Горит сурово русский лес

90 лет назад, 18 июля 1927 года, Всероссийским центральным исполнительным комитетом и Советом народных комиссаров было подписано «Положение об органах государственного пожарного надзора в РСФСР». С 2007 года 18 июля отмечается в стране как День создания органов государственного пожарного надзора в России За 1930-1990 годы Россия приросла 60 миллионами гектаров леса. За последнюю четверть века огненные смерчи уничтожили весь предыдущий прирост. Ежегодно происходит от 15 до 30 тысяч пожаров, охватывающих в среднем до двух миллионов гектаров тайги в год. Нынешний не стал исключением в череде бедствий. Уже к Первомаю огонь охватил около двухсот тысяч гектаров, уничтожив более ста домов. 2 мая президент Владимир Путин провел селекторное совещание с главами восточных регионов. Его тема — ликвидация последствий пожаров, помощь всем пострадавшим людям. «Резкому росту числа пожаров способствовали установившаяся сухая погода, беспечность людей и слабый исполнительный контроль в области пожарной безопасности со стороны муниципальных органов власти, — объяснил министр по чрезвычайным ситуациям Владимир Пучков. — Министерство усиливает свою группировку в Иркутской области, чтобы прикрыть еще и Бурятию, Забайкальский и Красноярский края…» И ПОШЛА ТАЙГА ПО МИРУ СПРАВКА По площади лесов, запасам древесины Россия — мировой лидер. По ее заготовкам, экспорту она в первой тройке, хотя объемы рубок сократились с 380 миллионов кубометров в год (1988 г.) до 214 миллионов (2016 г.). Но при этом за четверть века, утверждают экологи, запасы древесины уменьшились на 9 миллиардов кубометров, из которых вырублено всего 5,2 миллиарда. На кубометр использованный — кубометр пропавший, такова цена бесхозяйственности. Совокупный ущерб от гибели лесов, по расчетам института Народного хозяйственного проектирования, составил два триллиона рублей. Страна вновь проворонила красного петуха, должным образом не подготовившись к его встрече. Ссылки на раннюю весну несостоятельны. Все десятилетие весны — как сестры-близнецы, с ранней засухой, ветрами и ранним огнем в тайге. Тенденция, однако. Ее подтверждает и наука: изменение климата в России идет вдвое быстрее, чем в других странах. Выводы Росгидрометцентра еще более конкретны: в среднем пожароопасный сезон удлинился на 15-29, а в отдельных регионах — на 50 суток. Спасительница тайги зима в XXI веке все короче и короче. Так что нечего на природу пенять, коли наше отношение к ней жестко ограничено товарно-денежными схемами. В соответствии с ними лес — «месторождение» древесины, бесконечные склады кругляка — бревен, желательно хвойных, которые охотнее и подороже покупают за западными и восточными границами. Поэтому в поле внимания властей всех уровней рубка, экспорт и те, кто ими занимается. Лес, его охрана, воспроизводство, устройство для них дело, казну разоряющее. Ее «охранники» перекрыли финансирование лесного хозяйства — до 0,2 процента расходной части бюджета. За деревьями, как известно, не видно леса. Под напором черных лесорубов, огня, вредителей разных видов и болезней лес, оставшийся без присмотра и ухода, уже не в силах самовосстанавливаться. На переданных спутниками космических снимках в последние годы пожары на порядок превышают участки, на которых появилась какая-то растительность. Особенно катастрофическое положение в якутской тайге — в верховьях Лены, Забайкалье. Сильно пострадало лесное окружение Байкала. Да и места ближние защищены не лучше дальних. Удручают космические снимки Подмосковья, на которых, как на гравюрах Судного дня, запечатлены останки еще недавно вековых хвойных массивов после пожаров 2010 года и «зеленого пожара» — нашествия шелкопряда-монашенки и клеща-типографа в 2012-2013 годах… Американские эксперты оценивают запасы древесины в России дороже, чем разведанные запасы углеводородов. А у нашей страны нет средств, чтобы защищать и сохранять это сказочное богатство. Почему? Древесину заготавливают, перерабатывают и