Krytyka Polityczna (Польша): тайга горит, а мы раздуваем огонь

Вы еще помните о пожаре Собора Парижской Богоматери или, как миллиардеры, которые собирались пожертвовать миллионы на его восстановление, уже успели забыть об этом памятнике истории? Я, к сожалению, никак не могу. И хотя я не верю в знаки, не нужно быть чернокнижником, чтобы заметить, что горит не только собор. Июль был самым жарким месяцем за всю историю наблюдений за температурой на земном шаре, а жара посетила самые разные регионы, порой, приводя к трагическим последствиям. Вдобавок ко всему в беспрецедентном темпе начала таять Гренландия: ее ледяной покров выглядит сейчас так, как, согласно самым верным компьютерным моделям, он должен был выглядеть только в 2070 году. Когда там растают все льды, уровень океанов поднимется на шесть метров. Горящую вот уже месяц тайгу, никто не хочет тушить. Что это, следствие разрушительной секуляризации, как говорили, комментируя пожар Нотр-Дама, публицисты, придерживающиеся правых взглядов? На этот раз божья кара настигла Россию? А, может, во всем виноваты мусульмане? Неужели так выглядят современные войны? Вместо того чтобы нападать на какую-то страну, достаточно просто подливать масла в огонь. Пусть выживут только самые сильные и самые богатые, те, кто может позволить себе кондиционер, имеет доступ к медицинской помощи, чистой воде и бункерам в Новой Зеландии. В мире слишком много людей, а геноцид вышел из моды, так что почему не совершить самоубийство при небольшой поддержке окружающего мира, который предпочитает оплакивать соборы, а не природу и климат, которым мы нанесли непоправимый ущерб. Во что верят те, кто считает, что пожар собора важнее горящей тайги? Неужели в то, что здания, взведенные людьми, важнее сотворенного богом? Если правые и религиозные публицисты молчат, хотя уже горит земля, может быть, все дело действительно в этой свирепствующей секуляризации? Сейчас огнем охвачено более 3,2 миллиона гектаров леса (это примерно площадь Бельгии), и пожар продолжает распространяться. В Польше леса занимают 9,2 миллиона гектаров, так что можно себе представить, будто горит их треть. Или даже они все, ведь, согласно данным Гринпис, в этом году в России сгорело уже 12 миллионов гектаров тайги, что привело к масштабным выбросам CO2. Высохшие горящие торфяники выделяют углекислый газ, копившийся тысячи лет, а раз леса сгорели, они не смогут больше его поглощать. Между тем тайга (не только деревья, но и мох, лесная подстилка, торфяники) впитывает от 22 до 30% кружащего в атмосфере диоксида углерода, то есть больше чем любая другая экосистема в мире. Вопрос только, как долго это еще продлится? Причиной пожаров стала жара: в середине июля температура в этом регионе на 10 градусов превышала норму (если какие-то нормы еще остаются актуальными, а это весьма сомнительно). Даже российские чиновники начинают время от времени отмечать, что пожары могут иметь отношение к климатическим изменениям. Жителям Сибири тоже есть о чем поразмыслить: дымом затянуло целые города, что не может не отразиться на самочувствии и здоровье людей. «Тайга». Кто-нибудь делал такой фильм, сериал или хотя бы мюзикл? Если даже да, то они не были ни голливудскими, ни анимированными, так что не вызвали таких эмоций, как горящий Нотр-Дам. Здание можно восстановить, а деревья — нет, кроме того, даже когда они вырастут вновь, если мы ничего не предпримем, они начнут гореть снова. Впрочем, они будут гореть, даже если мы начнем что-то делать. Это не первый и не последний пожар тайги. Он может казаться гигантским, но люди сами каждый год вырубают 12-15 миллионов гектаров леса, так что изменения климата и пожары лишь ускоряют те процессы, которые мы сами запустили, а теперь не можем и даже не слишком хотим остановить. Я, как наверняка многие из вас, этого хочу, но голос тех, которые зарабатывают, рубя деревья, продолжает звучать громче голоса тех, кто с ними борется. Помните историю с Беловежской пущей? Вырубка с привлечением лесозаготовительных комбайнов была выгодна лишь