Домик дедушки Ли
Покойного сингапурского премьера Ли Куан Ю в России очень любят приводить в пример. Одним нравятся его методы борьбы с коррупцией, другим — суровые законы, третьим он видится образцом того, как, будучи авторитарным правителем, можно построить государство, которым будут восхищаться на демократическом Западе. Россия в этом не одинока: феноменом Ли Куан Ю, создавшим с нуля современный Сингапур, интересуются по всему миру. Но хватило всего нескольких постов в Facebook, чтобы выяснилось: под глянцевым фасадом сингапурского благополучия кипят шекспировские страсти. «Если вы наблюдаете за политическим кризисом в Сингапуре со стороны, но хотите быть в курсе событий, то вот вам краткое описание происходящего. Не забывайте только, что сингапурское правительство любит сутяжничать, а сингапурская судебная система покладиста и угодлива. Это значительно ограничивает иностранные СМИ». Эти три невинные фразы, которые разместил в своем Facebook 15 июля выпускник Оксфорда и Стэнфорда и сотрудник Гарвардского университета Ли Шэну, запустили в Сингапуре новый виток политического кризиса, который, казалось, только-только пошел на спад. Хотя пост был предназначен только для друзей, быстро нашлись доброжелатели, сделавшие соответствующие скриншоты и представившие их куда следовало — в генеральную прокуратуру Сингапура. От Ли Шэну потребовали официально извиниться, стереть пост и опубликовать опровержение. Ему даже любезно подготовили проект письма — от Ли требовалось лишь поставить автограф. Но строптивый гарвардский исследователь категорически отказался. Возможно, будь Ли Шэну простым смертным, он поступил бы иначе. Но возмутитель спокойствия оказался внуком Ли Куан Ю — великого политика и творца «сингапурского чуда». Ли Куан Ю стал премьером Сингапура в 1959 году и оставался у власти на протяжении 31 года, уйдя в отставку только в 1990-м. За это время он превратил колониальный городок в процветающее государство с развитой экономикой — символ азиатского прыжка в будущее. Иностранные инвестиции в Сингапур текли рекой: для них были созданы все необходимые условия, разработана простая и стабильная налоговая политика и выстроена эффективная правовая система. Премьеру Ли удалось справиться с бичом азиатских экономик — чудовищной коррупцией. Его методы стали притчей во языцех и воспринимаются многими экономистами и политиками чуть ли не как универсальные рецепты, а высказывания вошли в золотой фонд политических цитат. И любители «сильной руки», и либералы с удовольствием цитировали его изречения типа «Если мы хотели преуспевать, мы должны были надеяться только на самих себя» или «Чтобы побороть коррупцию, начните с того, что посадите трех своих друзей; вы точно знаете за что, и они знают за что». Но главное — в государстве, как считалось, была выстроена меритократическая система власти с работающими социальными лифтами, где любой мог занять должность в соответствии со своими талантами. Находились, конечно, и скептики, которые указывали, что успеха неизменно добиваются дети правящей верхушки — в первую очередь самого Ли Куан Ю. Все они получили президентскую стипендию и хорошие должности, а старший сын премьера Ли Сяньлун (или Ли Сянь Лун, как иногда пишут его имя) и вовсе пошел по стопам отца и стал премьер-министром. Недоброжелателям, впрочем, быстро объясняли, что все дело в таланте и трудолюбии. К тому же разве не сам великий Ли Куан Ю говорил: «Сингапур зависит от крепких и влиятельных семей в деле поддержания в обществе порядка и традиций бережливости, трудолюбия, уважения к старшим, послушания детей, а также уважения к образованию и науке. Такие ценности способствуют повышению производительности труда и экономическому росту». На примере семьи самого премьера каждый сингапурец видел: семейные традиции, хорошее образование и талант неизбежно приводят к успеху. Однако в марте 2015 года Ли Куан Ю умер, и уже в следующем году в благородном семействе грянул скандал. Ключевые роли в разыгравшейся драме сыграли три наследника Ли Куан Ю, а предметом спора послужил невзрачный домик в центре Сингапура. Старший сын — Ли Сяньлун, премьер-министр, глава партии «Народное действие». Чрезвычайно популярен в народе — его порой называют даже копией отца, хотя характер у него куда мягче. Супруга Ли, Хо Чин, возглавляет крупнейшую азиатскую инвестиционную компанию Temasek Holdings, принадлежащую государству, и входит в тридцатку самых влиятельных женщин мира по версии Forbes. У Ли Сяньлуна три сына — Хунъи, Ипэн и Хаои — и дочь Сюци. Его сестра — Ли Вэйлин, по специальности нейрохирург. Приобрела определенную популярность благодаря тому, что вела собственную колонку в газете Straits Times, где рассказывала в основном о своей работе врача и делилась воспоминаниями об отце. Младший брат — Ли Сяньян. В молодости отслужил в армии, но потом вместо того, чтобы пойти по административной линии, стал бизнесменом. В политику особо не лез, успешно руководил компанией Singapore Telecom, в 2007 году ушел с должности и потом практически не вел дел с государственными предприятиями. При этом он занимает пост главы Агентства гражданской авиации Сингапура. Женат на бизнес-леди Ли Сюэфэн, по слухам, находящейся в смертельной вражде с супругой его старшего брата Хо Чин. И наконец, домик — разваливающийся двухэтажный коттедж в самом сердце Сингапура, историческое место, где жил в свое время премьер Ли и где он основал бессменно правящую городом партию «Народное действие». Стены дома давно пошли трещинами, внутри — дешевая