Андрей Колесник: Полковника Меля пора выручать из плена

Дело задержанного Литвой бывшего советского офицера Юрия Меля показывает истинную цену того, как бывшие советские прибалтийские республики понимают и исповедуют европейские ценности. Телебашня в Вильнюсе стоит на холме Каролинишкес и видна не то что со всего города, а даже от самой границы. Путеводители уверяют, будто это самая высокая башня в Восточной Европе и рекомендуют туристам посетить ресторан «Млечный путь», расположенный посередине, на высоте в 165 метров. Башню торжественно открыли еще в январе 1981 года. Ровно через 10 лет у ее подножия побывал молодой лейтенант Советской армии Юрий Мель. Это были отнюдь не юбилейные, а трагичные дни января 1991 года, когда вокруг башни погибали люди. 13 числа военные взяли вышку под контроль, взяли быстро и профессионально, безо всяких жертв. Однако в итоге жертвы все-таки потом появились. Было убито 14 человек, полтораста были ранены. Среди убитых оказались как обычные местные жители, так и советский офицер. Юрий Мель был танкистом, командиром взвода. За три дня, что он провел на территории телецентра, его машина выстрелила три раза – холостыми, для психологического эффекта. По маршруту от гарнизона до башни и обратно танк не задел ни одного человека. С тех пор прошло уже больше 25 лет, - четверть века, из которой более чем два с половиной года гвардии полковник запаса, россиянин Юрий Мель провел в литовской тюрьме. В марте 2014 года он был задержан Литвой, и Вильнюсский окружной суд ведет процесс по его делу. Обвиняемых – более 60-ти, но на скамье подсудимых сидит только двое и Мель – один из них. Другой – тоже бывший офицер вильнюсского гарнизона, тоже россиянин Геннадий Иванов, правда, он постоянно живет в Литве. Остальных судят за глаза, заочно. И в отличие от Иванова, Мель болен, болезнь тяжелая – диабет. Как известно, она превращает узника в полностью зависимого от своих тюремщиков. Свою болезнь Мель заработал, шесть лет служа офицером на таджикско-афганской границе - то есть охраняя от наркотрафика ту самую Европу, одна из стран которой сейчас его держит в тюрьме. Больного человека держат в одиночной камере, что по всем международным нормам является одной из видов пыток. Но держится Мель очень мужественно, пощады не просит, - мы можем судить об этом по его речи, прозвучавшей на предварительном заседании весной. Он знает - слово «милосердие» отсутствует в лексике литовских политиков, и выдержка советского офицера может еще долго ему понадобиться. Все эти два с лишним года Россия постоянно занимается делом Меля, причем на самом высоком уровне. В ответ на старт показательного процесса за Меля заступился парламент России. Нижняя палата потребовала в начале ноября вызвать в МИД на ковер литовского посла и взять с него разъяснения. Дума констатировала: вильнюсский суд занимается не своим делом – пытается переписывать историю. Выступил и российский МИД, объявив о намерении подать по делу Меля иск в Европейский суд по правам человека. Те события происходили хотя и в ситуации двоевластия, но все еще в советской Литве. И судить советских офицеров за агрессию и военные преступления абсурдно, даже если не вдаваться в детали обвинения. Конечно, Мель приехал к телецентру на танке, но не из-за границы, а из местного гарнизона. Смешно читать обвинительный лист прокуратуры, в котором утверждается, что 22-летний лейтенант вступил в преступный сговор с маршалом, министром обороны СССР, а заодно с министром внутренних дел СССР. Если же и вдаваться в детали, то Мель также не имеет никакого отношения к жертвам, поскольку у него вообще не было боевых снарядов. Что касается жертв, за которых литовская Фемида якобы жаждет наконец-то возмездия, то с самого 13 января 1991 года много раз звучали свидетельства о том, что мирные жители, как и советский лейтенант Шатских, погибли от огня с крыш соседних домов, а вовсе не от рук советских военных. Мель сам вспоминает, как ему с солдатами приходилось укрываться за броню