некоторому количеству сотрудников компании «Государственные леса» и обслуживающих ее предприятий, но наше министерство окружающей среды, которому хотелось и дальше вырубать последний реликтовый равнинный лес в Европе, чтобы эти несколько человек могли продолжать обогащаться, не побоялось спровоцировать скандал мирового масштаба. В итоге в ситуацию пришлось вмешаться ЮНЕСКО, Суду Европейского союза и Еврокомиссии. Впрочем, у нас в Польше все еще не так плохо. В период с 2002 по 2017 год во всем мире лишились жизни более 1, 5 тысяч активистов, занимавшихся защитой природных ресурсов. Только в 2014-2017 годах были убиты 230 человек, ведших за борьбу с агробизнесом и добывающими предприятиями. Погибают активисты и журналисты, а чаще всего — представители коренных народов. Число жертв растет из года в год. Судя по всему те, кто зарабатывает на вырубке лесов, разрушении и хищнической эксплуатации окружающей среды, обращаются ко все более радикальным методам, чтобы никто не мог им помешать. О скольких из этих убийств вам рассказывали на канале «Тэ-Фау-Эн» (TVN)? Как часто телевидение и пресса описывают природные катастрофы так же детально, как пожар парижского собора? Неужели то, что творит человек с природой, интересует нас меньше, чем судьба пусть даже самых ценных строений организации, которую до сих пор (по меньшей мере в Польше) больше занимает вопрос, кто с кем спит, чем борьба с климатическими катастрофами? В России патриарх Кирилл тоже решил заявить, что однополые союзы — это грозный знак грядущего апокалипсиса. Интересно, что он думает о горящей тайге? Хотя, честно говоря, его мнение меня не интересует. Я готов, скорее, прислушаться к случайно встреченному в поезде хиппи, который, увидев, что у меня и моей спутницы нет в руках смартфонов, решил попотчевать нас цитатой: «И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их, или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание». Есть множество оснований полагать, что мы живем в последние времена, и хотя не все из них можно назвать справедливыми, мне не совсем понятно, почему телевидение не рассказывает об этом с утра до ночи (хотя, может, телевидение это тоже дело рук зверя). Лесной пожар в Богучанском районе Красноярского краяЯ могу понять, почему Путину не хочется тушить тайгу: Россия — это одна из немногих стран, которая выиграет от изменений климата. Под лесами скрываются богатые месторождения руд, угля, нефти, газа и драгоценных камней. Благодаря пожарам эти ресурсы могут стать более доступными, а часть освободившихся земель, возможно, удастся превратить в поля. Правда, вечная мерзлота плохо сочетается с сельским хозяйством, но ничто не вечно, так что даже ее стали уже называть «многолетней». При соответствующем росте температур там, где была тайга, будет расти картошка. Все остальное человечество я понять не в силах. Почему мы вкладываем такую массу эмоций и отводим столько места в прессе пожару одного собора или полетам спикера Сейма Марека Кухчиньского (Marek Kuchciński) с женой на правительственном самолете, и так мало занимаемся вопросами, которые имеют гораздо большее значение в контексте выживания человеческого рода? Возможно, мы просто не можем уже дождаться апокалипсиса? Мне кажется, большинство людей, беспокоясь о состоянии окружающей среды, несмотря ни на что верят в благополучное будущее. Видимо, они даже не могут допустить мысли, что будущего не будет, так что продолжают делать все то, из-за чего мир горит и продолжит гореть. Собственно, я сам невольно этим занимаюсь. Так, может быть, вина лежит на компаниях и политиках, которые вынуждают нас подливать масла в огонь, не обеспечивая нас энергией из возобновляемых источников и пищей, при производстве которой не происходит выброса парниковых газов, а также на СМИ, которые отвлекают наше внимание от самых важных тем? Да, вина безусловно лежит на них, однако, не стоит забывать об эмоциях, связанных с пожаром Собора Парижской Богоматери, и о том, что это был отнюдь не самый яркий знак грядущего апокалипсиса.