ДУШАНБЕ, 31 мар — Sputnik, Рубен Гарсия. По мере того, как "Исламское государство" (ИГ, запрещена в РФ) постепенно начинает сдавать свои позиции на Ближнем Востоке, оно всё чаще применяет тактику "выжженной земли" и использует в бою террористов-смертников. Так, в недавнем докладе Международного центра по борьбе с терроризмом сообщалось, что в период с декабря 2015 года по конец ноября 2016 года в Сирии и Ираке совершили теракты 27 смертников-уроженцев Таджикистана. Некоторые эксперты говорят, что это количество сильно завышено и реально составляет 15-17 человек. Впрочем, интересен не сам по себе факт большого числа смертников в рядах ИГИЛ, а то, кто ими становиться и почему. Среди самоубийц-подрывников оказалось на удивление мало экзальтированных подростков или вдов террористов, то есть тех, кого общество привыкло видеть в качестве смертников. В основном — это взрослые мужчины средних лет. Причём многие из них (чью личность удалось идентифицировать по останкам) были семейными людьми. Sputnik Таджикистан спросил психологов и религиозных деятелей о том, как взрослый человек проходит путь от рядового гражданина до экстремиста, готового без сомнения стать орудием в боевых действиях. Бессилие и несправедливость "Первое — это ощущение несправедливости окружающего мира, которая выражается в самых разных вещах, будь то маленькая зарплата или проблемные отношения с социумом. Второе — у них есть ощущение своего бессилия и неспособности что-то изменить в этом мире, по крайне мере, легитимным путём", — говорит руководитель отдела научного центра психического здоровья РАМН Сергей Ениколопов. По факту, главной причиной бегства к исламским фундаменталистам, чаще всего становится некая стрессовая, чисто бытовая ситуация, ставшая крайней точкой жизненного кризиса человека. Именно в этом бегстве человек надломленный жизненными неурядицами и, как правило, проявлявший определённый интерес к религии находит выход из своих проблем. Если совсем уж упрощённо, выглядит это так: развёлся — вступил в ИГ; поругался с родителями — вступил ИГ; начальник хамит и грозится уволить — вступил в ИГ, поясняет эксперт Российского совета по международным делам (РСМД) Никита Мендкович, занимавшийся подробной реконструкцией биографий граждан Таджикистана и Казахстана, ушедших в ИГ. "У меня есть несколько зафиксированных случаев, когда уходу в ИГИЛ предшествовали личные конфликты. В том же Таджикистане я наблюдал 6 явных случаев депрессивных состояний, из них 4 — связанных с проблемами в семье", — рассказывает Мендкович. И тут же приводит конкретный пример — отец заставил сына, учившегося на первом курсе в МГУ им. Ломоносова, бросить учёбу в университете и вернуться домой в РТ, чтобы стать рабочим пекарни. Разумеется, молодой человек воспринял это, как личную трагедию и крушение всех своих надежд. И решил отомстить папе, обществу и миру, а заодно и реализоваться в жизни таким вот способом. И всё же, одно дело просто стать бойцом террористической группировки, готовым с оружием в руках защищать некие идеалы, пусть даже фундаменталистские и деструктивные, совсем другое — осознано принять решение покончить с жизнью, захватив на тот свет несколько десятков людей. Причем не только военных, что с точки зрения воюющих сторон является вполне логичным, но и простых гражданских, ни в чём не повинных людей. Иное понимание религии Профессиональные исследователи, занимавшиеся изучением психологии смертника, сходятся в одном: у исполнителей самоубийственного теракта отсутствуют серьёзные психические расстройства, да и какого-то единого типажа личности для такого террориста не существует. Кто-то говорит об использовании наркотических веществ для подготовки смертников, однако, это скорее второстепенный фактор. Главная причина — предельная религиозное возбуждение в сочетании с неверным пониманием некоторых догматов веры. "У нас многие думают о том, что они религиозны, но по факту мыслят как атеисты. Они не понимают, что хотя среди бойцов ИГ хватает просто бандитов и убийц, огромное количество людей там — действительно искренне верующие. Истинно верующему человеку рай обещан. Осознание этого сильно притупляет летальные чувства", — пояснил Сергей Ениколопов Sputnik Таджикистан. По его словам, среднестатистическому человеку довольно трудно на деле сочетать в повседневной жизни светское и религиозное самосознание. А соответственно, и понять умом, как человек во имя неких идеалов может наплевать на собственный страх смерти и искренне считать за благо гибель множества людей. Для фанатично верующего (когда вера эта становится максимально далёкой от догматов традиционных религий) всё представляется в несколько ином свете. После того, как человек совершит такой "подвиг" в конце земной жизни, завершив её в ореоле мученика, он надеется на жизнь небесную, очищенную не только от греховной скверны, но и от его личных житейских проблем. Однако на такое могут рассчитывать только те, кто погиб за родину, веру, честь или семью. "В обмен на то, что смертник ощущал в течении всей своей жизни — низкую самооценку, нереализованные амбиции, постоянное ощущение собственного ничтожества — он получает возможность совершить нечто условно возвышенное и остаться в последние секунды жизни героем в собственных глазах", — считает психолог. В итоге получается противоречивая вещь — государства всего мира тратят огромные деньги на борьбу с экстремизмом. Часто, даже не давая определения тому, что такое есть экстремизм? Между тем, лучший способ избежать того, чтобы обычные люди не превращались в заминированные часовые механизмы в руках террористов — это повысить уровень благосостояния и качество жизни собственных сограждан. Банально — сделать их счастливыми. Однако это всегда требует со стороны правительства куда больших средств и, главное — куда большей отдачи, компетентности и ответственности, чем борьба с абстрактным злом. отметим, что для фундаменталистов из ИГ использование смертников против своих врагов в нынешних условиях вполне закономерно. Войну такими методами не выиграешь — смертник может неожиданно нанести весьма чувствительный урон врагу, но мертвый террорист не способен занять и удержать позицию. Зато акции смертников широко освещаются в СМИ, чем достигается необходимый пропагандистский эффект. Кроме того, как это цинично ни прозвучит, такой способ ведения войны экономически максимально эффективен. Расходы на подготовку, как правило, незначительны и составляют, в среднем, 200-300 долларов. Всё что нужно — достаточное количество времени. И тут в дело вступают идеологи и главари Халифата, проводящие весьма тщательную работу с молодым поколением на подконтрольной территории. Это является залогом того, что их борьба будет продолжена. Механизм подобной "образовательной политики" довольно подробно описан в работе зарубежных исследователей терроризма Сета Джонса и Мартина Либицки. Создаются специальные школы и тренировочные лагеря. Дети и подростки помещаются туда, как правило, насильно, против воли родителей. А уж там "учителя" в доступной форме постараются объяснить молодёжи почему женщина в семье должна быть на положении скота, а убийство людей другой веры и "неправильных" единоверцев — самый быстрый и верный путь на небеса.