В Третьяковской галерее 6 апреля завершится выставка "Передвижники"

В Третьяковской галерее завершается замечательная выставка "Передвижники". Это хороший повод вспомнить государя, чьи годы правления были отмечены значительными успехами в укреплении могущества России, а также выдающимися достижениями в развитии отечественной науки и культуры - Александра III.

В годы его царствования пробудилась та духовная самобытность, без которой невозможна культурно-историческая жизнь никакого великого народа.

Об этом свидетельствовали и многие представители художественной жизни России. Например, И.Е. Репин в "Далеком близком": "В начале 60-х годов жизнь русская проснулась от долгой нравственной и умственной спячки, прозрела. Первое, что она хотела сделать, - умыться, очиститься от негодных отбросов, от рутинных элементов, отживших свое время. Во всех сферах и на всех поприщах искали новых здоровых путей. Молодость и сила свежей русской мысли царила везде, весело, бодро шли вперед и ломали без сожаления все, что находили устарелым, ненужным...".

Национальный поворот произошел и в зодчестве, и в ваянии, и в живописи. В художественной жизни страны перемены зримо просматривались и в характере художественных произведений - работах художников-передвижников, поддержанных императором Александром III. В императорской коллекции, ставшей основой Русского музея и насчитывающей 900 полотен, 580 были произведениями русских художников.

По словам В.О. Ключевского, Александр III открыл новый исторический период в жизни русского народа - период расцвета народного самосознания. Политика Александра III сводилась к сохранению и развитию российских основ, традиций и идеалов. Иван Цветаев назвал Александра III "державным покровителем наук и искусств", "царем благочестия".

Тринадцать лет пребывания Александра III на престоле оказались чрезвычайно значительными и благотворными. По словам художника Александра Бенуа, "оно подготовило тот расцвет русской культуры, который, начавшись при нем, продлился затем в течение всего царствования Николая II".

Император считал, что распространение искусства есть дело государственной важности. При его непосредственном участии в России были созданы Русская опера, Русский музей, активно работало Императорское историческое общество, во главе которого стоял сам император. Было подготовлено создание Русского национального театра во главе с драматургом А.Н. Островским, состоялось открытие Императорского исторического музея, державной волей было учреждено Русское Императорское Палестинское общество.

Передвижники были провозглашены императором "олицетворением современной национальной культуры". Давая характеристику взглядам Александра III на изобразительное искусство, И.Е. Репин отмечал, что "в отношении изобразительного искусства Император придерживался демократических воззрений". Известный художник А. Бенуа напишет после смерти Александра III: "...По-новому, более сознательно я теперь стал относиться и к царствующему государю, оценивать самую его личность. Многое, что я, зараженный почти поголовным фрондерством русского общества, находил когда-то в правлении Александра III уродливым и даже возмутительным, стало теперь казаться необходимым или неизбежным. И обратно, если и раньше меня отталкивала от себя вся незрелая и часто просто глупая ("снобическая", сказали бы мы сегодня) революционность, то теперь она представлялась мне преступной, фатально, неминуемо ведущей ко всякой "мерзости запустения"…"

Во второй половине 70-х годов цесаревич Александр Александрович и цесаревна Мария Федоровна стали интересоваться картинами Товарищества передвижников.

Художник-пейзажист Ефим Волков вспоминал: "Александр III благоволил к нам, передвижникам, и раз и навсегда было высказано желание, чтобы Государь всегда первым открывал нашу выставку, а мы никому бы не продавали картины".

В 1882 году император и императрица посетили Х выставку передвижников. Художники встречали их в полном составе. "Для передвижников, которым в некотором отношении несладко жилось, это было целое событие". По словам искусствоведа и художественного критика Адриана Прахова, "государь совершенно самостоятельно, решительно и открыто стал на сторону "передвижников", в те поры еще боровшихся под знаменем самостоятельности русского искусства, отождествляя ее с принадлежностью к реализму".

Император и императрица стали регулярно приобретать картины с передвижных выставок от 5 до 20 с каждой. Они покупали картины русских мастеров и с академических выставок.

Царских посещений на выставку художники ждали.

Важно было и то, что покупка той или иной картины государем снимала угрозу цензурного запрета. Художник Григорий Мясоедов, важная фигура среди поздних передвижников, в своих воспоминаниях писал: "В жизни Товарищества были и светлые дни... достаточно вспомнить, что XIII, XIV, XV наши выставки были осчастливлены посещением Его Императорского Величества Государя Императора и членов Августейшего семейства"… Государь с Государыней и Владимир Александрович действительно были на выставке и были крайне любезны, просты и добры <...> Одеваясь, Государь спрашивал, когда у нас выставка открывается, и сказал, что на будущий год он придет на первый день, чтобы иметь возможность видеть выставку нераспроданной...".

