Гражданское общество: Как сломать ПНИ

На прошлой неделе депутат Мосгордумы Алексей Мишин уволился с должности директора психоневрологического интерната (ПНИ) № 16 по собственному желанию. «Мне очень жаль, что до этого дня не дожила Елена Шаймухаметова, женщина с синдромом Дауна, которая повесилась в интернате № 30, когда люди директора Мишина просто забыли о ней на 18 дней новогодних каникул. И много кто еще», – написала в Facebook Вера Шенгелия, волонтер и журналист. Накануне она опубликовала большое расследование про систему ПНИ, где, в частности, шла речь о двух квартирах жителей московского ПНИ № 30 (до июня Мишин возглавлял это учреждение), которые оказались в собственности помощницы Мишина-депутата и дочери одной из бывших сотрудниц интерната. «Мне очень жаль, что Мишин отделался увольнением, я бы мечтала о справедливом суде», – написала Шенгелия. В мэрии Москвы уже объявили, что намерены через суд добиваться возвращения квартир жителям интерната. А сменившая Мишина на посту руководителя ПНИ № 30 Ольга Лебединская сообщила РБК, что будет бороться за признание договора ренты неправомочным, поскольку считает, что он был «заключен не в интересах недееспособного». Система ПНИ – одна из самых закрытых в России. Многие находящиеся внутри нее люди лишены дееспособности, и любое общение их с внешним миром регулируется администрацией. Волонтеры постоянно говорят о проблемах с защитой их прав и серьезном конфликте интересов: пожаловаться на администрацию интерната недееспособный гражданин может только с согласия этой администрации. Полтора года назад, после самоубийства упомянутой Шаймухаметовой, в ПНИ № 30 была комиссия Общественной палаты, написавшая отчет о нарушениях прав жителей интерната: о запирании на этажах и невозможности получить даже разовый пропуск для выхода из учреждения, об отсутствии личных вещей, о назначении тяжелых нейролептиков в виде наказания. «До сих пор все изменения были незначительными, – говорила мне тогда член Общественной палаты и один из авторов отчета Елена Тополева-Солдунова. – Как правило, удавалось добиться смены руководства и некоторого облегчения режима после скандала. В остальном пока только разговоры». Есть все основания опасаться, что и нынешний скандал, поднявшийся после расследования Шенгелии, ограничится увольнением по собственному желанию одного директора и возвращением квартир тем людям, о которых шла речь в статье. При этом не известно, будут ли в итоге получены ответы на вопросы, была ли сделка по квартирам добровольной, поступали ли деньги от ренты на счета конкретных инвалидов и как они тратились на их нужды. Уход Мишина можно только приветствовать, но нельзя считать победой и окончательным благоприятным разрешением ситуации. Система, которая позволяет любому недобросовестному директору злоупотреблять правами подопечных и вольно распоряжаться их собственностью, не должна существовать в принципе. ПНИ в их сегодняшнем виде должны прекратить свое существование. Однако политической воли к немедленным и серьезным изменениям явно не хватает. Так, отвечая на просьбу главы фонда «Перспектива» закрыть вход в ПНИ для новых подопечных и предлагать им и их семьям взамен интерната альтернативную систему сопровождаемого проживания и надомного сопровождения, президент Путин поделился сомнениями в том, что регионы сегодня готовы к этому, и лишь пообещал «дать поручение проработать» вопрос. «Директоров можно увольнять бесконечно, от этого ПНИ не перестанет быть ГУЛАГом, – говорит Ольга Алленова, журналист, много лет пишущий про проблемы жителей интернатов. – А системно изменить ситуацию можно только при помощи законопроектов и развития инфраструктуры на дому, сопровождаемого проживания». Первым шагом на пути к разрушению бесчеловечной системы ПНИ могло бы стать принятие двух важных законов, считают волонтеры. Первый – это закон о распределенной опеке, позволяющий недееспособным жителям интернатов иметь сразу несколько внешних опекунов, которыми могут быть и общественные организации. Этот законопроект застрял в Госдуме после принятия в первом чтении в прошлом году. Второй – о создании независимой пациентской службы, которая имела бы доступ в интернаты и к которой мог бы обратиться любой житель ПНИ по любому беспокоящему его вопросу. О такой службе недавно говорила уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова. Закон также устранил бы препятствия к свободному доступу во все ПНИ волонтеров. «Едва ли волонтерское движение кого-то спасет, – говорила Вера Шенгелия в эфире «Эха Москвы». – Но это таран, который пробивает эту стену». Автор – журналист Полная версия статьи. Сокращенный газетный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)