Двукратному олимпийскому чемпиону и пятикратному чемпиону мира по хоккею Вячеславу Быкову 24 июля исполнится 65 лет. В интервью ТАСС приводивший в качестве главного тренера сборную России к победам на двух чемпионатах мира Быков рассказал о том, что пока рано говорить о полноценном завершении тренерской карьеры и как его закалила игра за ЦСКА в молодые годы.
— Рене Фазель рассказывал, что ему как-то подарили мотоцикл "Урал" 1972 года выпуска. Какой самый необычный подарок получали вы?
— У меня было много разных моментов, когда мне делали сюрприз. Особенно когда собирались все друзья: кто-то приезжал из России, а мне никто ничего не говорил. Тогда я думал, просто сходим семьей в ресторан. Мы приходим, а там как раз немало друзей, и вот это был сюрприз для меня. Самые главные подарки для меня — это семья и друзья. Это самое большое богатство для человека.
— Журналисты вам часто звонят из России, спрашивая мнение по той или иной хоккейной теме. Когда в последний раз вам звонили руководители какого-либо отечественного клуба с предложением по тренерской работе?
— Сезон точно мне никто уже не звонит. Я благодарен руководителям клубов, кто мне звонил с предложением, спрашивал. Я всегда договаривался таким образом, что если буду готов и у меня получится возможность поработать, то сообщу об этом. Поэтому мы уважаем в этом плане друг друга.
—Вы уже говорили, что являетесь тренером для своего внука. Можно ли сказать, что тему с тренерской работой в профессиональном отечественном клубе вы для себя закрыли?
— Сложно сказать. Невозможно так говорить, что, мол, я ушел на пенсию. Нет, по возрасту и в спортивном плане, конечно, я уже пенсионер. Основное время сейчас я уделяю семье. Когда освобожусь, сложно сказать. Понимаете, я не сторонник сейчас категорично говорить "да" или "нет" — жизнь покажет.
— Ваш соратник по работе в сборной и клубах Игорь Захаркин этим летом стал советником генерального директора СКА. Можно ли сказать, что с тренерской работой он тоже завершил?
— Этот вопрос лучше задать Игорю. Но если представить, что я собрался бы принять этот вызов, то я, конечно, позвонил бы ему, а там ему решать. Я знаю, что он сейчас консультирует и не отошел от хоккея, давал консультации в Швеции. Мы старались с ним все время быть на связи, проводили даже совместные курсы.
— Вы входите в попечительский совет тульского АКМ, который рвется в Континентальную хоккейную лигу. На какие темы общаетесь с руководством клуба?
— Ну, пока меня оттуда не убрали (смеется). Моя роль дистанционная: больше дать советы, проконсультировать, если есть какие-то вопросы. Тем более там неплохо работает школа, и те люди, которых я посоветовал, справляются со всем хорошо. Организатор этого проекта знает, где я нахожусь, и всегда может со мной связаться. Для меня это очень хорошее дело, что мы создали. Важно запустить процесс, а дальше он идет сам.
"Со штангой 120 кг вприсяд"
— Спустя десятилетия после окончания игровой карьеры вы и ваш партнер по ЦСКА и сборной СССР Игорь Ларионов продолжаете оставаться в такой же форме, как в бытность игроком. Насколько сложно было это делать, от чего пришлось отказываться из еды?
— Это зависит от вашей жизненной философии, этики и отношения к себе. Я всегда старался держать себя в форме и продолжаю это делать, зная, что от этого зависит и мое состояние здоровья, и это пример моим детям, внукам, пример молодежи, с которой я работаю. Я к этому привык, это норма. Безусловно, я избегаю алкоголя. Что касается питания, когда ты ведешь уже неспортивный образ жизни, в меньшей степени занимаешься спортом, важно поддерживать свою форму, правильно соблюдать не скажу, что диету, а образ питания. Всегда идет работа над собой. Не хочу никому давать советы — просто это моя жизненная философия.
В большей степени я летом провожу время в огороде, саду. Когда начинается сезон, то выхожу с ребятами на лед. В основном это молодежь, в профессиональные команды я влезать не хочу. Что касается детей и юношей, в "Фрибурге" ко мне обращаются за советом, я прихожу на тренировки, общаюсь с родителями, иногда с тренерами. Я не эгоист, не собираюсь держать в себе накопленный опыт и не помогать. Моя роль — это передать то, что передавали раньше мне.
— В бытность игроком ЦСКА при весе в 72,5 кг вы поднимали штангу 120–140 кг, как и ребята с весом под 100 кг. Уже после завершения карьеры у вас не болела ли спина, как у тех, кто переносил высокие нагрузки при Анатолии Тарасове?
