Константинопольские следы белой русской разведки. Очерк I

5 апреля 1920 года в бильярдной комнате бывшего русского посольства в Константинополе произошло событие, о котором много говорилось и писалось в Европе и на юге бывшей Российской империи. Был убит бывший заместитель главнокомандующего Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант Ивана Романовский. Убийца успел скрыться. Проведенное наспех следствие так и не дало результатов, несмотря на то, что английское командование объявило премию в 1000 фунтов стерлингов тому, кто поможет найти виновного. По этому поводу полковник Генштаба А.А. Колчинский потом напишет: «В общем, все обстоятельства создают какую-то странную, загадочную обстановку этого возмутительного преступления и позволяют думать, что откуда-то были даны соответствующие указания, чтобы это дело ликвидировать: ни законченного дознания, ни поисков убийцы, ни даже простого опроса лиц, находившихся в посольском доме, не было…». Следствие проводилось силами британской военной миссии в Константинополе, но так и не было доведено до конца. Но произошло оно чуть ли не на следующий день, когда главнокомандующий Вооруженными силами Юга России Антон Иванович Деникин сложил с себя полномочия и перебрался в Константинополь. Сразу после убийства Романовского он, опасаясь за свою жизнь, на линкоре «Мальборо» вместе с семьей отправился в Англию. В эмиграции Деникин пытался собрать как можно больше информации о случившемся. В «Очерках русской смуты» он пишет: «Этот удар доконал меня. Сознание помутнело, и силы оставили меня — первый раз в жизни. Моральных убийц Романовского я знаю хорошо. Физический убийца, носивший форму русского офицера, скрылся. Не знаю, жив ли он, или правду говорит молва, будто для сокрытия следов преступления его утопили в Босфоре. Генерал Хольмэн, потрясенный событием, не могший простить себе, что не оберег Романовского, не настояв на нашем переезде прямо на английский корабль, ввел в посольство английский отряд, чтобы охранить бывшего русского главнокомандующего… Судьбе угодно было провести и через это испытание. Тогда, впрочем, меня ничто уже не могло волновать. Душа омертвела». Деникину было хорошо известно, что в Белой армии почему-то ненавидели генерала Романовского, с которым связывали все неудачи Добровольческой армии. Генерал Капель привел в своих воспоминаниях свидетельство одного из сотрудников контрразведки Деникина: «Если бы не преступное, сказал бы я, пристрастие и попустительство главнокомандующего (Деникина — С.Т.) к нему (Романовскому — С.Т.), то я ни минуты не задумался бы обеими руками благословить вас на это дело (убийство — С.Т.)». В мемуарной литературе циркулирует доклад одного из сотрудников так называемой Русской секции английской контрразведки о прошлой деятельности Романовского, в котором утверждается, что «в бытность генералом-квартирмейстером, когда в октябрьские дни 1917 года им саботировалась оборона Петрограда и только благодаря его бездеятельности, состоявшей в отказе дать резервы Северного фронта Временному правительству, последнее сменилось Совнаркомом». Как пишет далее Каппель, «доклад этот был принят весьма благожелательно, что вполне отвечало общему отношению англичан к генералу Романовскому, которого они откровенно обвиняли в продаже «их» интендантского имущества большевикам и в целом ряде интриг с большевиками, направленных против Англии и Добрармии». При этом Каппель указывает на преступную «неосведомленность» автора доклада о «деятельности» Романовского в октябре 1917 году: в это время генерал был не в Петрограде или на Северном фронте, а находился в Быхове под арестом по «делу Корнилова», а «обвинения» в «продаже» английского имущества большевикам иначе как «бредовыми» (или провокационными) не назовешь». Из неопубликованных воспоминаний генерал-лейтенанта Н.Н. Шиллинга: «Говорили, что генерал Романовский масон, республиканец, враг монархистов, Гвардии и тому подобную чепуху. Все это — наглая ложь, распространявшаяся в то время некоторыми безответственными лицами, стремящимися к власти в Добровольческой армии. Так как у нас легко подхватывались и распространялись всякие неблагоприятные толки относительно людей, занимавших видное положение, то, естественно и пущенные небылицы, касавшиеся генерала Романовского повторялись и многими офицерами, которые, видимо, сами того не сознавая, не отдавая себе ясного отчета во вредности подобных разговоров, подрывали престиж не только одного лица, но и всей идеи Добровольческой армии». Только в 1936 году известный эмигрантский историк и писатель Роман Гуль в русской газете Парижа «Последние новости» опубликовал статью, в которой впервые обнародовал данные, что убийцей Романовского являлся некий Мстислав Харузин. Полковник П.В. Колтышев считал, что убийство было организовано ультрамонархистами, которые знали, что у Деникина и Романовского имеются документы, компрометирующие их лидеров. Как пишет генерал Каппель, «Харузин в разговоре с двумя другими офицерами настаивал на убийстве Романовского, заявляя, что на основании имеющихся у него документов было установлено, что между генералом Романовским и константинопольскими банкирскими конторами, снабжавшими деньгами и документами большевистских агентов, ехавших на работу в Добровольческую армию, существовала тесная связь». Но если уж на то пошло, то мать Врангеля всю гражданскую войну прожила в Петрограде под своей фамилией. В кампаниях террора арестовывали и расстреливали родственников куда менее значительных «контрреволюционеров», а ее каким-то чудом не «замечали». В эмигрантской литературе распространялась следующая основная версия. К началу 1920 года обострился конфликт между Деникиным и Врангелем, который подается как конфликт между «молодым» и «старым» офицерством. Разлад обострился после того, как Врангель, хорошо проявивший себя в боях 1918 — первой половины 1919 годов, внезапно попал в полосу неудач в момент, когда обозначилось Царицынское направление, на котором он воевал. 