«Жизнь самого кровавого викинга»: как норвежский конунг принял христианство
В издательстве «Альпина нон-фикшн» в ноябре выходит книга о выдающемся правителе Норвегии — «Конунг навсегда: Жизнь Олава Святого, самого кровавого викинга».
Олав Харальдссон, или Олав Святой, — одна из знаковых фигур в скандинавской истории. Будучи самым кровожадным викингом, совершающим набеги на соседние государства и убивающим сотни людей, Олав принял христианство и стал конунгом — верховным правителем Норвегии (правил с 1015 по 1028 год). О его персоне складывали мифы и легенды, а слава была не меньше, чем у короля Артура в британской мифологии. Но в отличие от последнего Олав существовал на самом деле. А после смерти его причислили к лику христианских святых. Норвежцы до сих пор считают Олава «вечным королём Норвегии».
Британский историк, автор биографий политических деятелей, среди которых история короля Франции Генриха IV, Марии-Антуанетты, императрицы Евгении и других, Сьюард Десмонд рассказывает о происхождении и становлении Олава Харальдссона. Опираясь на древние сказания, архивные документы, свидетельства философов и авторов ХI века, историк говорит о детстве норвежского правителя, его первых и самых грандиозных битвах, отречении от язычества и вхождении в христианство, основных заповедях правителя, его победах и поражениях и многом другом.
С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок из книги о том, как и зачем Олав Святой принял христианство и кто предсказал ему восхождение на норвежский престол.
В Нормандии Олава ждал радушный приём. Возможно, это говорит о том, что в нём видели ценного наёмника. За время своего пребывания там он, вместо того чтобы крушить средневековую цивилизацию, смог увидеть, как она функционирует. Это была довольно необычная картина: прославленный сагами викинг мирно бродит по цветущим улицам Руана, входит в богато украшенные романские церкви, слушает гипнотический распев григорианского хорала. Может быть, ему объясняли чудо чтения и письма и показывали сверкающие золотом иллюминированные рукописи.
Летописец Гийом Жюмьежский сообщает, что «король Олаус, обретя радость в христианстве, по увещеванию архиепископа Роберта отказался от идолопоклонства, как и некоторые из его людей. Обратившись в христи-
анскую веру, он воспринял от архиепископа очищение в купели». Это произошло зимой 1013/1014 года в Руанском соборе. Скорее всего, всю следующую неделю после крещения он, как и Хрольв Пешеход в своё время, носил белое одеяние.
Архиепископ Роберт был братом Ричарда II, поэтому вполне вероятно, что герцог, глубоко верующий человек, владевший к тому же норманнской речью, помог обратить Олава в христианство. Другой летописец, Дудо Сен Кантенский, приписывает Ричарду темперамент, мало чем отличавший его от зрелого Олава — он обожал священнослужителей и при этом отрубал руки и ноги предводителям восставших крестьян (даже в Византии, самом прогрессивном европейском государстве того времени, власти редко применяли смертную казнь, предпочитая наносить увечья).
Некоторые историки сомневаются в искренности обращения Олава. По их мнению, он рассматривал христианство исключительно с политической точки зрения, видя в нём основу «системы обмена дарами», на которую мог опереться, став конунгом Норвегии. Именно поэтому, как утверждается, он выступил в роли крёстного отца для тех, кто последовал его примеру и принял крещение. «Таким образом, крёстное отцовство было идеальным средством укрепления отношений между вождём и его дружинниками», а в самом Олаве можно видеть «...предводителя воинов, готового использовать любые средства, включая религию, чтобы обрести ещё больше сторонников и больше власти».
Тем не менее есть все основания полагать, что Олав был искренен. Жизнь средневекового человека была настолько суровой, что массы не могли существовать без опоры на религию, а старая вера скандинавов не сильно обнадёживала. Самому Одину предстояло погибнуть во время Рагнарёка, после чего всю поверхность земли затопило бы море. «Прорицание вёльвы» (провидицы) — поэма, датируемая X веком, — предсказывает:
Братья начнут
биться друг с другом,
родичи близкие
в распрях погибнут;
тягостно в мире,
великий блуд,
век мечей и секир,
треснут щиты,
век бурь и волков
до гибели мира;
щадить человек
человека не станет.
Христианство тоже предвидело ужасный конец мироздания, но оно по крайней мере оставляло надежду. Конечно, маловероятно, что на столь раннем этапе жизни Олав до конца понимал свою новую веру. Можно предположить, что ему преподали начальные основы христианства с молитвами «Отче наш», «Аве Мария» и Символом Веры, наскоро переведёнными на древненорвежский. Но он не мог самостоятельно читать Библию (её пришлось бы переводить с латыни и читать ему вслух)
и не владел необходимым понятийным аппаратом, чтобы усвоить такие отвлечённые представления, как Троица, или разобраться в том, что происходит во время мессы.
