Есть деньги, будет и власть

Экономисты обсуждают чисто политическую теорию фирмы Экономист Луиджи Зингалес из бизнес-школы Booth Чикагского университета в опубликованной на днях работе «К политической теории фирмы» выдвинул ряд новых теоретических предположений о причинах, порождающих устойчивое существование компаний в современном мире. Один из самых известных в мире институционалистов предполагает, что основная причина, приводящая помимо прочего и к резкому росту концентрации капитала в корпоративном мире США,— непрямые и потенциальные политические возможности компаний. В препринте статьи в серии публикаций американской ассоциации NBER, для которой избрана нестандартная форма эссе, Луиджи Зингалес выдвинул ряд идей, которые наверняка вызовут важную дискуссию в среде экономистов-теоретиков. По его мнению, экономическая наука подошла к моменту, в которой имеет смысл исследовать вопрос о том, в какой степени компании обязаны своим существованием своему политическому влиянию. «Теория фирмы» — важная часть экономической теории: нет общепринятой точки зрения о том, почему в современном мире существуют компании как единое целое и не вытесняются цепочками контрактов частных лиц. Общее предположение на этот счет сформулировано в работе Рональда Коуза 1937 года «Теория фирмы», он объяснял существование компаний наличием трансакционных издержек. Существует несколько развитий этой идеи, в частности, в моделях «принципал-агент», в поведенческой экономике. В господствующей неоклассической школе в качестве основы принята теория «неполноты контрактов», представленная Оливером Уильямсоном. В 2016 году Нобелевская премия в области экономики присуждена Оливеру Харту и Бенгту Холстрому за вклад в смежную теорию контрактов, связанную с парадигмой «неполноты контрактов». Отдельной ветвью теории является «теория банков», в рамках которой консенсус говорит о том, что самой важной причиной существования кредитных организаций является госрегулирование банковского дела с частичным резервированием, тогда как для компаний ведущая роль правовых рамок для длительного существования фирм (и, более узко, юрлиц) обычно отрицается — рамки считаются следствием объективного существования компаний, которые работали бы так же и без правовых оснований. Зингалес и Раджан в 1998 и 2001 годах развивали в рамках институциональной теории другой подход — в нынешней статье Луиджи Зингалес описывает его полностью. По мнению экономиста, в настоящее время триумф «сверхкрупных» компаний на рынках США и продолжающаяся рыночная концентрация, как и другие факторы, заставляют вернуться к идее «политической теории фирмы». Базовый принцип такой теории в том, что компании имеют возможность (не всегда ею пользуясь — в частности, Зингалес приводит пример Facebook, тратившей при миллиардных оборотах на лоббизм в США в 2016 году всего $16 млн) непрямого политического влияния, в том числе поддержки карьеры политиков и прочих видов поведения, пограничных с коррупцией, но полностью легальных: компании для политиков остаются скрытой влиятельной угрозой и конкурентом, которому не нужно действовать, чтобы его интересы уважались. Взаимное превращение денег во власть и обратно Зингалес называет «волшебным кругом Медичи» (приписываемое Козимо Медичи высказывание «Деньги дают власть, власть дает деньги») и полагает, что этот процесс, несмотря на отсутствие в нем прямой коррупции, все же отвечает за рост «компаний-гигантов» в последние десятилетия. Усиление «вертикальных» режимов (Россия, Нигерия, Таиланд, Египет) Зингалес склонен рассматривать как глобальное следствие усиления концентрации капитала в крупных компаниях. Создание «политической теории фирмы» в случае, если призыв Зингалеса к работе в этой сфере будет поддержан, может сильно изменить поле экономической теории, создав «мост» в сферу политических наук. Дмитрий Бутрин