танка, когда с соседних многоэтажек, с крыш по ним полетели в темноте трассирующие пули. Об этом говорят отнюдь не маргиналы. Такие свидетельства не раз высказывал, например, вице-мэр Вильнюса Палецкис. Но его за это приговорили к штрафу – ведь подвергать официальную версию сомнению в Литве запрещено законом. До конца 1992 года, уже в независимой Литве Мель спокойно жил в своей казарме. Казалось бы, именно тогда, по горячим следам, сразу после трагедии литовские сыщики и должны были за ним охотиться. Но тогда молодую литовскую Фемиду лейтенант не интересовал. Арестовали его почему-то 12 марта 14-го года – в разгар «русской весны» в Крыму, - словно в отместку. Мели жили в Калининграде. В 12-м году уже полковник запаса Мель получил Шенген в литовском консульстве и с тех пор, до самого ареста регулярно пересекал границу, ездил за столь необходимыми ему лекарствами. Жена Меля Надежда - тоже военный человек, ждет мужа из плена. Несмотря на свое имя, уже теряет надежду. Заявление российского парламента морально ее поддержало, признается Надежда, но в благополучный исход почти не верит. Литовцы его уже не отпустят, думает она. Правда, надо отдать должное и литовскому правосудию - там бывает справедливость, шансы есть. Аналогичный процесс в том же самом Вильнюсском окружном суде летом прошлого года завершился оправдательным вердиктом. Судья отверг все доводы прокуратуры о том, что двое советских омоновцев якобы совершали в начале 90-х «военные преступления», напомнив очевидный факт – никакой войны между Советским Союзом и Литвой тогда не было. Правда, омоновцев, тоже граждан России, в отличие от Меля, судили заочно. Не только российский парламент помнит про Меля. Как мне стало известно, в высшем руководстве страны также решено резко активизировать усилия по спасению офицера, - офицера, который фактически оказался в плену у тех, кто когда-то стрелял по его танку на холме Каролинишкес, трассирующими с крыши соседнего дома. Вариантов по освобождению приходит на ум немного. Например, обмен на тех, кто отбывает наказание в России, но при этом нужен самой Литве. Вспомним схему с разменом, которую провели Москва с Таллином в прошлом году, когда обменяли офицеров спецслужб. Правда, в любом случае, Вильнюс вряд ли выдаст нам Меля, пока не завершится процесс. А процесс будет долгим – одних только пострадавших в деле более 500 человек. История, как известно, повторяется. Если в январе 1991 года произошла настоящая трагедия, то теперь из нее сделали фарс. Но если тяжело больной Мель не доживет до освобождения, фарс опять превратится в трагедию. Даже если принять версию о том, что Мель был для прибалтийской республики врагом, Литве стоило бы вспомнить, как обращались с настоящими врагами даже крайне непримиримые противники. В свое время, в 1907 году, после Русско-японской войны японцы наградили командира русского крейсера «Варяг» высшей наградой своей страны - орденом Восходящего солнца. За мужество и верность присяге. Литве тоже стоило бы проявить уважение к мужеству советского офицера и его верности советской присяге. Тем более что Литва, похоже, до сих пор живет в ситуации если не двоевластия, то двоемыслия. Она отрицает весь советский период своей истории, как будто его и не было. Все 50 лет, с одной стороны, зачеркнуты словом «оккупация». А с другой стороны – гордится советским наследством. Гиды как ни в чем ни бывало зазывают туристов на построенную в советское время телебашню, перечисляя, какая она рекордно высокая, на каком месте в Европе и в мире. Приглашают подняться на лифте в кольцевую часть башни, в «Млечный путь» и попробовать «европейскую кухню» на высоте 165 метров. Как сказано в путеводителях, менее чем за час ресторан совершает полный круг, что позволяет клиентам любоваться всей панорамой Вильнюса и окрестностей. То есть той самой территории, как известно, которая до войны вообще-то принадлежала Польше, а Литве досталась в подарок в советское время. Андрей Колесник, депутат Государственной думы VI созыва