90 лет без Александра Грина

Испытывавший политические гонения и при царизме, и при Советской власти, вечно ссыльный, вечно нищий, вечно одинокий Александр Гриневский начал печатать свои сочинения о жизни в несуществующей прекрасной стране под псевдонимом Грин еще до революции. В 1910 году, с выходом второго сборника, полиция установила тождество беглого политзаключенного Гриневского и писателя Грина… При новой власти литературная карьера Александра Грина вроде бы пошла в гору, но это было ненадолго. Он органически не мог мириться с любой несправедливостью – а несправедливость имперская, увы, сменилась несправедливостью советской, в которой оказалось еще больше жестокости и бесчинств. За то, что он с ними не соглашался и упорно твердил о своей "Гринландии" (позднейшее определение критика Корнелия Зелинского), Грина "вычеркнули" из официальной советской литературы. Издание его сборника новелл "пробил" Зелинский перед самой войной. Он тоже, между прочим, имел польские дворянские корни; может, в этом акте было некое "землячество"… Но эта книжка уже никак не могла помочь Грину, который почти 10 лет назад умер в нужде, лишениях и оскорбительном для него осознании ненужности новому миру, который никак не становился для писателя "блистающим". А восьмитомное собрание сочинений Грина, которое начал издавать в конце 1920-х годов частник Вольфсон, не состоялось из-за ареста издателя. Зелинский благополучно пережил Большой террор, Великую Отечественную войну и умер в 1970 году. Сегодня о нем помнят в основном литературоведы. А вот "не замечаемый" в конце жизни как литературная единица Александр Грин проходит, извините за каламбур, красной нитью своих "Алых парусов" через все советское и постсоветское искусство… "Ревизор.ru" неоднократно обращался к жизни и творчеству Александра Грина. На портале опубликованы статьи: "Иностранный писатель Александр Грин" к 138-летию со дня рождения литератора; "Александр Грин: последний полёт по крымской степи" о тягостном финале жизни Грина в Крыму и о мытарствах вдовы после его кончины; "Два океана Александра Грина" – о совпадениях судьбы и сочинений автора; "Алые паруса": русская феерия с вековой историей" о происхождении самого известного художественного символа Грина; и даже "Киммерийский ветер" вдохновения: по следам русских классиков в Крыму" – своеобразный литературоведческий путеводитель. Кажется, что наше издание охватило все, о чем можно было рассказать о Грине… Ан нет, не все. Мы ни разу не затрагивали ту тему, что Грин писал не только прозу, но и стихи. Об этом, прямо говоря, мало кто знает. Тем не менее, в наследии нашего героя сохранилась подборка стихов. Портал "Оллам", к примеру, предлагает 28 стихотворений . На фотографии, предваряющей эту подборку, Александр Грин несколько похож на Эдгара Аллана По, и на плече у него, кажется, сидит та самая птица, которую воспел американский мистик... И зловещий рефрен "Никогда!", к несчастью, очень подходил судьбе Грина. Количественно, да и качественно, вероятно, поэтический вклад Грина не сравнить с его прозаической вселенной… Но автор синхронен для нас. Нам важно не только то, что Грин был поэтом в прозе, но и то, что он слагал стихи. Политические сатиры его оставим в стороне. Но в свете скорбной годовщины, думается, будет актуально вот это стихотворение – эдакий девиз и завет несчастного бунтующего романтика. Мотыга Я в школе учился читать и писать. Но детские годы ушли. И стал я железной мотыгой стучать В холодное сердце земли. Уныло идут за годами года, Я медленно с ними бреду, Сгибаясь под тяжестью жизни – туда, Откуда назад не приду. Я в книгах читал о прекрасной стране, Где вечно шумит океан, И дремлют деревья в лазурном огне, В гирляндах зеленых лиан. Туда улетая, тревожно кричат Любимцы бродяг – журавли… А руки мотыгой железной стучат В холодное сердце земли. Я в книгах читал о прекрасных очах Красавиц и рыцарей их, О нежных свиданьях и острых мечах, О блеске одежд дорогих; Но грязных морщин вековая печать Растет и грубеет в пыли… Я буду железной мотыгой стучать В железное сердце земли. Я в книгах о славе героев узнал, О львиных, бесстрашных сердцах; Их гордые души – прозрачный кристалл, Их кудри – в блестящих венцах. Устал я работать и думать устал, Слабеют и слепнут глаза; Туман застилает вечернюю даль, Темнеет небес бирюза, Поля затихают. Дороги молчат. И тени ночные пришли… А руки – мотыгой железной стучат В холодное сердце земли.