В Сирии и Ираке находятся несколько сотен женщин и детей из Киргизии

Нужно ли возвращать в Киргизию ее гражданок, выехавших в зоны боевых действий? Что ждет этих женщин на родине? Ответы на эти и другие вопросы искали эксперты, собранные за круглым столом центральноазиатским представительством "Российской газеты". Токон Мамытов, омбудсмен КР: - Впервые мы столкнулись с вопросом о возвращении киргизстанок и их детей из зон боевых действий еще в октябре 2018 года. Ко мне на прием пришли родители двух женщин, которые уехали в так называемые горячие точки. Но в целом обсуждением этой проблемы более масштабно в республике занялись лишь в начале 2019 года. Выяснилось, что многие родственники гражданок, уехавших в горячие точки, как правило, не сообщали об этом правоохранительным органам или спецслужбам, поскольку не доверяли. Вместо того чтобы помочь, силовики нередко начинали проверку самих заявителей. Но нам удалось изменить ситуацию. Сегодня в республике действует специальная рабочая группа, которая занимается решением вопросов, касающихся возвращения киргизстанок и их детей, и мы передали туда все имеющиеся у нас документы. Я лично провел серию встреч с представителями ряда международных организаций, которые откликнулись на мое личное обращение о помощи в установлении личности наших граждан, находящихся в зоне боевых действий. В Сирии, как выяснилось, на сегодня находится более 70 женщин из Киргизии и 40 их детей. Немногим меньше - в Ираке. При подсчете, однако, возникает много нюансов. К примеру, женщина уехала на Ближний Восток одна, там вышла замуж и родила ребенка. У малыша нет никаких документов, и с идентификацией личности возникают трудности. Особенно, если женщина вступала в брак неоднократно. Есть и такие факты. Ведь на территориях, которые контролировали боевики, не было загсов, а обряд бракосочетания проходил по законам шариата. Поэтому в ряде случаев необходимо проводить ДНК-анализ, чтобы доказать родство ребенка и матери, - процедура дорогостоящая и трудная. Часто требуется заключение о смерти отца несовершеннолетнего, но кто же его выпишет, если тот воевал в составе антиправительственной группы? Юлия Денисенко, глава Общественного центра "Азия групп - противодействие насильственному экстремизму": - Более 12 лет назад в СНГ открыли первый фонд, который занимается проблемами людей, вовлеченных в экстремистские религиозные течения. Три года назад мы начали свою работу в Киргизии. Почему необходимо уделять внимание подобным вопросам? От этого зависит государственная безопасность. В экстремистских организациях нет гендерного различия. Есть много видеообращений, в которых к совершению терактов призывают не только мужчины, но и женщины. И, могу сказать, что за все время моей работы по реабилитации людей, которые вернулись из зон террористической активности, положительных примеров, когда человек возвращался к нормальной жизни в социуме, единицы. Психологические травмы, которые перенесли эти люди, так просто не заживают. В целом в страны Центральной Азии из горячих точек вернулись 914 человек. С такими людьми должны работать специально подготовленные психологи, которых, однако, катастрофически не хватает. Всемирная организация здравоохранения признала, что зависимость от культовой организации, к которой причислены террористические группы, - это особый социальный вид зависимости, и просто так от подобного недуга не вылечиться. Период реабилитации таких людей занимает около семи лет, и только по истечении указанного срока, если не произошла ремиссия, можно сказать, что у пациента есть положительная динамика, и он излечивается. Что же касается участия в реабилитации теологов, то, на мой взгляд, их надо подключать к процессу в последнюю очередь. В первое время разговоры на высокие духовные темы с бывшими участниками террористических групп не имеют должного эффекта. Ведь сознанием таких людей манипулировали, и, оказавшись в обычной обстановке, они не воспринимают информацию другого рода. По сути, мы практически заново учим их жить. В работе мы сталкиваемся с рядом рисков, включая отсутствие методической базы. Ведь проблема-то, по сути, новая. Есть трудности