Сумбур в оценках прошлого ведет к утрате смыслов у школьников

Очередной идеологический скандал взорвал на днях сетевое сообщество: в одной из школ Брянска старшеклассник, позволивший себе высказать оппозиционные взгляды, получил гневную отповедь педагога и администрации, обратившейся за помощью в силовые структуры, реакция которых была незамедлительной. С парнем провели соответствующую разъяснительную работу. Пусть думает впредь, что и где можно открыто высказывать. Мне стыдно за своих коллег из Брянска. Проще всего отнести этот казус к профессиональной некомпетентности педагогов, увидев в нем длинную тень советского прошлого. Но не все так просто. В год столетия революции, когда для одних она всемирно историческое событие, а для других — национальная катастрофа, такие казусы неизбежно будут повторяться. Проблема заключается в том, что каждое поколение вырабатывает свое отношение к прошлому, не позволяя предшествующему или последующему поколению навязать иную точку зрения. Мало этого, каждый человек формируется под воздействием ключевых исторических событий своего времени. Зачастую обманувшее надежды настоящее заставляет человека искать ошибки в прошлом, в истории. К полученному опыту люди особенно восприимчивы в возрасте от 12 до 25 лет. Этот опыт имеет определяющее значение для всей последующей жизни. Так формируется поколенческая идентичность, которую очень трудно изменить. Французский историк Марк Блок отмечал, что существуют поколения длинные и короткие. Длительность поколений совсем не определяется средней величиной прожитых лет, но зависит от смены (слома) устоявшейся картины мира и образа жизни. За последние десятилетия мы пережили столь стремительную смену вех, что школа встала перед необходимостью взаимодействия с одним длинным и чередой коротких поколений. Длинное поколение — советское в лице бабушек и дедушек, которые сегодня по факту более активно участвуют в воспитании своих внуков, нежели занятые родители. Череда коротких поколений: перестроечное (относительно молодые дедушки и поздние отцы), мечтавшее соединить демократию, рынок и социализм; поколение девяностых, уповавших на рыночные реформы, посредством которых надеялось быстро достичь западного уровня жизни; поколение нулевых, испытавшее на себе шок рыночных реформ и потому по достоинству оценившее преимущества стабильности и укрепления государственности. Вот еще одна цитата от психолога и культуролога Александра Эткинда: «Вместо того чтобы разделить друг с другом опыт страдания и освобождения, различные группы — этнические, поколенческие и даже профессиональные — культивируют собственные версии прошлого. Эти версии формируют их идентичности, определяют друзей и врагов и предают смысл меняющимся мирам этих групп. В такой динамической ситуации войны памяти неизбежны. Их ведут те, кто призывает к состраданию к жертвам, против тех, кто настаивает на своей преемственности в деле их мучителей. Войны памяти ведут национальные государства, политические партии, историки и писатели. Рождая новую культуру, эти войны ведут к новым интерпретациям хорошо известных артефактов — таких, как купюра с изображением Соловецкого монастыря». Весь этот оценочный историко-поколенческий сумбур одновременно транслируется на детей и юношество. Нередки случаи, когда в одной и той же семье представители разных поколений в присутствии детей высказывают диаметрально противоположные взгляды. Ничто человеческое не чуждо и самим педагогам, принадлежащим к разным поколениям, вдобавок существующим в условиях, когда идеологические установки беспрестанно меняются. Потеря смыслов в такой заверти у детей и подростков неизбежна. И возникает стремление уйти от навязываемых взрослыми проблем. Уход этот осуществляется в двух формах. У многих возникает желание примкнуть к воззрениям господствующего большинства. Это комфортная позиция, избавляющая от груза сомнений и личной ответственности. Школа, в силу ангажированности государством и необходимости дать определенную сумму знаний, контролируемую на выходе, по большей части культивирует именно ее. Это делается прежде всего с помощью учебников, где сегодня реализуется историко-культурный стандарт. Вторую форму ухода условно можно назвать исторической индифферентностью — а проще говоря, пофигизмом. «Не грузите нас своими проблемами, в которых вы сами не в состоянии разобраться», — примерно так рассуждают молодые люди, нацеленные на то, чтобы, как призывает реклама, «жить на яркой стороне» и добиваться успеха. Не сказать, чтобы такая установка (не грузите меня вашим прошлым) была нова. Еще в 1844 году, столкнувшись с ней, обращаясь к молодежи, славянофил Алексей Хомяков писал: Не говорите: «То былое, То старина, то грех отцов, А наше племя молодое Не знает старых тех грехов…» Безусловно, в нашей истории немало славных страниц, которые способны пробудить у молодого поколения чувство гордости за свое Отечество. Но патриотизм имеет еще одну неотъемлемую сторону, о которой в последнее время мы, к сожалению, забываем. Об этой стороне патриотизма замечательно сказал польский общественный деятель и публицист Адам Михник: «Патриотизм определяется мерой стыда, который человек испытывает за преступления, совершенные от имени его народа». Примечательно, что обе формы ухода от трудных вопросов истории приводят к одинаковому результату: недоразвитию личности со всеми вытекающими известными последствиями: цинизму, трусости и карьеризму. Говорить здесь о подлинной гражданской позиции, которая, помимо прочего, требует мужества, здесь не приходится. Приспособленец легко конвертирует свои убеждения применительно к обстоятельствам, а точнее, по формуле Салтыкова-Щедрина, применительно к подлости. Вывод очевиден: не стоит бояться обсуждать со старшеклассниками самые сложные и запутанные вопросы истории. Зачем? Не для накачивания их мертвой цеховой ученостью, а для формирования подлинного исторического мышления, которое не уводит от жизни, а вводит в ее глубины. Что в итоге позволит молодым людям увидеть дистанцию между идеалом и действительностью и не впадать в ступор от этого несоответствия, разовьет критическое чутье, а значит, поможет выстраивать защиту от манипуляций, арсенал которых сегодня невероятно велик. Наконец, такой подход сформирует у молодого человека ответственное отношение к жизни, несовместимое с фатализмом, какие бы идеологические или религиозные формы он ни принимал. Да, вступающие в жизнь поколения имеют все основания гордиться своей историей. Но репрессивное и солидарное замалчивание негативного исторического опыта оказывает юношеству дурную услугу. А посему выскажусь вполне определенно: уроки истории — место для дискуссий, тем более в год столетия революции.