Двадцать лет назад террористы взорвали дом в Буйнакске. Эту трагедию помнит вся страна
В сентябре 1999 года в России одну за другой взорвали четыре жилые многоэтажки — в Буйнакске, Москве и Волгодонске. Жертвами этих терактов стали 307 человек, пострадали почти две тысячи. О трагедии в дагестанском городе, где погибли 64 человека, тогда писали меньше всего — он был где-то там, далеко, в полусотне километров от Чечни, где недавно снова началась война. Двадцать лет спустя корреспондент «Ленты.ру» Сергей Лютых побывал в Буйнакске, чтобы встретиться с теми, кто чудом выжил и хранит память о тех, кому выжить не удалось.
Пятиэтажка на улице Шихсаидова была по буйнакским меркам домом новым и престижным. По крайней мере, квартиры здесь стоили заметно дороже. До 90-х в этом доме жили только семьи офицеров 136-й мотострелковой бригады, которая базируется в Буйнакске.
Там жили и супруги Рамазановы — Рамазан и Бубу. Он был начальником гарнизонного дома офицеров, а она — домохозяйкой и швеей. Полы и стены их квартиры украшали вытканные ее руками ковры, лампа в прихожей была с домотканым абажуром из макраме. Десятки местных женщин ходили в сшитых Бубу платьях.
В Буйнакск семья Рамазановых переехала в 1995 году из Карабаха, почти сразу после Карабахской войны. Их сыновья, Саша и Руслан, прилежно учились в школе, ходили в драмкружок. Сашу назвали в честь погибшего в Карабахе сослуживца Рамазана.
1 августа 1999 года главу семейства перевели в республиканский военкомат Дагестана. Через две недели ему присвоили звание подполковника. Сыновья гордились отцом, получившим повышение. В планах у семьи было построить собственный дом и вырастить сад.
За неделю до взрыва Руслан ходил с отцом на рыбалку. Они наловили окуней. Мальчик сам пожарил рыбу и угощал пришедшую в гости подругу матери Зухру Акимову — жительницу Буйнакска, работавшую тогда в доме офицеров.
В день взрыва — в субботу, 4 сентября 1999 года, — Бубу принесла в дом офицеров свой комнатный цветок крокус.
«Я хочу подарить вам этот цветок. Вы любите цветы, они у вас хорошо растут, ваш кабинет утопает в зелени. А у меня он что-то сохнет, и вообще, я хочу вам подарить этот цветок от нашей семьи», — вспоминает ее слова Зухра.
В благодарность за этот подарок, да и просто по давней дружбе, Акимова собиралась прийти домой к Рамазановым, чтобы помочь Бубу с консервированием помидоров. Однако именно 4 сентября в доме офицеров ждали визита проверяющего из Министерства обороны — полковника Жихарева. Новый начальник клуба попросил подчиненных не уходить домой, пока не закончится эта инспекция.
В ту последнюю встречу Бубу рассказала Зухре, что уже через две недели их семья покинет Буйнакск, а затем отправилась домой к мужу, который в этот день приехал из Махачкалы.
Взрыв прогремел в 21:45. Вся семья Рамазановых, жившая на первом этаже, погибла. Машина ГАЗ-52, в которой находилось 2700 килограммов взрывчатки, изготовленной из аммиачной селитры и алюминиевого порошка, была припаркована прямо напротив их квартиры. Ударной волной тело Бубу выбросило из окна кухни на крышу находившихся рядом с домом гаражей. Она вся обгорела. Рамазана и его сыновей, Сашу и Руслана, нашли на третий день разбора завалов. Судя по расположению их тел, мужчина успел обнять детей, попытался их защитить.
«Когда произошел взрыв, мы были в автопарке, занимались разгрузкой. Один поехал узнать, что случилось. Вернулся и сказал мне: "Яхья, твой дом взорвали!" Я тогда все бросил и побежал туда», — вспоминает Яхья Гамидович, в то время — начальник склада автомобильного имущества бригады.
Дома у него была жена и трое детей.
«Стеной стояла пыль. В темноте почти ничего не видно было. Обрушилась средняя часть дома: два подъезда по 15 квартир превратились в груду кирпичей. Левая и правая — еще стояли. Однако никакого хаоса не было. Вокруг развалин уже стояло оцепление из милиции и военных», — рассказывает Яхья.