4 апреля 1919 года генерал-лейтенант Врангель, командующий Кавказской добровольческой армией (такую должность он тогда занимал) в секретном рапорте предлагал обозначить «главнейшим и единственным нашим операционным направлением направление на Царицын, дающее возможность установить непосредственную связь с армией адмирала Колчака, отказавшись от активных операций на правом берегу Дона, ограничиться здесь лишь удержанием линии устье Миуса — станица Гундоровская». 30 июня 1919 года белые взяли Царицын. Прибывший туда вскоре Деникин подписал свою знаменитую «Московскую директиву», что, по оценке Врангеля, стало «смертным приговором войскам Юга России». Утверждается, что сделано это было в результате вильного влияния или давления на Деникина генерал-лейтенанта Романовского и, по словам Врангеля, «обещание главнокомандующего дать мне необходимые для завершения операции силы и средства исполнено не было: развивавшиеся успехи на Харьковском направлении поглощали все внимание главнокомандующего и Царицынское направление в глазах генерала Деникина стало второстепенным». Врангель один за другим слал в Ставку проекты «выигрышных операций», открыто указывал на ошибки, которые, как ему казалось, допускал штаб главнокомандующего. Эти проекты отвергались Деникиным и уже будучи на Кубани Врангель заговорил о необходимости смены главного командования, стал распускать разные дискредитирующие Деникина слухи, которые доходили даже до Лондона. После падения Одессы 10 февраля 1920 года Врангель подал в отставку и отбыл в Константинополь в ситуации, когда по всему Кавказу агонизировали обломки деникинского фронта. Когда в апреле 1920 года в отставку с поста командующего Добровольческой армией уходит Деникин, его место занимает Врангель, генералы как бы меняются местами. Англичане пытались сначала примирить Деникина и Врангеля. В то же время Лондон известил Врангеля в Константинополе, что направил Деникину ноту с предложением начать переговоры с большевиками об окончании войны на условиях амнистии белогвардейцам, в противном случае ему отказывали в помощи белому движению. Но и самому Врангелю уже в новой должности британский министр Керзон, вступивший в переговоры с Москвой, также предлагал начать переговоры с большевиками. Его, во-первых, убеждали в том, что «скоро большевики сами разложатся и рухнут», во-вторых, управляющий отделом иностранных дел военной администрации Врангеля П.Б. Струве готовил проект «разграничениях между советской и антибольшевистской Россией и одновременного существования обоих режимов». В-третьих, сам Врангель публично обвинил Деникина в том, что он и его окружение «разъединили все антибольшевистские русские силы и разделили всю Россию на целый ряд враждующих между собой образований». Как пишет российский историк Александр Пученков, «в адрес Деникина и Романовского звучали угрозы физической расправы со стороны офицеров-корниловцев». Можно ли предполагать, что в роли «заказчика» убийства генерал-лейтенанта Романовского выступал Врангель? Для этого необходимы серьезные основания. В этой ситуации в нашей истории появляется еще один след — турецкий. В отношении убийцы генерала Романовского, Харузина, известно, что он в 1912 году окончил Лазаревский восточный институт, где занялся активным изучением турецкого языка. Увлекался востоковедением и археологией и в 1914 году побывал в экспедиционной поездке в Египте, служил в отделе пропаганды при русском посольстве в Константинополе, где застал начало Первой мировой войны, а в гражданскую войну работал в контрразведке штаба генерала Деникина. Согласно удостоверению № 352 от 6 сентября 1919 года за подписью генерала Г. Курлова, Харузин состоял в константинопольском информационном отделении отдела пропаганды особого совещания при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России. Но главное было в другом. 12 марта 1920 года из Тифлиса в Лондон лорду Керзону посылается депеша Верховного Комиссара Великобритании в Завкавказье Уордропа: «Мустафа Кемаль имеет соглашение с Лениным, которое предоставляет большевикам свободу рук на Северном Кавказе и в Азербайджане с целью обеспечить свободный провоз оружия для него. Мустафа Кемаль согласился досаждать британцам в Месопотамии». 16 марта 1920 года Великобритания решила оккупировать Стамбул. Английские войска под руководством генерала Милна провели аресты среди турецких националистов, часть из которых была сослана на Мальту, а часть скрылась в Анкаре. Султан своим указом распустил тот самый парламент, который принял выработанный на Эрзерумском и Сивасском собраниях «Национальный обет», предусматривавший «объединение и освобождение от чужеземного ига всех османов-мусульман и их столицы — Константинополя». 23 апреля 1920 года в Анкаре открылось Великое Национальное собрание Турции, провозгласившее себя всенародно избранным верховным органом власти в стране. 29 апреля создается правительство во главе с Мустафой Кемалем. В Турции возникло двоевластие. В Стамбуле, оккупированном союзниками, сидело султанское правительство, а в Анкаре — правительство кемалистов. Тогда перспективы кемалистского движения выглядели еще неясными. Однако Харузин еще месяц после убийства Романовского находится в Константинополе, а затем отправился к Кемаль-паше, а не стал скрываться бегством в другое место. Установлено, что Харузин выполнял какой-то задание бывшего посольства России в Константинополе. Но какое? Есть версия, что русские дипломаты из миссии в Константинополе отрабатывали проект Врангеля предложить Мустафе Кемалю силами русских войск осуществить переворот в Константинополе и установить контроль над Проливами. Но эту же перспективу видели и большевики, которым не улыбалась возможность закрепления в ключевой точке региона враждебной для себя белогвардейской силы. Продолжение следует…