Система, созданная Брежневым, уничтожила его самого

Сегодня 110 лет со дня рождения Леонида Брежнева, бессменного лидера советской сверхдержавы в течение почти 20-ти лет. Сам он именовал эти годы эпохой развитого социализма, а уже после его смерти многие стали называть их застоем. Несмотря на неоднозначное и порой даже ироничное отношение к пожилому генсеку еще при жизни, одного отрицать нельзя: именно при нем СССР достиг наивысшего могущества за всю историю. И это, судя по всему, россияне помнят. В 2013-м на дом, где жил Брежнев, вернули мемориальную доску, снятую в 90-е. Тогда же был проведен опрос, который показал: большинство граждан считает Брежнева лучшим лидером страны в 20 веке. 110 лет назад он родился в Днепродзержинске (переименованный в этом году в Каменское) и так и не избавился от малоросского говорка. Он не боролся за власть. В заговоре против Хрущёва оставался в тени. И две противоборствующие кремлёвские группировки, низвергнувшие Никиту Сергеевича, сошлись на том, что аккуратный исполнительный Брежнев станет самым безопасным генеральным секретарём. "После Сталина и Хрущева – единоличных руководителей страны, при Брежневе решили этой ошибки не повторять. Создали триумвират: Брежнев — генеральный секретарь, Подгорный — председатель Президиума Верховного совета, Косыгин — председатель правительства. Поначалу этот триумвират достаточно полезно действовал, многие вещи были изменены", — вспоминает Валентин Фалин, бывший заведующий международным отделом ЦК КПСС. Обаятельный, мягкий, энергичный в начале своего правления, Брежнев попробовал исподволь изменить систему. Политбюро в самом деле стало коллегиальным органом, где можно было спорить с самим генсеком. Недавно опубликованные его дневники свидетельствуют — Брежнев был не так уж прост. Вот из пометок "для себя": "С 1958 по 1963 в сельском хозяйстве нет роста". А вот ещё примечательное — "Дать по "Чайке" (самый роскошный советский автомобиль) всем маршалам". Брежнев восстановил Советскую Армию, почти развалившуюся из-за беспечности Хрущёва. Брежнев сделал День Победы государственным праздником. Полковник-фронтовик до последнего дня жизни поимённо помнил всех своих однополчан. Благодаря личному вмешательству Брежнева советская страна увидела "Кавказскую пленницу". А ведь цензура положила картину на полку. Генсек похлопотал о том, чтобы любимовская "Таганка" с Высоцким продолжала работать. Спектакли шли, приводя театралов в трепет, а партийную цензуру в истерику. "Мы сидим на площади Маяковского. Здесь, у памятника Маяковскому собирались поэты. Можно было услышать Евтушенко, Вознесенского, Рождественского. Это была открытость. Все хотели новой жизни. И началась такая новая жизнь", — рассказал певец Лев Лещенко. До середины семидесятых слово "застой" и в голову не приходило. Полный сил генсек успешно лавировал между экономическим и идеологическим блоками своего окружения. Суслов несгибаемо оберегал марксизм-ленинизм, а премьер Алексей Косыгин добивался того, чтобы — немыслимое дело — частников пустить в энергодобывающую отрасль. Частников не пустили дальше потребкооперативов, но при Брежневе СССР искал, качал нефть, газ. Тогда проложили трубу, чтобы продавать углеводороды западным империалистам. Тогда СССР крепко держал соцлагерь. Неповиновение могло караться танками. Как в 68-м в Чехословакии. Советский Союз преодолел кратное военное отставание от НАТО. Противостояние систем стало жёстче и изощрённее. Это не мешало, впрочем, Брежневу общаться с Фордом, Никсоном, Брандтом совсем неформально. Охота, бассейн, автомобильные прогулки. За рулём Брежнев гонял так отчаянно, что, говорят, у Никсона едва не случился сердечный приступ. Приступ точно был у охраны, когда генсек врезался на подаренном Rolls-Royce в машину, которую не успели убрать с дороги. В середине семидесятых всё изменилось. "Абсолютно это были два разных человека, когда он заболел уже. И делали всё, чтобы он не ушёл, потому что был бы разрушен весь миф", — считает народный артист РСФСР Лев Лещенко. Брежнев похоронил мать. Его болезни обострились. "Я сам лично наблюдал, как Леонид Ильич после переговоров принимает горсть лекарств. А в 5 часов вечера у него предстоит новое заседание. Он принимает, его заставляют проглотить лекарства, чтобы он пришел в себя. Я врачу даже говорю, по-моему, Виктор Григорьевич его звали, что вот в МИДе у заместителя министра иностранных дел от такого количества снотворных анемия развилась", — рассказал Фалин. Он едва стоял на трибунах. Едва говорил. Худшее для лидера — генсек выглядел комично. Его страсть к наградам превратилась в водевиль. Он просился у Политбюро — отпустите. Но его не отпустили до самой смерти. Добивали подобострастием и лестью. Немощный старик был удобен всем, кто подковёрно управлял огромной страной. А советские люди привыкли к унижению очередей за едой. К серой унылости бессмысленности партийных речей. Это и был маразм, который в народе вежливо называли "застой".Был ввод войск в Афганистан, была Олимпиада. Но генсека будто не было. Из личных записок: "Говорил с Косыгиным — он сидит над планом на 1980 год. Послать окорок". Система, созданная Брежневым, разъела и унизила его самого, страну, которой он управлял. Запустила механизм самоуничтожения власти. И как вскоре выяснилось, не нашлось никого, кто смог бы этот механизм остановить.