Людей извлекали из-под обломков, везли в военный госпиталь и центральную городскую больницу. Всего насчитали 64 погибших и 146 раненных.
В то время в Буйнакске было много военных, имевших за плечами опыт первой и едва начавшейся второй чеченской кампании. Они уже научились действовать на уровне инстинктов. И это спасло город еще от одной трагедии.
Одним из первых на место взрыва прибыл майор Олег Крюков — опытный командир инженерно-саперного батальона бригады. С ним приехала группа подчиненных. Каким-то чудом он обнаружил возле одного из домов поблизости еще один начиненный взрывчаткой грузовик.
Майор Крюков сам обезвредил устройство за 15 минут до того, как установленный часовой механизм должен был инициировать подрыв, а затем сел за руль этого грузовика и уехал на нем из города. Офицер знал, что в любой момент мог взлететь на воздух, а еще он нарушил инструкцию по разминированию гражданского объекта. Позднее Крюков получит за этот поступок звезду Героя России.
А Яхья Гамидович в это время искал своих родных. Сперва он ринулся в госпиталь, а потом в больницу. Там офицера встретил знакомый, который обнял его и сообщил о гибели супруги.
Трое детей Яхьи — две девочки и мальчик — выжили. Их посекло осколками стекол.
«В момент взрыва дети находились в той части квартиры, которая частично уцелела», — объясняет он.
Сын и дочери две недели провели в больнице, а сам он на семь дней уехал в родное село — хоронить жену. В это время дом разбирали, вытаскивали и складывали сохранившееся имущество. Трагедии часто привлекают мародеров, но в этот раз было по-другому: все найденные в развалинах золотые изделия, по словам Яхьи, лежали в одной кучке, откуда выжившие и их родственники забирали свое.
«Люди боялись, что боевики дойдут сюда»
Дом офицеров в Буйнакске стоял прямо напротив той самой пятиэтажки и тоже сильно пострадал от взрыва: уцелело только то, что было сделано из железобетона.
Осколки огромных толстых витринных стекол нашпиговали мебель и музыкальные инструменты.
«Сторож чудом уцелел, так как в момент взрыва стоял, прислонившись к колонне», — рассказывает Акимова.
Сама она покинула здание всего за полчаса до этого. Ждала проверяющего до 21 часа. Тот стал отчитывать женщину за то, что в Калининграде и Москве культурно-массовая работа организована иначе. Свидетелем этой сцены стал муж Акимовой, который зашел за ней. Он вспылил и сказал инспектору из Москвы, что немедленно забирает жену домой.
«Мы только в квартиру зашли и вдруг... Обычное землетрясение вправо-влево шатает, а это как-то... Снизу вверх дом поднялся и опустился. Мы на балкон. С балкона в сторону бригады две ракеты: одна выше, другая ниже. И столб пыли. Во всем городе, наверное, окна повыбивало», — вспоминает Зухра.
По словам Акимовой, Буйнакск в то время был фактически прифронтовым городом, в котором все было подчинено одной цели — защитить Дагестан и Россию от наступавшей армии чеченских боевиков.
«Мы ночами не спали тогда. Буйнакск словно вымер. Кто в ополчение ушел, кто куда. Было тревожно, — вспоминает Зухра. — Люди боялись, что боевики дойдут сюда и возьмут город. Мне предложили уехать вообще из республики, но я не сомневалась, что наша 136-я бригада остановит захватчиков. Я знала всех этих ребят — солдат и офицеров».
Военные, милиционеры и ополченцы объединились на передовой, а горские женщины и жены русских офицеров — в тылу.
«Полевые кухни не поспевали за бойцами, и женщины несли им туда еду. Без команды. Понимали, что воинам кушать надо», — вспоминает собеседница «Ленты.ру».
На следующий день после взрыва жилого дома в Буйнакск съехались большие начальники, в том числе глава МЧС Сергей Шойгу. Началось расследование произошедшего.
Акимова помнит, что террорист, который оставил машину со взрывчаткой возле пятиэтажки, некоторое время до этого торговал у дома, чтобы местные привыкли к нему. Люди покупали у него рыбу, овощи, арбузы.
«По нашей заставе пока не стреляют»
Взрыв в Буйнакске стал первым из четырех. Два других прогремели в Москве, третий — в Волгодонске. Жертвами стали в общей сложности 307 человек, почти две тысячи пострадали. Однако почему для первой атаки террористы выбрали небольшой дагестанский город?