мебель. Премьер Ли, как объясняют его родные, не хотел делать ремонт, чтобы не оказаться в моральном долгу у чрезмерно услужливых строительных компаний. Ли Куан Ю часто говорил, что хочет, чтобы дом после его смерти снесли. Во-первых, для того, чтобы не возникло культа личности — премьер был крайне скромен. Во-вторых, чтобы дом не ветшал и не приходил в запустение, как дома других великих людей вроде Джавахарлала Неру и Уильяма Шекспира. Такова была его последняя воля. Однако, как заявил премьер Ли Сяньлун, была еще и предпоследняя. Незадолго до смерти Ли Куан Ю обсудил этот вопрос с кабмином, и тот убедил бывшего премьера, что дом сносить не нужно. В итоге судьбу постройки должен решить тайный кабинет министров во главе с замом Ли Сяньлуна. «Если кто-то распространит про нас порочащие сведения, мы должны подать на него в суд, потому что, если мы этого не сделаем, наша честность окажется под подозрением. Мы полагаем, что, если министра опорочили и он не подал в суд, он должен выйти из состава правительства. Когда я говорю «опорочить», я имею в виду высказывания о том, что он берет взятки или не безупречно честен. Если министр не смеет предстать перед судом, в обвинениях, должно быть, есть зерно правды. Если обвинения беспочвенны, чего бояться?» Так в 1999 году тогдашний премьер Го Чок Тонг объяснял, почему сингапурское правительство охотно подает в суд на любую газету за порочащие сведения. Сейчас же власти Сингапура, несмотря на шквал обвинений, и не думают о суде. Все началось 14 июня 2017 года, когда Ли Сяньян и Ли Вэйлин синхронно разместили на своих страницах в Facebook документ на шести страницах под названием «Что случилось с ценностями Ли Куан Ю?» В нем они утверждали, что не доверяют Ли Сяньлуну ни как брату, ни как лидеру. «Мы чувствуем, что Ли Сянь неправильно использует свое положение и влияние на сингапурские власти, преследуя личные цели, — говорилось в тексте. — Он готовит почву, на которой намерен вырастить политические амбиции своего сына Ли Хунъи, и хочет использовать наследие Ли Куан Ю в собственных политических интересах». Младший брат и сестра требовали снести дом, обвиняя старшего в том, что он намерен превратить коттедж в музей и тем самым заложить основу политической династии, передав власть своему сыну. Премьер ответил жестким заявлением, в котором утверждал, что его родные неверно интерпретируют волю отца — и вообще не факт, что Ли Куан Ю, когда подписывал последний вариант своего завещания, до конца понимал, под чем он ставит автограф. Власть сыну он передавать не хочет и вообще намерен вскоре уйти из политики. В ответ последовал новый залп: Ли Вэйлин назвала слова старшего брата «пагубными и бесчестными». Злые языки утверждали, что в основе ссоры лежит конфликт двух женщин — Ли Сюэфэн и Хо Чин: не случайно, дескать, последнюю обвиняют в том, что она чуть ли не обманом выманила у Ли Куан Ю его предпоследнее завещание. Простые сингапурцы весь этот скандал переживали крайне болезненно. На страницах в Facebook всех фигурантов граждане оставляли комментарии, требуя от детей Ли Куан Ю не трясти грязным семейным бельем и не позорить имя отца нации. Бывший секретарь покойного лидера, а ныне старший госминистр коммуникаций и информации Чи Хонг Тат (Сюй Фанда) вмешался в ссору, попросив прекратить «беспочвенные обвинения, которые уничтожают репутацию Сингапура, которую Ли Куан Ю выстраивал в течение всей жизни». Премьер выступил даже со специальным заявлением, прося прощения за происходящее, и напомнил родственникам: «Это не мыльная опера, хватит распространять сплетни, пора вернуться к работе». В конце концов его брат и сестра согласились прекратить публичные разборки. Все вздохнули с облегчением, но тут в ссору вмешался сын Ли Сяньяна и Ли Сюэфэн — Ли Шэну, и все завертелось по новой. Сингапурское правительство обычно не церемонится со своими критиками, где бы они ни высказывали свое недовольство — в стране или за рубежом. Так, 2007 году Financial Times пришлось публично извиняться за обвинение премьера в непотизме и платить ему кругленькую сумму. В 2010 году три сингапурских премьера, действующий и два бывших, пригрозили подать в суд на The New York Times Company за статью в International Herald Tribune, где один из колумнистов усомнился в том, что Ли-младший получил свой пост не благодаря заслугам. Газета опубликовала опровержение и выплатила 114 тысяч долларов США в качестве возмещения морального ущерба. Четырьмя годами позже блогер Рой Нген за слишком вольную политическую аналогию и оскорбление премьера был приговорен к штрафу в 110 тысяч долларов США и в конце концов вынужден был уехать на Тайвань. С учетом этого нынешняя реакция сингапурского правительства выглядит совершенно беззубой. Никаких угроз судебных исков, ничего — лишь пост на Facebook-странице сына премьера Ли Хунъи с заявлением о том, что он не намерен вмешиваться в политику. Маловато, если вспомнить, что в соседних азиатских государствах многие наследники политических династий, как правило, также не собирались идти в политику — до тех пор, пока политика не приходила к ним сама. Разумеется, все эти скандалы не означают конца «сингапурского чуда»: система, выстроенная Ли Куан Ю, слишком крепка для того, чтобы рухнуть от одной ссоры. Но тем не менее они вызывают у простых сингапурцев вполне закономерные вопросы: не превращается ли их государство, считавшееся еще недавно образцом меритократической системы, в страну, где элита — это клуб для избранных, передающих титулы и привилегии по наследству?
