«У нас с Волочковой по встречам ничья»: Анатолий Вассерман – о звездных соперниках и падении уровня образования
Слышишь «эрудит», вспоминаешь «Вассерман» – 68-летний программист Анатолий Александрович Вассерман уже не один десяток лет является, пожалуй, самым известным участником викторин и интеллектуальных игр на российском телевидении. И далеко не только из-за пристрастия к одежде с карманами. С 1989 года, когда он впервые появился на экране в игре «Что? Где? Когда?», Вассерман многократно становился победителем украинской и российской «Своей игры», выигрывал крупные суммы в шоу «Кто хочет стать миллионером?».
В 2019 году на телеканале «Мир» перезапустили передачу «Игры разума», она стала «Всемирной» и обрела голос бессменного ведущего «Своей игры» Петра Кулешова. Гостями шоу стали Сергей Минаев, Алексей Ягудин, Анастасия Волочкова, Дмитрий Губерниев, Александр Песков и многие другие известные люди. В преддверии нового сезона корреспондент «МИР 24» поговорила с Анатолием Вассерманом о том, почему выигрывать ему стало сложнее, а также об общем падении уровня образования и цифровизации.
Анатолий Александрович, с кем вы состязались в новом сезоне «Всемирных игр разума»?
– С несколькими хорошо известными людьми, мастерами своего дела, в том числе из области спортивных соревнований, театра, цирка. Не хочу перечислять, чтобы для зрителей были сюрпризы. Скажу только, что гости были несомненно интересные – не только для меня.
В последней игре прошлого сезона вы выиграли у Анастасии Волочковой в игре на тему театра. Как вам удается обыгрывать профессионалов на их же поле?
– Должен сказать, что в 2005-м я с Волочковой тоже встречался в «Играх разума» – тогда она выиграла. Так что у нас с ней по встречам ничья.
Если в первом варианте в 2005 году мне удавалось выигрывать половину встреч, то по нынешним правилам число выигрышей снизилось. Сейчас я в среднем выигрываю одну треть. Но я понимаю, зачем изменили правила. Есть такое старое преферансное правило: не выигрывай всегда, потеряешь партнеров. С новыми правилами стало гораздо легче приглашать интересных людей в эту передачу, и это, на мой взгляд, вполне компенсирует то, что теперь у приглашенных гостей заметно больше шансов выиграть, чем у постоянных участников.
Но интеллектуальные игры – это все-таки не классические викторины на чистое знание. Вопросы в них строятся по возможности так, чтобы можно было выйти на ответ рассуждениями, отталкивающимися от каких-то общеизвестных фактов. Именно благодаря этому постоянные участники «Всемирных игр разума» могут встречаться с профессионалами самых разных профессий и иметь при этом шансы на победу.
Давайте отвлечемся от игр. Есть такое расхожее мнение, что уровень образования в мире сильно падает, вы согласны с этим?
– Да, к сожалению, уровень образования сейчас действительно сильно падает, но не из-за того, что люди глупеют, а из-за того, что за последние полвека на Западе и четверть века в России отказались от множества методических достижений предыдущих эпох. Если на протяжении нескольких тысячелетий образование постепенно развивалось от зазубривания конкретных фактов к пониманию закономерностей, описывающих и связывающих эти факты, то сейчас наоборот. Чем дальше, тем меньше внимания уделяют изучению закономерностей и больше – зазубриванию фактов.
Понятно, что последствия такого отказа от достижений предыдущих эпох будут катастрофическими. У меня есть множество публикаций, объясняющих, почему произошел этот откат и как с ним бороться.
Вы думаете, еще можно откатить?
– Нужно. В конце концов, если образование когда-то уже двинулось от зазубривания факта к пониманию закономерностей, значит, оно может и должно снова двинуться в этом направлении. Вопрос в том, случится это рано или поздно, но случится.
Могу дать совет по части образования. Все предыдущее образование, где-то до 70-х годов на Западе и до середины 90-х у нас, было нацелено на формирование целостной картины мира, то есть как раз представления о закономерностях и понимания этих закономерностей. Сейчас, к сожалению, фактической целью образования стало разрушение целостной картины мира, поэтому я составил список из четырех книг, который, на мой взгляд, достаточно прочесть и хорошенько продумать, чтобы эту самую целостную картину мира сформировать хотя бы в общих чертах. А дальше, когда она уже сформирована, всякий новый факт ложится в нее как паззл, дополняет ее, совершенствует. Если какой-то факт в картину не ложится, значит, либо факт неверный, либо с самой картиной что-то не в порядке. Вот эти книги: Фридрих Энгельс «Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом», Станислав Лем «Сумма технологии», Ричард Докинз «Слепой часовщик», Дэвид Дойч «Структура реальности». Ну а дальше надо самому с ними работать. Могу утешить, что работать будет не очень сложно: книги помимо прочего еще и очень хорошо написанные.
Многие связывают ухудшение способности детей к усваиванию школьной информации с цифровизацией, гаджетами, интернетом. Что вы об этом думаете?
– Цифровизация – это всего лишь один из множества инструментов. И, как любой инструмент, его можно использовать с пользой и во вред. С помощью микроскопа можно изучать микроорганизмы, можно колоть им орехи, а можно и голову пробить – микроскоп в этом не виноват. Виновато именно выбранное, на мой взгляд, неверное направление развития образования в целом. И это надо исправлять.
Да, конечно, работа с цифровыми гаджетами позволяет легче откликаться и переключаться с образования на что-то другое. Но если вы учитесь по книге, то вам тоже ничто не помешает отложить в сторону учебник и взяться за боевик. Насколько я себя помню, я этим в детстве очень даже грешил, что в общем не помешало неплохо выучиться.
А вы лично пользуетесь смартфоном, или у вас кнопочный телефон?
– У меня планшет – тот же смартфон, но покрупнее размером. С его помощью я довольно многое делаю, но все равно читать предпочитаю на бумаге.
Вы рассказывали, что в 3,5 года уже умели читать вслух и по слогам, а в четыре – читали бегло и про себя. Как вам удалось этого достичь так рано – талант или старания родителей?
– Я думаю, что скорее все-таки родители. Им надоело читать мне вслух, и они предложили, чтобы я научился самостоятельно. Несколько месяцев они отвечали мне на вопросы: а как читается вот эта буква, как читается вот эта. И в конце концов я выучился, другого выхода у меня просто не было. Это все воспитанное. Я родился в умной семье, мне было с кого брать пример.