продают частные коммерческие компании, а управление лесом, его сбережение, восстановление остаются за государством. ЛПК среди российских промышленных комплексов — третий по объему производства и поставкам за рубеж (уступает лишь топливному и металлургическому). По мнению тех же зарубежных аналитиков, годовой объем его продукции не меньше 20 миллиардов долларов. Из этого огромного финансового потока в бюджет капают копейки. На содержание леса, превращенного в сырьевую базу ЛПК, Правительство тратит вдвое больше средств, чем получает от всех лесопользователей. И в царской, и в советской России лесное хозяйство было экономически самостоятельным: на каждый вложенный рубль приносило два рубля прибыли. Сейчас оно практически лишено прав и возможностей работать и зарабатывать, едва-едва выживает на скудном бюджетном финансировании. СПРАВКА Площадь лесного фонда России — 1,146 миллиона (70 процентов территории страны). Из них только 88 миллионов гектаров имеют дорожную сеть и доступны в той или иной мере. Это зона активного контроля. Оставшийся миллиард кубометров делится еще на две примерно равные зоны — авиационного наблюдения (более близкая) и космического. Региональные службы наделены правом определять: тушить пожар или не тушить, включать его в статистику или не включать. Критерий один — есть ли угроза населенным пунктам или экономическим субъектам. В публичную отчетность сведения не включались. Поэтому информация всегда была заниженной. По приказу Министерства природных ресурсов и экологии с 27 мая все пожары независимо от зоны должны учитываться и включаться в документы. Так, аналитическая записка, подготовленная правительству Бурятии о готовности к пожароопасному сезону 2017 года, гласит: в прошлом году ущерб лесного фонда от огня в тайге составил 9,5 миллиарда рублей. Не хватило сил остановить его сразу, а нынешнее лето по прогнозу будет более опасным. Готово ли к нему республиканское агентство лесного хозяйства? Уже весна показала — не готово. Тем более что государство еще не погасило свою задолженность за тушение пожаров в 2016 году и не вернуло 199,3 миллиона рублей. Субсидии на этот год составили 162,5 миллиона рублей — эти средства обеспечат лишь на 17,8 процента нормативный авиационный мониторинг тайги и на 9 процентов противопожарные мероприятия. Как быть? Процитирую записку: «Работаем с федеральными органами власти по закрытию кредиторской задолженности. Изношенная на 88 процентов техника тоже вряд ли поможет бороться с огнем. Бюджетные заявки и обращения направлены председателю Правительства Д.А. Медведеву, министру финансов А.Г.Силуанову, заместителю председателя Правительства А.Г.Хлопонину, руководителю Федерального агентства лесного хозяйства И.В.Валентику». Записка написана в середине февраля — за полмесяца до первых пожаров в тайге… Упорно «работали» с Правительством всю весну и руководители Забайкальского края. 24 апреля, в разгар огненной стихии, представитель губернатора успокоил журналистов: проблема финансирования служб, занятых борьбой с огнем, решена. Центр перечислил авансом 25 миллионов рублей. Кредиторскую задолженность за 2016 год обещают вернуть. Губернатор Наталья Жданова обратилась к премьер-министру с просьбой вдвое увеличить субвенции на борьбу с огнем… На этот момент, по сводке «Авиалесоохраны», в крае уже было 45 пожаров на площади 625 гектаров. По подсчетам экологов, победа над огненной стихией в прошлом году обошлась стране в 22,5 миллиарда рублей. В этом финансирование лесного хозяйства уменьшилось на 650 миллионов рублей. И не дай бог грянет засуха — сколько придется сжечь миллиардов. В начале мая Генпрокуратура разместила на своем сайте материалы о том, как регионы выполняют законодательство по охране лесов от пожаров. Результаты неутешительные. По информации Рослесхоза, горело 134 тысячи гектаров, по данным дистанционного мониторинга — втрое больше. Генпрокуратура предложила лишать проблемные регионы полномочий по управлению лесами. Инициатор