В дневниках Александра Жиркевича - близкого друга Ильи Репина есть интересная информация о реформировании Академии художеств и участия в нем Александра III.

По словам Репина, государь долго беседовал с Толстым об устройстве академии и выразил твердое желание, чтобы уничтожилось раздвоение, рознь между академистами и передвижниками. "Я не могу выносить этого раскола и прошу вас уничтожить его. Да и какой раскол может быть в сфере искусства?".

По инициативе императора была высочайше утверждена комиссия для составления устава. По его распоряжению была создана Высшая художественная школа с обновленным составом профессоров. Император Александр III лично утверждал профессоров, руководителей мастерских. Среди них были Репин, Куинджи, Маковский, Шишкин и др. Согласно уставу Академии художеств, утвержденному Александром III 15 октября 1891 года, Академия художеств преобразовывалась в высший государственный орган "для поддержки, развития и распространения искусства в России".

С большим интересом следили император Александр III и императрица Мария Федоровна за творчеством Ильи Репина. Личное знакомство Репина и Александра Александровича произошло в 1874 году в Париже. Александр был тогда наследником престола, Репин - пенсионером Академии Художеств. Они были практически ровесники, примерно 30-ти лет. В Париже цесаревич и цесаревна дважды посетили мастерскую скульптора М.М. Антокольского, а также мастерские Поленова и Репина. Репин об этом посещении высказался следующим образом: "Наследник очень любил живопись, был человеком далеко не суровым. Простой в обращении, с удивительно мягким, располагающим тембром голоса. Наследник сам занимался живописью. В Париже в сопровождении Боголюбова Наследник запросто на простом извозчике приехал ко мне в мастерскую. Расспрашивая о работах, Наследник остановил мое внимание на эскизах "Садко" и заказал мне написать картину". В письме Ивану Крамскому из Парижа 15/27 ноября 1874 года Репин писал: "А Наследник, вчера посетивший, в числе других, и мою мастерскую, показался мне чудесным, добрым, простым без аффектации, семейным человеком. Настоящий позитивист, подумалось мне, не выражает энергии понапрасну…" Судя по письменным источникам, Репин и цесаревич с первого знакомства понравились друг другу. По словам исследовательницы Н.В. Асадуллиной, вопреки сложившемуся стереотипу Репин, хотя на протяжении всей жизни был убежденным антимонархистом и поборником республики (о чем он неоднократно заявлял и в личной переписке, и публично) и ненавидел само понятие "царь" в принципе, не переносил это отношение на личность самого императора Александра III.

В 1884 году через Боголюбова Репин получил императорский заказ - исполнить картину "Прием волостных старшин Александром III во дворе Петровского дворца в Москве". Из переписки Репина с П.М. Третьяковым: "Эта новая тема довольно богата, и мне она нравится, особенно с пластической стороны. Царь и народ на фоне придворной знати. Сколько разнообразия типов, выражений, лиц, контрастов, самых неожиданных, художественных". Через год в 1885 году картина была показана на XIV выставке Товарищества передвижников.

В 1885 году на XIII выставке Товарищества передвижников государь познакомился с картиной Репина "Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1531 г.". По свидетельству современников, Александр Александрович был особенно невосприимчив к неординарной трактовке исторических и религиозных тем. Вот что пишет Иван Крамской Алексею Суворину 7 марта 1885 года: "... Перед картиной Репина Государь ничего не говорил, только долго и внимательно смотрел, был необыкновенно серьезен, даже (я бы сказал) очень грустен и тронут. Думаю, что картина сделала серьезное впечатление <...> Затем, повернувшись, продолжал обзор. Когда было кончено, Государь Император при выходе, на площадке, где продают билеты, остановился, обращаясь к нам, изволил сказать следующее: "Я очень рад, что мне удалось наконец побывать у Вас на выставке и видеть Вас в сборе... Надеюсь, что и на будущий год я буду у Вас на выставке. <...> Государь, обратившись к Даниловичу, весьма громко изволил сказать следующее: "Благодарю Вас, что Вы свозили моего сына на передвижную выставку, мне на этой выставке очень понравилось".

