Театр на подоконнике. Зачем Владимир Немирович-Данченко гостит в Горках
Московская квартира Владимира Немировича-Данченко в Глинищевском переулке, филиал Музея МХАТ, закрылась на реставрацию почти на полтора года. Поэтому Горки Ленинские приютили у себя добрую половину вещей одного из основателей Художественного театра. А заодно часть из них, а это почти 200 экспонатов, представили публике на выставке-фантазии "Здесь Немирович: театральная история" в Северном флигеле усадьбы. Именно в этом флигеле так часто останавливались многочисленные гости последней владелицы усадьбы Зинаиды Морозовой.
Здесь на втором этаже сохранилась гостевая комната Максима Горького с дубовым гарнитуром, выкрашенным в советские годы суровой белой краской. Там же в неизменном виде сохранены комнаты Владимира Ленина и Надежды Крупской, которыми они пользовались до переезда в Большой дом усадьбы.
Примечательно, что Немирович-Данченко никогда не бывал в Горках, хотя с Зинаидой Морозовой его связывали крепкие деловые отношения. Ее супруг, меценат Савва Тимофеевич Морозов был одним из основателей Московского художественного театра. После загадочной гибели мужа в 1905 году Зинаида Григорьевна не разорвала связей с театром, дружила с Ольгой Книппер-Чеховой. А уже после революции Немирович-Данченко выхлопотал ей пенсию в 120 рублей, на которую она жила в селе Ильинском.
В прихожей флигеля - фотографии великих современников Немировича-Данченко и телефон с голосами друзей - Антона Чехова, Константина Станиславского, Мирры Лохвицкой. В квартире в Глинищевском столовая - первая комната, в которую попадали посетители. На выставке в Горках столовую объединили с кабинетом. На столах в хаотичном беспорядке - репринты писем - от Шаляпина, Пастернака, Чехова, Горького, телеграмма из Голливуда, где заинтересовались пьесой о Пугачевском бунте. "Думаю, что я не повредил вам, разрешив василеостровцам ставить "Мещан" и "Дно", - извиняется Горький. Шаляпин зовет в гости, Пастернак сетует, что не пишется, а Чехов жалуется на нездоровье супруги. В Голливуд Владимира Ивановича также приглашали преподавать, он пробыл там полтора года, оставив воспоминание: "Творить можно только в России, отдыхать в Европе, а зарабатывать в Америке". Письма можно доставать из крафтовых конвертов, читать, расшифровывать затейливый почерк адресантов. Чтобы сделать эту инсталляцию, в музее МХАТ перебрали почти весь архив писем Немировича-Данченко, а это почти 300 единиц.
Отец Немировича-Данченко Иван Васильевич был военным и прохладно относился к искусству, зато мать Александра Каспаровна любила театр и хорошо пела. Она вышла замуж рано, в 13 лет, и, как писал ее сын, до 15 лет продолжала играть в куклы. С девять лет Володя увлекся "театром на подоконнике" - разыгрывал пьесы, увиденные им с мамой в театре. А с пятого класса уже сочинял свои пьесы - сцены из французской жизни, несмотря на то, что преподаватель гимназии строго запретил - ему сочинения Немировича-Данченко не нравились.
Всю свою небольшую стипендию уже студент физико-математического факультета тратил на походы в Малый театр. Уже тогда Немирович-Данченко задумался о том, что театр должен быть другим. Его критические статьи выходили в "Будильнике", "Стрекозе", "Артисте". А в 1891 году его пригласили в Московское филармоническое училище, где учениками Немировича-Данченко стали Ольга Книппер, Всеволод Мейерхольд, Иван Москвин. С ними точно можно было строить другой театр.
Пианино, изящный кофейный сервиз "эгоист" на одну персону, вышивки принадлежали супруге Немировича-Данченко Екатерине Николаевне, дочери известного педагога и общественного деятеля Николая Корфа. Она закончила консерваторию, знала шесть языков. Станиславский называл ее "заведующей душевной частью Художественного театра". С ней режиссер прожил 52 года. В квартиру в Глинищевском они должны были переехать вместе, но не случилось. Поднос, на котором полностью выгравирована программка "Травиаты", подарен актерами Музыкального театра им. Немировича-Данченко. Еще один подарок от них же - хрустальная ваза гранения "Баккара" с надписью "Родному Владимиру Ивановичу" в честь премьеры "Северного ветра" по пьесе Льва Книппера о 26 бакинских комиссарах.
Принадлежавший матери Владимира Ивановича медный персидский кувшин расположился на большом рабочем столе. Здесь же под стеклом - ножи для разрезания книг, многочисленные пепельницы (режиссер курил по три пачки папирос в день), большой советский атлас мира, договор аренды театра у Зинаиды Морозовой, из которого можно узнать, какую сумму пайщики товарищества МХТ платили вдове одного из его основателей, и очень редкая для сегодняшнего дня вещь - на вид то ли календарь, то ли пепельница с цифрами 1,5,7, а на деле марочница с марками разной стоимости. И, правда, здесь Немирович-Данченко. Только отлучился куда-то: или в Москву уехал, или вышел прогуляться по огромному усадебному парку.
