Общее горе: как разбирали завалы на месте приюта «Верный»

Мы с коллегой приехали в приют «Верный» 19 сентября около 10:00. Ночью здесь был пожар. Перед нами выгоревший коровник, в котором еще вчера были вольеры с крупными и средними собаками, пристройка с кошками на карантине и щенками. Почти все животные, которые жили в основном здании, погибли. Более 100 тел погребены под черными остовами обвалившихся брёвен, грудами обломков кирпича и шифера, кусками железа и сетки-рабицы. Выжившие псы сидят в трёх небольших вольерах. Я протягиваю руку через решетку, её доверчиво облизывает белый пёс с черным пятном на ухе, Пират. Затем неуверенно подходят его соседи, я глажу их, целую морды и едва сдерживаю слезы. Даже после кошмара, который случился ночью, эти собаки тянутся к людям. Они напуганы, подавлены, но им по-прежнему хочется общения с человеком и его любви. Вокруг территории приюта – металлическая ограда, которую установил «Верный». Её нужно разобрать, чтобы обустроить вольеры на новой территории, в Кировском районе Кемерова. Алексей, коллега, собирает сетку и вытаскивает столбы из земли с двумя мужчинами-волонтёрами, а я отправляюсь на поиски руководителей приюта. Первой вижу Людмилу Василюк. Именно она находилось в приюте в ночь пожара – она постоянно жила на территории приюта и заботилась о собаках. Когда «Верный» загорелся, Людмила пыталась вытащить собак из огня. Её плечо покрыто волдырями, на подбородке и руках кровь. Говорить о том, что случилось, она пока не в силах. Плачет и гладит собаку, забившуюся в угол за сгоревшим зданием приюта. Черный пёс напуган, он провёл здесь почти всю ночь. С трудом Людмила уводит его в вольер. У входа в сгоревший дотла собачий дом стоит Татьяна Медведева, учредитель приюта. Она держится из последних сил – только что общалась с журналистами местных телеканалов, постоянно отвечает на звонки, координируя волонтёров, которые едут сюда и везут материальную помощь. На вопрос, что нужно делать сейчас, она отвечает, срываясь на плач: – Нам нужно достать тела, найти и похоронить. У меня нет сил туда войти. Они же все там, смотрите. В кресле лежат двое, под обломком стула – еще один. Почти все наши собаки погибли… Животные настолько обгорели, что узнать их невозможно. Смотреть на них больно и страшно. Зову Алексея, просим других волонтёров увести Татьяну и Людмилу с территории, чтобы они не видели погибших собак. Каждую из них они знают по имени, многих привезли сюда сами: одни животные скитались по улице, другие оказались брошены на даче после летнего сезона или в бараке после переезда. У каждого из погибших и живых своя история. В сообществе «Верный» до сих пор опубликованы альбомы, посвященные каждой собаке. Они превратились в мемориал. Напарник зовёт меня: под завалами он нашёл погибшую собаку. Мы грузим её в мешок, мне страшно, но я не могу отвести глаз – по-другому тело в мешок не уложить. Смотреть на это физически больно, что-то внутри сжимается так, что перестаешь дышать. Когда собаку достают из-под куска стали, раздается скрип, похожий на плач. В первую минуту кажется, что животное еще живое – тело теплое от жара, идущего от земли. Пакет уносим на дорогу – все черные мешки увезут на «кладбище» – скотомогильник. Мы с Алексеем работаем вместе с ребятами из Центра реабилитации людей с зависимостями в Рудничном районе. Они сами вызвались помочь. Первые тела мы убирали с Ильгизом, руководителем бригады. Потом подключились еще четыре парня. В первые часы мы подняли с поверхности около 30 тел. Остальные придётся искать. Мы идём туда, где ещё горит. Пахнет страшным – гарью и смертью. Мы работаем в масках, потому что под завалами дерево всё еще тлеет – после пары минут здесь дышать становится невозможно, кашель душит. Саша перекапывает землю в дальнем конце коровника, а я собираю куски шифера и железа – они до сих пор горячие. Коричневатый шифер крошится в руках, как иссушенная бумага. На стальных воротах куском обгоревшего дерева мы рисуем полоску, каждый раз, когда находим тело. К 15 часам их около 50, к вечеру – уже 65. Они похожи на черточки в детских прописях, но смысл в них совсем иной. Каждая линия – оборванная жизнь. Девушка по имени Марианна плачет у ворот. Она только что приехала сюда и узнала, что скрывается за этим списком. В приют приехали сотрудники МЧС, а следом и полиция. Они выясняют причины пожара, который произошел вчера ночью. Нас просят остановить работы и на время покинуть территорию – нужно произвести съемку. Пока есть время, подхожу к Татьяне Медведевой. – Расскажите хотя бы двух словах, что происходило здесь вчера… – В 23:00 мне позвонила Людмила и сказала, что у нас пожар. Я через 30 минут приехала, а к этому времени всё уже сгорело. Пожарная бригада уже работала. Мы кошек начали спасать, потому что они были в вольере, который вплотную прилегал к горящему зданию. – У вас потолочные перекрытия все в дереве и стекловате? – спрашивает коллега. – Там даже стекловаты не было. Это же летний выгул для коров. Территория нам не принадлежала. На обустройство этого места ушло много средств и сил сотрудников приюта и жителей Кемерова. Строить здесь что-то еще не было возможности. Мы искали постоянно свою территорию. На прошлой неделе мы получили документы и должны были переехать… У Татьяны звонит телефон. Это волонтёры, они хотят помочь с разбором завалов. Она