За месяц до взрыва, 7 августа 1999 года, началось массовое вторжение бандформирований под командованием Шамиля Басаева и Хаттаба в Ботлихский район Дагестана. Это стало началом второй чеченской войны.
На самом же деле, конечно, никакого начала не было, рассказывают местные жители. Как не было и прекращения первой войны после подписания Хасавюртовских соглашений. Нападения боевиков на дагестанскую землю и российских военных не прекращались.
Зухра Акимова, ставшая известной дагестанской писательницей и поэтессой, написала книгу о 136-й мотострелковой бригаде «Жизнь, отданная Родине», в которой опубликовала собранные астраханцем Борисом Водомским письма его солдат-земляков, погибших в ту вроде бы мирную пору, а также во время августовских боев за Дагестан.
«Здравствуйте, папа, мама, Санек и Васяка! Письмо от вас получил. Большое спасибо. Словно дома побывал. Получил бандероль от бабушки, поблагодарите ее за меня. Хожу в носках, которые она связала. На твою десятку, мама, которую ты прислала в письме, мы с другом купили два лаваша. Папа спрашивает, чем мы тут занимаемся. Да всем. Постоянно ходим патрулировать в город. Если кто-нибудь сбежит, ищем. В основном изучаем уставы, оружие, технику. Я рад, что попал в эту часть. Вы спрашиваете: "Кто еще из Астрахани служит у нас?" В моем взводе никто... В Гералахе (это Герей-Авлак) есть земляки. Да, в воскресенье сидим в столовой завтракаем, вдруг все застряслось. Оказывается землетрясение. Надо же! Как там бабушка с дедушкой? Привет им огромный. Пусть не беспокоятся за меня. Тете Вере Шкодиной, Ирине и дяде Юре, крестной тоже передавайте привет. Я сразу всем по привету. Писать времени нет. Сами больше пишите».
Автор этого письма, Андрей Сорваков, погиб 28 июля 1999 года. Он сопровождал автоколонну в Цумадинский район. На мосту через реку Андийское Койсу боевики подбили из гранатомета замыкавшую колонну машину, в которой находился солдат.
© Antoine Gyori / Sygma via Getty Images«Мам, привет! Сегодня мы точно должны уехать. Меня могли оставить здесь, но я решил ехать. Может быть, ты не поймешь, почему я так решил. Если бы я остался, я перестал бы себя уважать. Спроси у отца, может быть, он тебе объяснит, что движет нами в таких случаях. Прости. Как только вернусь, пришлю тебе телеграмму...»
Написавший эти строки военнослужащий Алексей Карцев погиб 17 августа. Его роте дали приказ выйти в указанный квадрат и атаковать противника. На месте оказалось, что боевики значительно превосходят их числом, однако солдаты не стали отступать. Карцев был на броне танка, когда получил смертельное ранение.
«Бабушка, дедуля, дядя, мамулечка, Леночка! Пишу вам из Кизляра. Вы не переживайте. Спросите, почему вас обманывал, уезжал в Дагестан? — просто не знал, как будет здесь работать почта. Не писал еще и потому, чтобы вы не приезжали. Сами понимаете.Теперь о самом главном. Да, здесь стреляют часто. Но по нашей заставе пока не стреляют. У нашей бригады три заставы. По первой и второй бьют. Наша застава находится на старом рыбоводном заводе. Едим все, что сами себе готовим на полевой кухне. Здесь рядом живут дагестанцы. Хорошие люди. Приносят сыр, молоко парное, сметану.Мы иногда у них покупаем: стыдно брать так. Хорошие очень люди. Как мы тут несем службу? Заступаем на ночь дежурить, утром сменяемся. Вода есть. Ходим в душ. Вода, правда, наполовину минеральная, сладковатая.Вот вкратце и все о службе. Не беспокойтесь обо мне. Все будет хорошо. Приедем, возможно, в ноябре, тогда расскажу подробнее...»
Этого бойца, скрывшего от родных службу в Дагестане, звали Александр Никитов. Он погиб 10 сентября 1999 года на сопке в Новолакском районе Дагестана. В те дни основные силы боевиков уже вынудили отступить в Чечню. Никитов был в расчете зенитной установки. Расчет попал в окружение. Солдаты отбивались до последнего, всеми силами пытались сохранить орудие. Под конец командир расчета — молодой лейтенант (его фамилия неизвестна) — дал команду подчиненным уходить, а сам остался их прикрывать.
