой метро. "Чем вам помочь?", - спрашиваю. "Да хоть словом". Признаться, я люблю говорить со стариками. Он пытался вспомнить, на какую станцию ему нужно, - выяснилось, на "Молодежную". Достал из кармана рубашки, показал карточку: дом ветеранов номер 31. Ну конечно, это же один из наших районных «домов престарелых», как мы с детства их называем. Теперь это – Дома ветеранов. Вокруг много парков, красота… Хотя и грустно стоят эти советские серые «кирпичи» и уныло и безлюдно за решеткой ограды. Смотрим карту – сосредоточенно провожу линию на удобном табло – доезжаем до «Ленинского проспекта», пересаживаемся на МЦК – «Вы ездили уже? Так здорово!». Соглашается, тоже не прочь там побывать – у него какой-то ребяческий огонек в серых глазах на рябом одутловатом лице. В Кунцево квартира. "Доктор сказал мне есть побольше фруктов. Я спросил, а женщин можно? Не больше двух в неделю". Ужасно милый. Евгений Иваныч Осокин, "без трёх лет девяносто". Журналист. Ну, все понятно. Дальше идём вместе. Он смешит меня до слез, рассказывая про то, как защитил честь советской доярки, за что его выгнали из издательства, где он работал над энциклопедией для ГДР. Уж не знаю, что это была за энциклопедия, но в нее оказалась включена некая Авдотья Астахова, получившая героя соцтруда за дойку 25 коров – жаль, не спросила, за день или за час. Только вот немцам, проверявшим работу моего собеседника, не понравился такой рекорд. Мол, у них в Германии и 250 коров могут выдоить за раз. «Так ваши доярки с электродойками, а наши так за сиськи дергают». Рассказывает про сына, который прогулял деньги на памятник ушедшей любимой Любаше, с которой "в обнимку 50 лет", умерла от диабета. А с сыном 15 лет не разговаривает. Обычная история. Но какой ребёнок! Он помнит, как в Монголии, работая от АПН, привязывал к стулу пьяных космонавтов, которые приезжали гулять "в шатрах", но не помнит, что на его собственных штанах есть верёвочка. Он просит подтянуть сваливающиеся джинсовые штаны на резинке. Мы стоим посреди станции "Ленинский проспект" и я натягиваю ему портки, обнаруживаю веревку и завязываю. Он радуется, как ребёнок, целует руку. Похоже, сваливающиеся брюки - единственное, что мешало ему жить. А потом, отказываясь от помощи, взлетает с ребяческим задором по лестнице на переход. "Наш дом снесут и дадут мне большую квартиру - 50 метров! Я ее продам и буду жить, как король. Поеду на море, в горы". Как он там, на МЦК, добрался ли?