изъятия, скорее всего, Минприроды. Замминистра, глава Рослесхоза Иван Валентик озвучил идею еще в конце апреля. Но какие именно регионы станут лишенцами — не уточнил. Конкретика содержалась в письме главы Минприроды Сергея Донского Александру Хлопонину «Об эффективности использования в 2016 году субъектами Российской Федерации переданных полномочий в области лесных отношений». Письмо — чиновничий рейтинг, где регионы разнесены по четырем группам. В разделе «борьба с пожарами» внизу оказались самые крупные и самые «горимые»: Забайкальский, Красноярский края, Иркутская область, Республика Бурятия. Их доля — 86 процентов всех пожаров 2016 года. Иркутская область еще и лидер страны по нелегальным рубкам. Впрочем, специалисты лесхозов считают, что черные лесорубы и пожары — две стороны одной медали. Их мнение разделяет и доктор биологических наук Владимир Дроздов: «В пожарах заинтересованы те, кто заготавливает и продает лес. Они поджигают и потом рубят его — и не только деревья, поврежденные огнем. Так удается скрыть реальные объемы рубок. Леса будут гореть, пока это выгодно.» БЕЗ ГОСУДАРЕВА ОКА — ЛЕСУ ПЛОХО СПРАВКА Разгосударствление леса началось в 1993 году. В 2000-м были ликвидированы федеральная служба лесного хозяйства и Госкомитет по охране окружающей среды. Пик реформирования отрасли — принятие Лесного кодекса, проект которого разработало Минэкономразвития, возглавляемое Германом Грефом. Один из непосредственных разработчиков, замначальника департамента имущественных отношений и природопользования Всеволод Гаврилов заявил: «Сейчас самый крупный лесозаготовитель древесины — государство. В корне неверно, что оно совмещает функции регулятора и заготовителя. Это должно быть прекращено. Государство должно заниматься исключительно регулированием и контролем за надлежащим использованием лесов». Рейтинги «горимости» и «воспроизводимости» весьма субъективны и условны. Отчетность по этим показателям, а проверить их очень трудно, составляют лесхозы, передают в региональные агентства, те — в Рослесхоз. Сам порядок охраны и учета разрешает считать и пожары, и их площади по собственному усмотрению. Лесной кодекс — основной закон, регулирующий отношения в отрасли. Он позволяет государству вернуть переданные 10 лет назад субъектам Федерации полномочия. Но для этого придется серьезно разбираться, чтобы доказать реальную вину руководителей территорий. В конце марта Александр Хлопонин, выступая на «правительственном часе» в Совете Федерации, подтвердил: переданные регионам лесные полномочия не обеспечиваются финансами. Нормативы обеспечения не разработаны до сих пор. Если на миллион гектаров сибирской тайги приходится 1 (один) лесной инспектор вместо 44, то с него и взять нечего. Правда, он пообещал: дефициты и финансовые, и кадровые будут до 2025 года ликвидированы. Но обещания вряд ли помогут тайге и ее защитникам сегодня. Да и будущему от увеличения субсидий на 8,3 миллиарда рублей легче не станет. Это убедительно доказал во «Времени эксперта» в Совете Федерации председатель Научного совета по лесу Российской академии наук академик Александр Исаев. Он убежден: принятие Лесного кодекса в 2006 году обусловило колоссальные, часто трагические последствия для русского леса. - У нас самые богатые запасы древесины, но заготавливаем мы ее в 1,5-2 раза меньше, чем США, Индия, Китай. Нет полноценного лесовосстановления. В 2016 году площадь, пройденная огнем, составила 5,5 миллиона гектаров — из них 2,5 миллиона гектаров леса. От вредителей и болезней ежегодно погибают леса на 500 тысячах гектаров. В отличие от большинства держав мира, лесное хозяйство России убыточно, — заявил ученый. — Принятие Лесного кодекса обрушило отрасль. Первое. Ликвидированы государственные лесхозы — охрана, защита, воспроизводство лесов переданы частным компаниям. Ликвидировано 1759 лесхозов. Но на аренду переведено всего 20 процентов лесов — остальные стали бесхозными. Второе. Сокращена лесная охрана с 200 до 20 тысяч человек. Большинство