— Штангу под 120 кг я выжимал, скорее всего, вприсяд, потому что руками поднять такой вес я бы сроду не смог. Как говорил Виктор Тихонов, на льду все равны. Сколько ты весишь, никто не будет смотреть, и против тебя будут играть и двухметровые, и очень большие хоккеисты, а ты должен их обыгрывать. Для этого тебе нужна сила и выносливость. Это было то время, другие нагрузки. Может быть, сейчас наученные изучением в области спорта игроки достаточно хорошо развиты, и сейчас совсем по-другому можно готовить их. Будучи тренером, я уже совсем по-другому готовил ребят, чтобы не создавать их здоровью какой-то вред. Благо, мы с Захаркиным, настоящим профессором, к слову, очень скрупулезно подходили к здоровью игроков в зависимости от их веса, роста, правильно дозировали нагрузки, правильно использовали штангу и другую работу, чтобы игрокам не навредить.
— Есть мнение, что в отличие от Тарасова, который при проигрыше брал всю вину на себя, Тихонов в такой ситуации выставлял крайними ряд игроков. Насколько это могло врезаться вам в память, учитывая, что вы, будучи тренером, после поражений хоккеистов публично никогда ни в чем их не винили?
— Да, мы всегда старались все критические замечания брать на себя. Это командный вид спорта, а вы как главный тренер берете на себя ответственность за работу, подготовку, проведение турнира. Мы могли делать разбор внутри команды, но все оставалось именно внутри, и игроков просили оставлять все, о чем мы разговаривали, внутри команды. Это внутренняя кухня. Все, что касается критики команды, я как главный тренер брал всегда на себя. Я считал, что это правильный подход.
Что касается реакции Тихонова, то такое было, можете поднять старые публикации. Это было то время, он старался по-другому донести свои желания до игроков. Я не собираюсь ни критиковать, ни давать какую-то оценку этому. Я со своим помощником старался действовать по-другому. Игроки это все прекрасно понимали, и мы всегда находили с ними общий язык.
— Есть фотографии, где вы и партнеры по ЦСКА на сборах бегаете по пояс голыми, и даже спустя много лет ощущается, при какой жаре вы тогда готовились. Было ли вам в тягость бегать кроссы в таких условиях?
— Мы начинали готовиться к новому сезону уже на последней неделе мая. Сначала медосмотр, нам ставили полный диагноз, в каком ты приходил состоянии. И в зависимости от этого тренерский штаб и Тихонов принимали решение, какие кому давать нагрузки. В любом случае, это была такая жесткая школа. Да, на выживание, но как мы работали на льду, воплощалось в результат, который не мог никто добиться. А мы обыгрывали всех благодаря такой большой работе.
Когда меня призвали в армию, я весил 67 кг. Потом благодаря такой очень скрупулезной работе и отношению к ней дошел до 72,5 кг. Сейчас, правда, сбросил до 70, потому что мышцы сдуваются (смеется), и такой вес у меня был постоянно. Неважно, у тебя 70 кг или под стольник, ты должен работать со штангой и бегать. Но я был легким, поэтому бегать для меня было не так сложно, как более тяжелым ребятам. Все это соединялось, и на льду вместе мы пахали.
— Заставлял ли вас Тихонов сажать кого-то к себе на плечи, как это делал Тарасов?
— Не скажу, что часто, но такой опыт был, мы и в баскетбол так играли. Остальные ребята были потяжелее меня, поэтому надо было накачивать мышцы. Нагрузки были сверхтяжелые, от этого у меня впоследствии спина немного "полетела", я перенес несколько операций. Я был один такой самый легкий, кого-то с весом под стольник приходилось таскать.
— Двукратный олимпийский чемпион и ваш партнер по ЦСКА и сборной Сергей Макаров рассказывал, что никогда не принимал близко к сердцу слова Тарасова, который говорил, что тот не коллективный игрок. Была ли в хоккее легенда, с которой у вас отношения так и не сложились?
— Думаю, нет. Я вообще неконфликтный человек и старался быть в команде в дружеской атмосфере. Ты прекрасно понимаешь, что живешь в коллективе, стараешься добиваться результата, и в том числе на уровне национальной сборной. Это большая ответственность, и я всегда так подходил с таким убеждением, что тяжело не тяжело, а нужно делать. Мне кажется, такая задача была у всех ребят, а для этого надо было качественно работать.