и с финансированием. Мы получаем средства по линии Красного Креста и ЮНИСЕФ, но их не хватает. Тогда как прерывать начатую программу нельзя, поскольку у возвращенцев может возникнуть неприятие социума, что повышает вероятность присоединения к местным радикальным ячейкам. Кайрат Карвенов, представитель Антитеррористического центра СНГ: - В настоящее время большинство стран мира, включая СНГ, столкнулись с двумя категориями граждан, в отношении которых необходимо выстраивать особый алгоритм действий. Первая и вполне ожидаемая - лица, которые непосредственно принимали участие в боевых действиях на стороне террористических организаций и которые возвращаются из зон конфликтов к месту преимущественного проживания либо перемещаются транзитом в другие зоны. Вторая - члены семей боевиков, попавшие в плен на территории Сирии и Ирака и ставшие в настоящее время объектами экстрадиции. В аналитической справке Исполнительного директората Контртеррористического комитета Совета Безопасности ООН (ИД КТК), опубликованной в сентябре 2019 года, отмечено, что на сегодняшний день отсутствует точная информация о количестве, национальности, возрасте, поле лиц, задержанных по подозрению в связях с ИГИЛ (организация, запрещенная на территории России и Киргизии, - Прим. ред.) и содержащихся в лагерях на территории Сирии и Ирака. В связи с этим контроль над процессом репатриации остается прерогативой отдельных государств, которые осуществляют эту работу на двухсторонней основе. В ряде стран, впрочем, данному процессу мешают диспуты. Такое наблюдается, например, в некоторых странах Европы. Далеко не все представители мирового сообщества поддерживают идею о возвращении боевиков и членов их семей из опасений, что у инстанций на родине будет недостаточно доказательной базы для вынесения обвинительных приговоров. Проблема возвращающихся членов семей боевиков находится в фокусе внимания нашего Центра и спецслужб стран СНГ. Как справедливо отмечают эксперты, международные террористические организации - это не только боевые ячейки, но и субкультура, пропагандирующая особый образ жизни и меняющая сознание людей. Часть женщин, побывавших в ИГИЛ, по возвращении домой продолжают деструктивную деятельность в качестве вербовщиц, агитаторов и даже смертниц. Потенциальная угроза, перенесенная в недалекое будущее, исходит и от определенной части несовершеннолетних "возвращенцев". Cпецслужбы и правоохранительные органы стран СНГ приобрели необходимый опыт решения такого рода задач. Спецпрограммы реализуются в Казахстане, Киргизстане, России, Таджикистане и Узбекистане. Это уникальный опыт, и совершенно неудивительно, что им заинтересовались наши зарубежные партнеры. В 2018 году между Антитеррористическим центром СНГ и ООН в лице ее Контртеррористического управления подписан Меморандум о взаимопонимании. Стороны получили возможность инициировать совместные проекты и программы, осуществлять обмен информацией, проводить мероприятия и консультации. Откликаясь на просьбу ИД КТК ООН, Антитеррористический центр СНГ в настоящее время готовит обзор лучших практик государств-участников СНГ по профилактической работе с "возвращенцами", отбывшими уголовное наказание, и членами их семей. Адылбек Кыдыралиев, сотрудник Антитеррористического центра Государственного комитета национальной безопасности КР: - Вопрос о киргизстанцах, находящихся в зоне боевых действий на территории Сирии и Ирака, мы держим на постоянном контроле. В соответствии с поручением правительства создана межведомственная группа, участники которой собирают информацию и анализируют полученные сведения о киргизстанцах, которые находятся в тюрьмах и лагерях боевиков в Ираке. Боевые действия, ведущиеся разрозненными террористическими группировками, осложняют работу, и это не позволяет проводить какие-то более конкретные действия по возвращению граждан КР на родину. В Сирии большинство наших граждан находятся на территориях, не подконтрольных правительственным войскам. В таких условиях провести идентификацию личности невозможно. Кроме того, есть очень много детей, которые рождены непосредственно на территории Сирии и Ирака. У них нет никаких документов.