экспертов считают, что это — главная причина деградации лесов, потери их экономической, социальной и экологической ценности. Третье. Государство фактически отказалось от финансирования лесоустройства охраны и воспроизводства лесов. Четвертое. Перевело лесное хозяйство на аукционы. В том числе и мероприятия по охране и защите лесов. Это поощряет коммерческую заинтересованность бизнеса в лесных пожарах, распространении вредителей и болезней леса, чтобы вести санитарные рубки. Лесной кодекс совершенно не учитывал экологические и социальные последствия реформирования отрасли. «В Лесной кодекс внесено более 40 поправок, выполняя поручение президента, мы его концептуально переработали. Лесной кодекс 2007 и 2017 годов — разные кодексы, — отметил глава Рослесхоза Иван Валентик, выступая на заседании Оргкомитета по проведению в России Года экологии. А затем главный лесничий России внес предложения, которые «концептуально» не соответствуют идеологии кодекса. — Многие наиболее экономически доступные лесные участки находятся у перекупщиков, занимающихся элементарной перепродажей леса на корню. Государство предоставляет им лес в среднем по 60 рублей за кубометр, а перепродает его псевдоарендатор по 500 рублей за кубометр. Консолидированный бюджет ежегодно теряет 90 миллиардов рублей. (Этих средств достаточно, чтобы три года финансировать лесное хозяйство. — Ред.) «Арендаторы» не собираются заниматься ни переработкой леса, ни восстановлением лесов…» В итоге Валентик предложил разрешить лесхозам заниматься заготовкой древесины, вести полноценное хозяйство, что позволит восстановить систему защиты и восстановления лесов… Еще Петр Первый жестко добивался, чтобы в лесу всегда присутствовало «государево око». А согласно нынешнему кодексу, из лесов убрали всех «государевых служащих». Даже лесничий, который почти 300 лет представлял власть и отстаивал государственные интересы, изведен как класс. Десять лет назад депутат Госдумы Виктор Илюхин, занимавшийся этой проблемой, вынес «приговор»: «Огромные леса остались без хозяина, без надзора, без контроля. Все горит — и никто не наказан». Сегодня все по-прежнему горит, причем все сильнее и сильнее. Леонид Левицкий КОММЕНТАРИЙ Александр Варфоломеев Лесной кодекс — это огненный шар, покатившийся из Москвы… Весна принесла очередные новые беды Бурятии — с марта заполыхали лесные пожары, уничтожены сотни гектаров леса, дома. Почему республика уже несколько лет не может вырваться из огненного кольца? Об этом размышляет заместитель председателя Комитета Совета Федерации по социальной политике Александр Варфоломеев. — Убежден, нарастающие пожары не только следствие того, что кто-то поджигает, а кто-то плохо тушит. Катастрофические пожары — это прямое следствие разрушения лесного хозяйства страны, ликвидации его как важнейшей народно-хозяйственной отрасли. При всех обсуждениях проблемы повторяю простую мысль — на федеральном уровне необходимо принять комплекс правовых, юридических, организационных, управленческих и, безусловно, финансовых мер для предотвращения пожаров. К сожалению, почти ничего не делается. Спустя десять лет после принятия Лесного кодекса пора, наконец, решить, что выгоднее стране: восстановить эффективное лесное хозяйство или сжигать огромные средства в борьбе с пожарами. Можно хотя бы в виде эксперимента сделать это в лесных регионах, больше других подверженных пожарам. Если говорить о причинах бедствий, то главная — ошибочный, слабый, если честно — вредный Лесной кодекс, разрушивший систему охраны и восстановления лесов, чтобы снять любые ограничения с рубок древесины. Закон открыл и пути, и лазейки для обмана государства — для корысти, хищений, разгильдяйства, безалаберности. Вот уже десять лет мы сжигаем страну, ее будущее. Лесной кодекс — это огненный шар, который покатился из Москвы, разрастаясь, по всем лесам. В прошлом году у нас действительно ад творился. Охотники, возвращаясь из тайги, говорят: словно атомную бомбу взорвали. Скалы, простоявшие