Путевой творец: дорожные заметки писателя. БыстроВязьма.

В Вязьму, после Хмелиты и Богородицкого , приехали хорошим таким жарким вечером. Приняли душ и пошли смотреть Иоанно-Предтеченский монастырь с очень красивой резной Одигитриевской церковью. В кружевной беседке распевались пожилая монахиня и певчий, парень-инвалид. Через площадь от монастыря, в елочках и звездах, укромно стоял домик военкомата. После монастыря все обиженно проголодались (вечно эти монастыри!), а окраинный, в частных домиках район не предвещал никаких кафе. Тогда мы нашли на карте "Пельмешку", рекламу которой видели в гостинице, построили маршрут. Идти было двадцать минут – по улице сначала Смоленской, потом совсем деревенской Толстого, причем она безо всяких объяснений раздваивалась. Свернули на Бебеля, оказались на улице Луговой, идеально соответствующей названию. Шли и шли вдоль речки, искали взглядом мост. Встретили статного мужчину, пасшего породистых коз. Минут через десять, угадываемый по парящим над осокой головам, мост себя обнаружил. Перешли речку Вязьму, быструю и веселую, в уточку. Оказались на улице Репина. Неподалеку синел щит с указанием, что здесь во время войны находился ДУЛАГ (погуглите). Вскоре пришли в "Пельмешку", милую, уютную, с разнообразной вкусной едой. Главное, никаких пельменей… Это правильно, нечего быть рабом чьих-то ожиданий! В "Пельмешке" мы прекрасно провели время, вышли под низко висящее розовое солнце, отправились назад, но уже не сквозь осоку. В сей довольно поздний час встречались нам в основном молодые семьи с колясками и магазины автозапчастей. Под конец мы немного плутанули, но Арина дерзко предположила, что нужная нам улица Чапаева – это еле видный лаз под ивами. Решили проверить и не разочаровались. Начавшись странно и неочевидно, проход расширился и развился в нормальную, с мостом – улицу кротких котиков, как назвал ее Иван. Здесь имелась и действовала настоящая, с трубой, прачечная. Улица привела аккурат к месту нашей вяземской ночевки, гостинице "Буржуй". С утра пошли с Ариной смотреть еще прохладный, быстро набирающий температуру город. Главное впечатление – мемориальное, оно застит церкви, гортензии, солнце и набережную влюбленных; я как могла отразила это в стихах про Вяземский котел. В городском парке отвлеклись на группку женщин, они синхронно и с явным удовольствием совершали плавные гармоничные движения – эвритмистки? последовательницы Айседоры Дункан? – а потом красиво обнимались тонкими руками. Мне понравилось… Мы поднялись, погрустили под очередным, я уже сбилась со счета, военным мемориалом – и, миновав Советскую площадь и остановку-зонт, вернулись в гостиницу, откуда спустя час выдвинулись в Демидов. Заехать в Вязьму пообедать и убедиться как назло в том, что война не гром победы, а сокрушительное зло. Ты хочешь графские усадьбы, беседки, липы и пруды, мелькнувшие в аллеях свадьбы, а всюду тяжкий гул судьбы. От массовых захоронений пружинит бедная земля (позор напрасных обвинений и ужас умолчани-Я). Здесь тесно от мемориалов (врут, что закрыт мемориал). Могил больших, могилок малых - здесь каждый первый умирал, кто в Вяземском котле варился (а выжил - угнан и пленен). Их имена и даже лица запомнил личный медальон. Окей, закрыли тему эту! Везде, но в Вязьме как-то нет... Смертей военных эстафета длинней обычных эстафет. Афганистан, Чечня, Ангола, Чечня, Осетия, Афган. Чему нас учит эта школа? Что сообщить желает нам? Среди табличек зла и горя: семидесят девятый год, и где-то там в Японском море погиб на острове Аскольд старлей Сергеев Александр. Дела давно минувших дней... Зачем на мине этой самой мы снова топчемся на ней? Мы прыг в котел и там сварились? Сказать: горшочек, не вари окажется враньё и ересь, но ты не бойся, говори.