Несомненно, со временем он стал всё глубже проникать в смысл христианства. Находясь в Руане, Олав на всю жизнь проникся преклонением перед Карлом Великим — Sanctus Karolus Magnus — легендарным христианским императором и миссионером, который, по словам скальда Сигвата Тордарсона, сказанным Олаву, когда тот уже сидел на престоле, «был лучшим человеком на всём белом свете». Олав не забыл рассказы, прочитанные ему из таких хроник, как Vita Karoli Magni («Жизнь Карла Великого») Эйнхарда, и повествующие о подвигах этого короля, о том, как 200 лет назад он создал великую империю и попытался восстановить римскую цивилизацию во всём её блеске.
Рассказывали Олаву и о том, как Карл Великий силой оружия крестил язычников — саксов, вселив в них такой страх, что, по словам Эйнхарда, они «пообещали обратиться к христианской религии и оставить обычай поклонения демонам». Ему запомнилось постановление императора: «Кто из племени саксонского будет впредь уклоняться от крещения, не явится для совершения над ним этого таинства, желая оставаться в языческой вере, будет казнён смертью». По приказу Карла только за один день было обезглавлено четыре с половиной тысячи саксов, поднявших восстание против новой веры.
Олав Святой на фреске в одной из церквей диоцеза Стренгнеса
Когда Олав стал конунгом, его сына окрестили Магнусом в честь великого императора, а свой самый мощный дракар он назвал Карлхёвди («Голова Карла») и украсил его деревянным изображением Карла Великого, которое сам вырезал. Не забыл он и о методах императора по обращению в веру, когда сам приступил к миссионерской деятельности.
Некоторое представление о том, что могло происходить у Олава в голове после того, как он сменил веру, даёт исландская поэма «Песнь о Солнце» (Solarljóð), которая по общепринятой датировке была написана не ранее 1200 года. Впрочем, некоторые датируют её более ранним временем, а автором называют исландца Сэмунда Мудрого, умершего в 1133 году, человека весьма необычных познаний: несмотря на то что он был христианином, современники подозревали его в изучении колдовства.
Представляя собой едва ли не скандинавский аналог «Путешествия пилигрима», поэма состоит из наставлений, которые отец даёт сыну из загробного мира, основываясь на собственном опыте духовного странствия. «Семь советов» из процитированной в эпиграфе к этой главе строфы — это семь церковных таинств, однако сопровождающие их поэтические образы нередко восходят к скандинавским языческим мифам. В них содержатся отсылки к дисам (сверхъестественным женским существам, покровительствующим каждой семье), к воронам Хель и к самому Одину. Поздняя дата сочинения поэмы служит свидетельством того, как долго сохранялись языческие представления.
Недели, проведённой в белой крестильной одежде, оказалось недостаточно, чтобы поведение Олава полностью изменилось под влиянием новой веры. Покинув в 1014 году Нормандию, он сразу же отправился в новый викингский поход, на этот раз в Испанию. Это произошло не до крещения Олава, как утверждает Снорри, а после него.
По словам Сигвата, кое-где ему пришлось участвовать в жестоких боях:
Вступил спутник славы
в спор при Фетл а-фьорде,
волчице двенадцать
раз швырял он мясо.
Переместившись южнее, Олав разбил лагерь в устье реки Миньо, откуда принялся огнём и мечом опустошать христианскую Галисию, грабя и угоняя в рабство её жителей. Он напал на Корунью, а затем на Туй и сжёг его дотла. В документе, датированном следующим годом, приведено заявление человека, продававшего там землю: викинги захватили трёх его дочерей и довели до нищеты, поскольку он был вынужден заплатить большую сумму серебром, чтобы спасти их от рабства.
Многих других викинги обратили-таки в рабов или удерживали с целью получения выкупа. В их числе был епископ города Туй и верхушка местного клира — всем им пришлось заплатить за своё освобождение золотом.
Пройдя ещё дальше на юг, Олав, как рассказывает сага, напал на город Кадис, находившийся под властью мавров, хотя никаких подробностей этого события до нас не дошло. Снорри говорит, что Олав планировал пересечь Гибралтарский пролив и плыть «в Йорсалахейм», но увидел сон, в котором ему явился «статный и видный, но внушающий ужас муж» и велел отказаться от жизни викинга. «Возвратись в свою отчину, — сказал он, — потому что навеки будешь конунгом Норвегии». Олав проснулся в твёрдой уверенности, что этим человеком был его покойный родич Олав Трюггвасон, смысл слов которого состоял в том, что ему, Олаву Харальдссону, суждено стать конунгом всей Норвегии, а его потомки на многие века унаследуют корону.
Тьма наступает: отобрали семь новых хорроров для осеннего чтения