И на каждом изразце — картинка...

Впервые в гостях у заслуженного артиста России Михаила Жигалова я побывала после съемок фильма Валерия Ускова и Владимира Краснопольского «Ермак», на которых мы и познакомились. Михаил Васильевич оказался заядлым коллекционером. Только вот коллекционировал он не старинные монеты или оружие, а… печную плитку.— Михаил Васильевич, с чего начиналась ваша необычная коллекция, помните? — Ну а как же! Одни коллекционируют карнавальные маски, другие — старинные картины, третьи — колокольчики, а я начал собирать… оригинальную печную плитку. Не изразцы, а именно плитку. Привозил ее из тех стран, куда меня закидывала гастрольная судьба. Начиналось все так: много лет назад, когда мы с Лией Ахеджаковой играли в Вятке спектакль «Персидская сирень», с которым объездили много стран, нам представили юную художницу. Она трудилась в мастерской в старом покосившемся доме, создавая удивительные вещи. Например, мельчайшими стеклышками выкладывала на плитке цветы и фрукты, а потом при высокой температуре в печке муфельной эту плитку «запекала». Я пришел в восторг и тут же купил все, что она искренне считала браком. Вот с этого и началось. Потом приобрел плиточный триптих в антикварной лавочке в Англии — с овечкой. Его вез в Москву мой приятель. Но довез лишь одну плитку из трех, остальные «погибли» в дороге, раскололись. Приятель очень расстроился и, чтобы компенсировать потерю, решил подарить мне шесть других, но из иной серии и страны. В итоге я оказался владельцем совершенно разрозненных симпатичных плиточек, которыми в конце концов и украсил камин. Теперь у меня есть образцы старой плитки из разных стран мира — Нидерландов, Франции, Колумбии, Америки, Ирландии, Германии и даже Японии. Самые разные сюжеты, темы, техники... — Сразу вспоминаются стихи Марины Цветаевой: «И на каждом изразце картинка: роза — сердце — корабль». Уют вашего дома создает и огромное количество милых мелочей — свечи, колокольчики, статуэтки, каждая из которых наверняка способна рассказать свою историю? — Да. Вот, например, статуэтка Бабы-яги с петухом на конце метлы. Симпатичная, правда? Я ее очень люблю. Или вот большие шары из различных минералов. У меня есть приятели, муж и жена, уральские ювелиры. Они сами разрабатывали шурфы*, а изделия и образцы дарили нам, своим знакомым и друзьям. — На стенах вашего дома — замечательные фото. На краю американского Большого каньона, залитого солнцем, на контрсвете стоит человек. Кто это? — Это я. А снимал наш артист Алексей Зуев. Конечно, профессия, которой я занимаюсь, — это бесконечная радость общения не только с новыми людьми, но и новыми местами! Наша планета необыкновенно красива — и на закате, и на восходе! Я очень люблю путешествовать. А что касается Большого каньона на фото, то мы над ним вместе с Димой Дюжевым и Сашей Феклистовым даже на вертолете летали! Конечно, это — незабываемые впечатления! — Я знаю, что вы любите природу и много лет подряд придерживались системы Порфирия Иванова? — Ну, к этой системе я пришел далеко не сразу, и не от хорошей жизни. Но постепенно проникся ею. Летом я люблю ходить босиком по участку или по лесу. Это полезно. А зимой, под Новый год, много лет подряд опрокидывал на себя ведро холодной воды. И не знал, что такое лекарства. Мой отец окончил Тимиряз ев скую академию и иск ренне считал, что в жизни есть две профессии — агроном и инженер. Я рвался на исторический факультет, но мои попытки у него отклика не находили. В итоге поступил в Институт химического машиностроения. А о театре вообще не думал. — И ведь это не редкость, когда замечательные актеры начинают свой путь в другой профессии? В «Современнике», где вы столько лет работали, насколько я знаю, таковых было немало? — Это правда. Покойный Валентин Никулин, например, учился в юридическом, а замечательная Лия Ахеджакова — в техникуме металла и сплавов. СПРАВКА Михаил Васильевич Жигалов родился 2 мая 1942 года в Самаре. Заслуженный артист России. Работал в «Современнике». Известен по ролям в фильмах «ТАСС уполномочен заявить», «Петровка, 38», «Бригада», «Таежный роман», «Граница».