закрывает трубку и предлагает поговорить о случившемся с волонтёром Людмилой Ерёменко. Та рассказывает, что сегодня в «Верный» приезжали свидетели. – Мужчины рыбачили на озере рядом с Ягуново, в низине. С него хорошо просматривается наша территория. Утром они пришли к нам и сказали, что середина крыши вспыхнула, и пламя быстро распространилось в разные стороны. Они слышали рёв, визг. Не поняли сначала, люди там были или животные. Бросились на помощь, но здесь уже работали пожарные. Один из рыбаков оставил нам свой телефон, чтобы дать показания МЧС и полиции. – Непонятно, почему собаки не выбегали из горящего здания. У открытой двери утром мы нашли сразу нескольких – они забились в угол, потому что были напуганы, прижимались друг к другу. Так и погибли. У больших собак не было шанса. Их выгул был на другую сторону, у других ворот. Путь к ним отрезало огнём сразу же, поэтому добраться до животных было уже невозможно. Свидетель подтвердил – пламя с середины здания в течение 10 минут разошлось в обе стороны. Мы думаем, что это был поджог. – Ругаются. Раньше у каждого была своя компания – одни дружат между собой, другие – наоборот. Получилось так, что сегодня они сидят все вместе: уцелели всего три вольера. – Почти все кошки. Рыжий, который жил с Людмилой в основном вагончике, плохо контактировал с другими жителями приюта, его привели к нам совсем недавно. Также собаки, которые находились в вольерах за территорией бывшего коровника. Успели выскочить из горящего дома питомцы, которые оказались ближе к дверям. Людмила успела их открыть. Так спасся пинчер Адик. Он был сильно напуган, мы его ночью доставали из-под вольера. У него обожжено ухо. Мы ходили по Ягуново всю ночь, искали собак, которые могли спастись. До сих пор ищем лабрадора Алину, её нигде нет. Она крупная, но очень пугливая. Может залечь где-нибудь, и прятаться, пока её сам не приведёшь. Алину найдут спустя час, целой и невредимой. Она всё это время пряталась в помещении с кормами – просидела за мешками несколько часов, не издавая ни звука. Волонтёры плакали и смеялись, обнимая большую белую собаку, которая выжила. Мы с Алексеем работаем на разборе завалов в течение всего дня. Рядом с нами появляются всё новые и новые товарищи. Перекапывают пепелище студенты КемГУ и КузГТУ, совсем еще молодые парни. У них серьезные, строгие лица. Первый раз они видят нечто подобное – впрочем, как и большинство из нас. Многие жители Кемерова сорвались с работы, чтобы чем-то помочь бездомным животным. Парень в камуфляжном костюме молчалив и собран. Только глаза выдают – ему больно смотреть на разрушенный приют, как бы он ни бодрился. Его зовут Антон, он только что вернулся со службы по контракту на Северном Кавказе. О пожаре сообщила ему девушка, ветеринар. Молодой человек, не задумываясь, приехал сюда и теперь вместе с моим коллегой разбирает сгоревшее здание. Без этой тяжелой работы обойтись нельзя. Стена может обвалиться на нас, когда мы пойдем искать тела. Вплотную к обгоревшим доскам – вольер, в который временно поселили собак. Ребята просят перевести их в другое место, чтобы еще одной беды не случилось. Идём к ним вместе с Антоном. Он ловко строит коридор из деревянного настила от клетки до огромной будки, чтобы перевести постояльцев. Заговаривает с ними, гладит, бережно усаживает в будку. Нам вдруг становится легче от общения с собаками. Отправляюсь на другой участок. Всех погибших, что находились на поверхности, уже увезли. Теперь нужно перекопать всю площадь, чтобы убедиться, что здесь никого больше нет. Со мной Даша, медсестра. Как только она пришла сюда, то сразу сказала, что ничего не боится, потому что ей приходилось видеть умерших детей в больнице. Но здесь всё равно трудно – она каждый раз меняется в лице, когда видит, как мимо нас проносят очередной чёрный пакет. С водой и масками приезжает из Кемерова семья – родители и мальчик-подросток. Мужчины сноровисто берутся за лопаты, а темноволосая женщина собирает битый шифер на в пластмассовое ведро. Она рассказывает, что семья приехала сюда после того, как прочитали новости о пожаре. К 16 часам разговоры сходят на нет. Несколько десятков людей работают на одной площадке в звенящей тишине. У нас больше не осталось сил, чтобы обсуждать случившееся или говорить о чем-то другом. Чтобы помочь друг другу, не нужно лишних слов. Мы действуем как единый организм. Перекидываем огромные куски шифера и железа, носим полные вёдра обломков – усталость уже не чувствуется. Ребята-студенты находят еще несколько клеток под завалами и уносят тела животных сами, не прося ничьей помощи. Время тянется медленно и происходящее кажется нереальным – не могло произойти того, что случилось здесь этой ночью. Мозг отказывается это воспринимать. Именно поэтому мы ни разу не присели, не сделали перерыва. Когда занят тяжелым физическим трудом, намного легче не думать о том, что видишь и чувствуешь. К 17:00 у приюта уже стоят десятки машин. Одни добровольцы идут на разбор завалов, сменяя нас. Другие – везут собак и кошек в Кировский, в новое здание. Люди усаживают спасённых собак на задние сиденья, берут на руки, ласково прижимают к себе. Мы прощаемся с ребятами, которые работали с нами в приюте. Они все кажутся родными, хотя мы знакомы считанные часы. Общая беда сплотила нас. Пока в Кемерове есть такие люди, «Верный» будет жить.