Посол РФ в Турции: отношения удалось вывести из-под сиюминутной конъюнктуры

Посол России в Турции Алексей Ерхов рассказал в интервью ТАСС о преодолении кризиса в отношениях двух стран, рекордном количестве контактов, перспективах сотрудничества в ВТС, а также ответил на вопросы по сирийской проблематике. — Алексей Владимирович, в истории отношений России и Турции были разные периоды, в том числе и очень напряженные. Как вы считаете, нынешний период хороших отношений — это надолго? — История российско-турецких отношений насчитывает не один век. Она многовековая и давняя. И она очень интересная, изобилует и войнами, и конфликтами, но были и достаточно позитивные моменты. Давайте вспомним хотя бы 1833 год, когда русские солдаты фактически спасли султана от войск наступавшего египетского паши. Давайте вспомним зиму 1920−1921 года, когда Стамбул дал приют многим тысячам русских эмигрантов, бежавших из Крыма. Что касается нынешнего этапа отношений, то я исхожу из того, что мы эти сложные периоды истории во многом оставили в прошлом. И, что очень важно, национальные государственные интересы России и национальные государственные интересы Турции не входят в антагонистические противоречия. Они во многом совпадают, во многом идут в одном направлении. И именно этот момент нам позволяет рассчитывать на то, что обе стороны могут сейчас, отталкиваясь от этих национальных государственных интересов, строить отношения на длительную перспективу таким образом, чтобы они были в минимальной степени подвержены влиянию сиюминутных, конъюнктурных факторов. Свидетельством тому, что мы можем это делать сейчас, являются те стратегические долгосрочные проекты, которые мы реализуем с Турцией. Это, прежде всего, проект строительства АЭС "Аккую", проект строительства "Турецкого потока", и многое другое. Поэтому я смотрю в будущее российско-турецких отношений с оптимизмом. — Как вы считаете, скажется ли переход Турции от парламентской к президентской форме правления на отношениях с Россией? — Чисто технически, видимо, этот переход для турецкого государственного аппарата займет какое-то время. Этот период совпадает с периодом наших летних отпусков. В любом случае, я думаю, эти технические вопросы займут у обеих сторон минимальное время, и поэтому думается, что реформа административно-государственного аппарата, которая сейчас разворачивается в Турции и имеет своей целью повышение его эффективности, если и скажется на наших двусторонних отношениях, то исключительно позитивно. — Но фактически переход к президентской форме правления означает укрепление власти президента Реджепа Тайипа Эрдогана. Нам удалось найти с ним общий язык? — Наш политический диалог, в том числе на высшем уровне, достиг невиданных высот и динамики. И в позапрошлом, и в прошлом, и в текущем году у нас очень много телефонных разговоров, много встреч. Пожалуй, Турция держит рекорд по этому показателю. Я думаю, именно вот эта высокая динамика дает нам основания рассчитывать на то, что двусторонние отношения получат должное внимание со стороны руководителей двух государств. — Стоит ли ждать в ближайшее время контактов между Россией и Турцией на высшем и высоком уровне? Когда они могут состояться? — Я пока не уполномочен делать соответствующие объявления, поскольку это прерогатива других органов власти. Но следите за новостями, в самое ближайшее время у нас будут новости в этом плане. — А саммит Россия — Иран —Турция стоит в повестке дня? — В принципе такие договоренности, насколько я знаю, имеются, но что касается конкретных сроков, дат, планов и повестки дня, то разговор об этом лучше будет вести не сейчас, а после лета, когда закончатся отпуска. — С момента нормализации отношений между Россией и Турцией регулярно поднимаются вопросы об отмене виз для граждан Турции. Когда можно ожидать решения этого вопроса? — Речь не идет о безвизовом въезде. Речь идет о возвращении к действию межправительственного соглашения 2010 года о взаимных поездках граждан. Это не было, строго говоря, безвизовое соглашение. Оно просто освобождало от визовых формальностей целый ряд граждан. Что же касается нынешней ситуации, то российская сторона, как известно, пока не готова полностью вернуться к этому соглашению, но мы предлагаем турецкой стороне рассмотреть возможность введения послаблений, упрощенной системы выдачи виз для большой категории турецких граждан. Прежде всего это касается обладателей служебных паспортов, а также крупного турецкого бизнеса, который энергично работает на российском направлении. Я думаю, что в обозримой перспективе мы с турецкими коллегами сможем выйти на какие-то, пусть не самые крупномасштабные, но реальные и перспективные договоренности в этом направлении. — Но об упрощении визовых формальностей для владельцев служебных паспортов и бизнеса говорилось, я помню, например, во время визита главы МИД РФ Сергея Лаврова в Турцию в конце 2016 года. Прошло уже полтора года, есть ли подвижки? — Я пока не буду делать каких-то конкретных прогнозов, но я думаю, что перспектива у нас есть, и перспектива неплохая. Нам надо вместе с турецкими коллегами еще поработать над этим, и работа идет. — Довольны ли мы темпами расследования убийства посла России в Турции Андрея Карлова? — Есть некоторые сферы, которые не очень любят публичного внимания. Думается, что тайны следствия, а этот термин широко употребляется и в России, и в Турции, это именно такой сюжет. Но могу сказать, что турецкие следственные органы продолжают оперативно-следственные мероприятия, что наши следственные органы тоже работают очень активно на этом направлении, и между российскими и турецкими следственными органами осуществляется тесное взаимодействие. И, видимо, через какое-то время, опять же, не буду загадывать конкретный период, мы получим более конкретную информацию об итогах производимых следственных мероприятий. — Последуют ли за контрактом на поставки Турции комплексов С-400 новые соглашения в сфере экспорта вооружений? Ведутся ли какие-то переговоры на эту тему? Не помешают ли такому сотрудничеству, по оценкам Москвы, отношения Турции с НАТО? Не испугались ли в Анкаре угрозы санкций за сотрудничество с Россией? — Сфера военно-технического сотрудничества, как и тайны следствия, тоже не очень любит публичность. Могу сказать только одно: надо исходить из того, что Турция — это суверенное, независимое государство, которое имеет полное право развивать сотрудничество с теми государствами, с которыми посчитает необходимым. Поэтому мы готовы взаимодействовать с турецкими коллегами в этом направлении. Но о конкретных вещах мне бы не хотелось сейчас говорить. В принципиальном плане готовность есть, посмотрим. — Как вы считаете, есть ли опасность дестабилизации в регионе в результате продолжающегося конфликта в Сирии? — Мы тесно взаимодействуем с Турцией по сирийскому направлению. Благодаря сотрудничеству России, Турции и Ирана там уже достигнуты очень неплохие договоренности относительно деэскалации, формирования условий для продвижения к мирному политическому урегулированию. Дальнейшее взаимодействие наших трех стран, и российско-турецкие контакты в том числе, будут этому и далее способствовать. — А по курдскому вопросы получается выстраивать такое взаимодействие? — Мы и турецкие партнеры серьезно настроены на дальнейшие шаги по политическому урегулированию сирийского кризиса. Это подразумевает достаточно широкую палитру действий, в том числе какие-то переговоры и контакты, запуск работы конституционной комиссии. Поэтому на всех без исключения направлениях мы ведем с Турцией заинтересованный и, хочется надеяться, взаимовыгодный диалог. — И по месту курдов в будущем Сирии? — Я сказал то, что я хотел сказать. Беседовал Владимир Костырев