"Хорошая дисциплина для меня была важнее звезд"
— В качестве капитана сборной СССР вы, а не Тихонов звали на чемпионат мира 1990 года выступавших за океаном Вячеслава Фетисова, Макарова, Алексея Касатонова, а потом со своим опытом помогли более молодым игрокам стать олимпийскими чемпионами 1992 года. В то же время вы как тренер подверглись от Тихонова критике за переход из ЦСКА в "Салават Юлаев" в 2009 году и после чемпионата мира 2011 года (сборная России под руководством Быкова стала на турнире четвертой — прим. ТАСС). Каким было ваше последнее общение с мэтром?
— Мне всегда было интересно с ним поговорить, задать ему вопросы. Иногда он давал мне ответы, иногда говорил, ишь ты какой хитрый, сам давай подумай, а то на готовенькое решил. Но он очень дружелюбно ко мне относился. Помимо того что критиковал, мне кажется, он понимал, что мы его воспитанники и являлись продолжением его школы, его методов, подхода ко многим моментам в хоккее. Поэтому я рад, что меня свела судьба с такими великими тренерами, как он, Владимир Юрзинов, Игорь Тузик, Юрий Моисеев. Последний для меня тоже большой, великий тренер, воспитатель. Всякое бывало: и серьезный разбор, и критика. Мы к этому относились с пониманием, хотя это не всегда приятно слушать, но важно было удержать в голове важное зерно, что мне нужно услышать. Эта критика, не критиканство, возможность проанализировать, понять, что нужно сделать, чтобы было лучше. В связи с тем, что Тихонов был максималистом, он хотел, чтобы и он, и остальные были лучше и побеждали. Так он относился и к самому себе.
В Альбервиле в 1992 году на таком уровне играло много молодых ребят, которые только начинали делать первые шаги в хоккее, и работать с таким тренером, как Тихонов, им было непросто. Между собой в приватной обстановке им объяснили, что, даже если от него будет очень жесткая критика, важно правильно ее воспринимать и ничего не бояться. Могли затрястись руки, а надо было выигрывать.
— Вы как раз сравнили критику и критиканство. Можно ли говорить, что в 2011 году после чемпионата мира вы столкнулись именно с последним?
— В большей степени да, но была и конструктивная критика. Самым важным критиком должен быть ты сам. И мы проделали тогда скрупулезную работу, чтобы понять, почему и из-за чего так произошло, где мы совершили ошибку, что нужно сделать в дальнейшем, чтобы не допустить такого провала. Что касается выпадов в наш адрес, надо понимать, что люди были разочарованы и хотели видеть совсем другой результат. От этого эмоции захлестывают, вылетают жесткие слова, о которых люди потом могут сожалеть. На тот момент нужно было все расставить по местам, и те зерна конструктивной критики надо было правильно распределить.
— Пародист и юморист Михаил Грушевский вспомнил, как выступал с концертом перед вашей командой в Серебряном Бору во время чемпионата мира в 2007 году. Про игравшего тогда в сборной Александра Овечкина он говорил, что в нем уже ощущалась внутренняя сила, в 21 год. Насколько взрослым он тогда уже казался, учитывая, что по ходу того турнира он играл у вас в четвертом звене и от него можно было ждать обиды за это на вас?
— Это очень великий игрок. Думаю, ему в какой-то степени передались и гены от его мамы, олимпийской чемпионки по баскетболу. Это такая семейная традиция отношения к спорту, которая чувствовалась. Молодой игрок очень ответственно подходил к тому, что делает, и его желание достичь и улучшить свою игру ощущалось. Я всегда говорю, чтобы любой спортсмен всегда ощущал такой голод до побед. И такой голод он ощущал уже тогда, молодым парнем. У него уже была видна физическая мощь, и желание побеждать чувствовалось. У молодых азарт, желание добиваться, залезть на пьедестал во что бы то ни стало ощущалось сразу, им не нужно особо много в этом плане объяснять, они впитывают это как губка. Наша страна на таких спортсменов богата.
— Перед тем чемпионатом мира вы не включили в состав сборной в последний момент партнера Овечкина по "Вашингтону" Александра Семина из-за его опоздания. В следующем году Семин, Овечкин и еще один их одноклубник, Сергей Федоров, играли в одном звене на мировом первенстве в канадском Квебеке и внесли свой вклад в успех команды. Просил ли в 2007 году Овечкин, чтобы вы тогда поменяли свое решение?
— Честно говоря, в той истории много домыслов. Когда ты строишь команду, для меня в приоритете всегда была внутренняя дисциплина. Я не буду сейчас будоражить этот момент, но понятно, что ребята вместе играли. Для меня фактор общей дисциплины был намного важней.