тысячелетия, потрескались от огня. На огромных площадях уничтожено все живое — медведи, лоси, олени, кабаны, соболь. Страшная трагедия. Она — прямое следствие Лесного кодекса, для авторов которого весь мир сошелся на бревне. С марта по октябрь люди дышали гарью — горели иркутские леса в неконтролируемой зоне. Как будто дальняя тайга — уже не наша земля, не наше будущее. Такие пожары вообще не учитывались, чтобы «не портить» статистику. Поэтому мы даже не знаем, каким лесным богатством действительно владеем, сколько сжигаем, как будем осваивать. Об этом Владимир Путин говорил на заседании президиума Госсовета по вопросам повышения эффективности лесного комплекса, состоявшемся в апреле 2013 года у нас в Улан-Удэ. Так что есть альтернатива: будем гореть дальше, неся колоссальный ущерб, или восстановим нормальное лесное хозяйство, работающее в нормальном правовом поле. КОММЕНТАРИЙ Анатолий Грешневиков Национальное достояние или национальное бедствие? Член Комитета Госдумы по экологии и охране окружающей среды Анатолий Грешневиков много лет занимается экологическими проблемами, судьбой русского леса. С принятием десять лет назад лесного кодекса началось, по его мнению, легализованное разграбление лесов. Оно будет окончательно закреплено «лесной амнистией», законопроект которой недавно принят в первом чтении. — Недавно руководитель Рослесхоза Иван Валентин заявил, что раскритикованный Лесной кодекс пересмотрен, переработан. Это не так. Да, в него внесены десятки поправок по каким-то частным вопросам, не затрагивающим сути проблем. Все по пословице — «Коли корень не прям, то и всходы кривые». «Кривизна» же закона в том, что многогранное представление о лесе в законе подменено понятием «товар по имени древесина». Кодекс остается все тем же, хотя Владимир Путин несколько раз давал поручение пересмотреть его. Разрушена вся государственная система организации использования и восстановления лесов, создававшаяся еще с петровских времен. Даже глава МЧС Владимир Пучков и заместитель председателя Правительства Александр Хлопонин говорят о том, что подавляющее большинство регионов не в состоянии исполнять переданные им полномочия и управлять лесами — эти полномочия необходимо вернуть на федеральный уровень. Управление ими действительно зашло в тупик, превратилось в банальный «распил» ресурсов. Арендатора-временщика интересует только прибыль. К тому же крупнейшие компании — заготовители и экспортеры древесины — офшорные, вне российской юрисдикции. Им, извините, до лампочки будущее русского леса. Много лет уже Правительство обещает законы о кругляке, о повышении пошлин на вывоз необработанной древесины. Закон о повышении лесных пошлин был даже принят, но через несколько месяцев его и отменили «по просьбе» Финляндии. Она — главный заказчик на вырубку северо-западных наших лесов, влияющих на климат арктических территорий. Все нормы лесного законодательства должны быть направлены на неистощимое и рациональное лесопользование. Но мы-то приняли прямо противоположные, защищающие не лес, а его расхитителей. Сейчас депутаты Госдумы обсуждают «вторую часть» Лесного кодекса — закон «о дачной амнистии». В народе его, правда, называют «лесной амнистией». Под ее флагом произойдет массовый передел лесов вокруг крупных городов. Благодаря кодексу большая часть земель лесного фонда не поставлена на кадастровый учет, и их границы не определены. Чиновники воспользовались случаем и за копейки «продали» лучшие участки нужным людям под видом земель сельхозназначения или поселенческих. По закону об амнистии огромные территории вокруг самых населенных пунктов России автоматически становятся частными. Легализация «черной приватизации» и застройки затронут интересы десятков миллионов граждан России — им будет перекрыт свободный доступ в лес, к водоемам. Лесной фонд потеряет свою пятую часть. Это огромная экономическая и экологическая потеря. По информации Рослесхоза, в стране 1,7 миллиона таких «проблемных» гектаров.