Оправдательные вердикты Не секрет, что суды с участием присяжных выносят оправдательные приговоры гораздо чаще, чем принято в российской судебной системе. Например, в 2024 году присяжные в России оправдали каждого четвертого обвиняемого, тогда как суды в целом – менее 1 %. Можно назвать несколько оправдательных приговоров, вынесенных за последний год и в Свердловской области. Так, серовчанин Алексей Скрицкий обвинялся в убийстве своей сожительницы в пьяной ссоре. Несмотря на банальную фабулу, судебный процесс тянулся почти два года, подсудимого защищала одна из старейших адвокатов города Ольга Дьячкова. В итоге присяжные решили, что Скрицкий не был причастен к совершению убийства. Сейчас прокуратура обжаловала приговор. Первоуралец Алексей Косенков обвинялся в том, что зарезал собутыльника. В этом случае всего после двух заседаний присяжные вынесли оправдательный вердикт. Сейчас приговор обжаловали прокуратура и семья убитого, апелляцию рассмотрит областной суд. «Перспективы у нас хорошие. Следствие не доказало вину, и изначально было ясно, что он невиновен», – заявил адвокат Олег Фень. Однако есть немало дел, в которых прокуратура находила аргументы для отмены приговоров. В основном они касаются недопустимого воздействия на присяжных. Более половины оправдательных приговоров отменяются, тогда как обвинительные чаще сохраняют силу, рассказал адвокат Георгий Краснов. «Самое распространенное и одновременно размытое основание – незаконное воздействие на присяжных. И речь не о подкупе, угрозах, давлении, а о выступлении сторон в самом суде. Зачастую защитникам ставят в укор эмоциональное выступление, ставящее под сомнение доказательства обвинения или речь прокурора. Подобные оценочные категории позволяют отменить практически любой приговор, вынесенный с участием присяжных заседателей, тем самым обесценивая этот институт правосудия. Некоторые люди вынуждены отстаивать свою невиновность по несколько раз», – посетовал он. Три громких дела Дело Насими Мамедова, которое будет рассмотрено в четвертый раз, касается событий 2000 года, когда на ЖБИ был застрелен бизнесмен Алексей Зубакин. По версии следствия, Мамедов сделал это по заказу криминального авторитета Михаила Клока, у которого работал шофером. В свою очередь, защита доказывает, что Мамедов невиновен, а убийство Клок мог совершить самостоятельно. Решения судов апелляционной и кассационной инстанции показывают, какие аргументы в таких случаях использует обвинение. В частности, прокуратура считала неправомерными вопросы защиты свидетелям, касавшиеся криминального прошлого Клока и самого Зубакина. Сам Мамедов также переходил на личность Клока, говорится в апелляции. «Данное нарушение не только отвлекало присяжных заседателей от тех обстоятельств, которые они в действительности должны были установить, но и не могло не сказаться на объективности присяжных, вызвав у них предубеждение к участникам процесса со стороны обвинения», – утверждали в прокуратуре. В двух других нашумевших делах громкие фамилии не фигурируют – они стали известны именно как судебные кейсы. В частности, привлек внимание процесс первоуральцев Ивана и Веры Мельковых. По версии следствия, они в 2021 году подожгли квартиру брата Ивана, тем самым убив его и его гостя. Весной прошлого года присяжные вынесли оправдательный вердикт, но прокуратура успешно обжаловала приговор. Здесь основным аргументом стало то, что защитники «формировали у присяжных заседателей предубеждение к стороне обвинения». Например, они акцентировали внимание на противоречиях в протоколе осмотра места происшествия и фототаблице, узнавали обстоятельства допроса свидетелей. «В ходе судебного следствия защитники в присутствии присяжных заседателей неоднократно ставили под сомнение законность получения некоторых доказательств, собранных в ходе предварительного расследования, в то время как недопустимыми доказательствами они не признавались», – утверждало обвинение. В итоге дело было рассмотрено заново, и Мельковых признали виновными. Иван Мельков получил 18 лет колонии, Вера – 13. Еще одно громкое дело также рассматривали в Первоуральске. На скамье подсудимых находился Михаил Дихтярь, который еще в 2015 году толкнул под машину свою сожительницу, мешавшую ему употреблять наркотики. В 2023 году присяжные оправдали Дихтяря, а в 2024 – признали виновным, но оба приговора не устояли в апелляции. Лишь в 2025 году его снова признали виновным, суд приговорил Дихтяря к 9,5 годам колонии. Провалы обвинения Правоведы, особенно имеющие опыт работы в силовых структурах, нередко сетуют на большое количество оправдательных вердиктов, вынесенных присяжными. По их мнению, зачастую они позволяют уходить от ответственности настоящим преступникам. Академия Следственного комитета даже издала на эту тему книгу Елены Соломатиной и Александра Трощановича, в которой анализируются типичные причины таких провалов обвинения. В отличие от судей, присяжные не знакомятся с уголовным делом в полном объеме и могут восстановить логику обвинения лишь в пределах, в которых она озвучена на судебном процессе. К тому же незнакомые с рутинной работой следователей присяжные с подозрением воспринимают многие доказательства, привычные профессиональным юристам. Например, эксперт, анализируя нож, найденный возле трупа, приходит к выводу, что «ранение могло быть нанесено этим ножом или иным аналогичной формы». Для юриста это уточнение – лишь формальность, тогда как защита может использовать его, чтобы породить сомнения у присяжных. Или, ведя протокол допроса, многие следователи сохраняют суть показаний, но не передают их форму – допустим, в речи ребенка заменяют детские словечки на более «официальные». У присяжных это может вызвать недоверие к протоколу в целом, пишут Соломатина и Трощанович. В пользу подсудимого часто трактуется и большая пауза между заявлением о преступлении и возбуждением уголовного дела. «Это огромное заблуждение, что десяток простых граждан не способен распознать правду и ложь. Суд присяжных тщательно исследует все обстоятельства и любые манипуляции присяжными в процессе строго пресекаются. Люди прекрасно видят лукавство и противоречия. Если обвинение объективно слабо и несостоятельно, то закономерным результатом становится оправдание человека. Порой в текущих политико-правовых условиях суд присяжных – это единственный шанс доказать свою невиновность», – возражает на эти аргументы Георгий Краснов. Наконец, бывают случаи, когда присяжные выносят оправдательный приговор, хотя вина подсудимого очевидна. К примеру, причиной может стать явная аморальность жертвы. «Заведомо виновных оправдывают, когда народное самосознание не соответствует действующим нормам законодательства. Это своеобразный протест присяжных на то, что, по их мнению, является несправедливым», – пишут Соломатина и Трощанович. Георгий Краснов, в свою очередь, не может вспомнить случаев оправдания «на пустом месте». «Если присяжные пришли к выводу, что подсудимый совершил деяние, но в этом нет его вины, значит, на то были веские основания. Ценность суда присяжных заключается в том, что он свободен от обвинительной инерции российского правосудия и способен принять решение, невзирая на бюрократические последствия оправдания для следователей и прокуроров», – заключил он. Фото: ФедералПресс / Евгений Поторочин