Запрет, спровоцированный руководством Академии и отрицательными отзывами многих современников, три месяца спустя в июле 1885 года по ходатайству художника Боголюбова был снят.

В 1891 году во время посещения царской четой выставки художника по случаю его 25-летней творческой деятельности государю была показана картина "Арест пропагандиста". "Даже "Арест нигилиста" вытащили ему, - писал позже Илья Репин Татьяне Толстой, - рассматривал и хвалил исполнение, хотя ему (Александру - Ю.К.) показалось странным, почему я писал это так тонко и старательно". В письме ученице, художнице Марианне Веревкиной, Илья Репин отмечал: "Как милостив и внимателен к нашим работам был Государь!! Мне показалась моя выставка при нем вдесятеро интересней, и я без умолку объяснял разные подробности о своих работах... Как он восхищался "Запорожцами"!! и потом портретом Кюи больше всего. Все, все рассмотрел до мелочей".

Репин высоко оценивал тот факт, что императорская семья поощряла деятельность художников Товарищества передвижников, оказывая им материальную поддержку и стимулируя их дальнейшее художественное творчество. В письме Татьяне Толстой от 10 января 1892 года Илья Репин писал: "...А я очень рад, что Государь приобрел моих "Запорожцев". Третьяков не выражал желания приобрести ее. Терещенко, интересовавшийся ранее и даже, когда я был в Киеве, показывавший стену в своем великолепном доме, на которой он повесит эту мою картину, ни одним словом не дал знать о своем существовании с тех пор, как открылась моя выставка. О Государе я и не помышлял; я знал, что он не должен был ею (картиною) интересоваться уж по принципу. А, кроме того, люди, чающие придворных благ, я был уверен, давно уже поставили здесь на вид какую-нибудь "сепаратскую" идейку, и я не ждал государя на нашу с Шишкиным выставку. И вдруг..." На деньги, полученные от Александра III за картину "Запорожцы пишут письмо турецкому султану" в размере 35 тысяч рублей, Репиным было приобретено имение близ Витебска.

Давая характеристику взглядам Александра III на изобразительное искусство, Илья Репин в письме Марианне Веревкиной отмечал, что "в отношении изобразительного искусства император придерживался демократических воззрений". Позже художник счел возможным высказаться уже определеннее о благожелательном отношении российских правителей к творчеству художников. В письме известному критику Владимиру Стасову в 1894 году он писал: "Во всяком случае правительство наше очень терпеливо относится ко всем почти явлениям в нашем искусстве. "Бурлаков" моих по эскизу моему заказал мне великий князь Владимир Александрович (президент Российской Академии художеств, брат Императора. - Ю.К.). "Запорожцев" купил государь. Вообще, правду сказать, они беспристрастнее Вас и совсем уже не деспотичны в своих требованиях".

Александр III покровительствовал целому ряду художественных ассоциаций и оказывал поддержку Петербургскому обществу поощрения художников, состоявшему под Августейшим покровительством принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской, а также Парижскому обществу взаимного вспомоществования художников, которому выплачивались ежегодные субсидии.

Александр III высоко оценивал деятельность Павла Третьякова по созданию в Москве картинной галереи, которая открылась весной 1893 года.

Как признают современные исследователи, Александр III с середины 80-х годов стал главным коллекционером и меценатом страны и серьезным конкурентом Третьякову. Так он опередил Третьякова в покупке для своего будущего музея картин Поленова "Христос и грешница", "Запорожцы" и "Николай Мирликийский избавляет от смерти трех невинно осужденных" Репина и "Страдная пора" ("Косцы") Мясоедова. Однако Третьяков, понимая, что многие художники завышали цены на картины при выборе их Императором, писал после 15-й выставки Николаю Ярошенко: "Расположение Государя цените и поддерживайте, не разочаровывайте Императора, тем более что не требуется какой-либо "услужливости" в содержании картин, напротив, предоставляется "полная свобода" ... Как бы не показались Государю цены высокими, не заподозрил бы он, что эксплуатируется его расположение? Государь цену не спрашивает, потому нужно как можно назначать осторожнее…"

Особой заслугой императора было создание в Санкт-Петербурге музея русского искусства, в стенах которого демонстрировались наиболее талантливые картины русских художников и вместе с тем соединялись два направления в русском изобразительном искусстве - в виде работ художников-передвижников и мастеров императорской академии.

Император не дожил до открытия Русского музея. Он был открыт 7 марта 1898 года. Но создав в Петербурге Русский музей, он точно сохранил для потомков наиболее значительные произведения русской живописи XIX века.