"Даже помидоры вырастить — это серьезный труд"
— В этом году к большому удовольствию болельщиков "Спартака" помирились две спартаковские легенды Борис Майоров и Александр Якушев, которые не общались между собой около 25 лет. Что должно произойти, чтобы вы начали близко общаться, как и в игровые годы, с вашим партнером по ЦСКА, сборным СССР, СНГ и России, а также "Фрибургу" трехкратным олимпийским чемпионом Андреем Хомутовым (считалось, что после ухода Быкова из "Фрибурга" в 1998 году они избегали общения друг с другом — прим. ТАСС)?
— Мы редко встречаемся, хотя живем в одном городе. Просто у каждого свой образ жизни. Я с ним как-то пересекался в городе, вражды между нами нет. Мы как-то увиделись на хоккейном матче в прошлом сезоне или еще раньше. Тут есть другой местный клуб, где он работал, потом ушел оттуда. Если бы он начал работать, тренировать где-то, я бы, наверное, прочитал в газетах. На льду мы вместе чувствовали себя хорошо, уютно, понимали игру без слов.
Мы уважаем друг друга, топора войны у нас нет. Мы уже сейчас в нормальных отношениях, поэтому поднимать всю эту историю я не сторонник.
— Вы рассказывали, что тренируете своего внука, которому уже 12 лет. Выйдет из него хоккеист?
— Выйдет, но какого уровня, не могу пока сказать (смеется). По крайней мере, он любит это дело, занимается им, играет. Ему это доставляет удовольствие, а это самое главное. Он и с ребятами хорошо взаимодействует, в том числе и вне льда, дружеская атмосфера. Растет радостный человечек, а время покажет. Это такой возраст открывать для себя все больше и больше. Там хорошие тренеры, есть тренер, которого я пригласил в свое время. Он из Омска, больше 10 лет работает в клубе.
— Какой последний самый важный совет вы ему давали?
— Все, что делаешь, делай с радостью и улыбкой, никогда об этом не жалей.
— Алексей Леонов, помимо того что летал в космос, был и художником. Дошли ли у вас сейчас руки до какого-то дела, которое требует определенной усидчивости?
— Такой усидчивости требует работа с детьми. Для меня такая стезя отдает теплотой, она приятная и ответственная. Любое слово или жест имеют тут большое значение, влияют на многое. Поэтому тут важно донести правильные слова. Для этих ребят ты становишься вторым отцом. Я люблю, кстати, разговаривать с родителями, чтобы они не оказывали лишнее давление на своих ребятишек, а просто любили их такими, какие они есть. И тут дальше дело тренера их поддерживать или критиковать за игру.
— Насколько по менталитету местные родители похожи на российских, учитывая примеры того, как в России пытаются повлиять на решение детских тренеров?
— Я в хорошем контакте с руководителями и тренерами. Я им сказал, что в любой момент они могут со мной связаться, я всегда приду и постараюсь дать свой совет. На данный момент я не несу ответственность за какую-то конкретную команду. В клубе я всегда рядом, вхожу в попечительский совет "Фрибурга".
Вот в этом плане я стараюсь всегда перед сезоном проводить родительское собрание после собрания отдельно с детьми. Я стараюсь объяснить свою философию, метод работы и им донести, как они должны относиться к своим детям. Потому что достаточно критики со стороны тренера, а не родителей, которые должны только поддерживать детей в своих начинаниях. А работа тренеров — быть их наставниками. Я всегда нахожу язык с их родителями. Я им всегда говорю, вы лучше придите ко мне, мы пообщаемся и я им объясню, как они улучшают свои действия, что бы я им посоветовал еще. Здесь нужен хороший контакт со всеми сторонами этого процесса.
— Вы говорили, что живете в доме, который сами построили. Что еще удалось вам сделать своими руками?
— Дом — это такое сооружение, которое требует постоянного улучшения или корректировки. Тем более если это частный дом или садовый участок. Он требует уделять ему внимание, чтобы были яблоки, фрукты, малина и клубника росла. К этому делу, как и к любому, надо подходить с сердцем, с любовью. Спорт ведь приучает к дисциплине и порядку: в раздевалке ты не будешь разбрасывать свои вещи, остальные ребята быстро тебя на место поставят. Это такой образ жизни, надо ухаживать за всем. Мой отец купил дом, и мы воспитывались там, в работе, помогали, если надо, и картошку копали, сажали огурцы, помидоры. У нас вырастали такие помидоры "Бычье сердце", такая вкуснятина. А их вырастить — это действительно серьезный труд.