Уйти им не удалось. Боевики вывели всех бойцов из строя гранатометным огнем. Раненых добили, а тела мертвых изуродовали, в особенности труп того лейтенанта. Сослуживцы Никитова отбили сопку через три дня, но спасать уже было некого.
Существует мнение, что боевые порядки басаевцев были разбиты авиацией, а солдатам оставалось лишь добить их на земле. Но в Дагестане хранятся многочисленные свидетельства о личных и коллективных подвигах, об отчаянных, но захлебнувшихся атаках и невосполнимых потерях.
Именно поэтому у жителей Буйнакска не возникало вопросов, кто был организатором взрыва дома на улице Шихсаидова. Им все было ясно: боевики напрямую мстили остановившим их в Дагестане российским военным и их семьям.
За организацию и исполнение взрыва в Буйнакске в тюрьму отправили восемь человек. Двое — Иса Зайнутдинов и Алисултан Салихов — отбывают пожизненный срок. Одному террористу сидеть еще семь лет. Пятеро уже должны быть на свободе, причем двоих из них отпустили по амнистии.
Дольше всех разыскивали брата Алисултана Салихова Магомеда. Его арестовали в Азербайджане в 2004 году. Тот признался, что по просьбе Хаттаба перевез из Чечни в Буйнакск взрывчатку. Вернее, доставил некий груз, а какой именно — якобы не знал.
Большинство осужденных за тот теракт — дагестанцы. Большинство жертв — тоже.
«В 1993 году дивизию расформировали. Многие офицеры свои квартиры попродавали и уехали, так что в 1999 году в этой пятиэтажке уже было больше гражданских, чем военных», — вспоминает Яхья Гамидович.
В Буйнакске на месте взорванного дома теперь небольшой сквер, мемориал и маленькая мечеть. На каменных плитах выбиты имена всех 64 жертв теракта. На деньги служивших тогда солдат и офицеров в части был построен скромный православный храм. Рядом с ним — стена, выстроенная из необычного приплюснутого кирпича. Она и еще два корпуса казарм сохранились тут с XIX века, когда на месте Буйнакска была крепость Темир-Хан-Шура, в которой размещался Апшеронский полк Русской императорской армии.
© Сергей ЛютыхВ сотне метров от взорванного дома сохранилась такая же пятиэтажка. Они обе были построены в 1974 году на месте старого кладбища. Местных старожилов это несколько смущало. Теперь уцелевший дом весь оброс какими-то несусветными самодельными пристройками: люди продолжали жить, и жить лучше.
«Люди из этого дома получили намного больше денег, чем выжившие из взорванного. Так получилось, потому что они судились, а мы — нет. Некому судиться. Разъехались почти все кто куда», — рассказывает Яхья Гамидович.
Сам он живет прямо напротив воинской части. Яхья Гамидович работает в бригаде в качестве гражданского специалиста. Часть, как положено, обнесена высоким забором с колючей проволокой, а его ограда заросла лозами сладкого темного винограда. Худые загорелые солдаты проходят мимо и срывают ягоду-другую. На них, щурясь от солнца, смотрит переживший теракт сын офицера.
В 2001 году жертвам взрыва в Буйнакске дали ордера на новое жилье. Семья Яхьи Гамидовича получила ключи от трехкомнатной квартиры в подмосковном Чехове. Однако мужчина решил отказаться — остался верен Буйнакску и своей бригаде.
Здесь, среди коллег, вдовец встретил новую любовь, и эта женщина подарила ему еще одного сына.
А за плечами бойцов и командиров 136-й мотострелковой бригады теперь уже не только две чеченские кампании, но и поход в южноосетинский Цхинвал.
Тех, кто погиб 4 сентября 1999 года, и военных, и гражданских, здесь вспоминают, как погибших в бою солдат: возложением цветов, маршем и салютом почетного караула. Будет также театральная постановка к 20-летию трагедии.
А еще в бригаде часто вспоминают Олега Крюкова, в честь которого теперь названа одна из улиц в Буйнакске. Этот офицер в тот трагический вечер вступил в схватку с невидимым противником и победил, сумев предотвратить второй взрыв, сохранив десятки жизней.