Слева тянем, справа травим

В пятницу, 16 сентября, завершился первый этап «СКФ Черноморской регаты больших парусников 2016». На дистанции в 391 морскую милю от румынской Констанцы до Новороссийска соревновались 10 парусников. В классе А победил фрегат «Мир» из Санкт-Петербурга, одним из членов команды которого был корреспондент «Ленты.ру». Официально Черноморская регата больших парусников началась еще 8 сентября. По правилам гонки в каждом из принимающих городов суда стоят три дня, в течение которых любой желающий может подняться на борт, все как следует рассмотреть и потрогать, пообщаться с экипажами, обменяться сувенирами, сфотографироваться на память... В это время сами моряки с удовольствием гуляют по городу, рассматривая местные красоты и достопримечательности. Таковы правила, и от них отходить нельзя. 10 сентября. Констанца — огромный морской порт на Черном море с 30 километрами причалов, сотнями портовых сооружений и неожиданно скромным и тихим приморским городком. От порта до городской набережной идти минут 15 вдоль мола. В самом его начале на выдающемся в море мысу — дивной красоты здание, напоминающее голливудскую декорацию из фильмов Сесиля де Милля 1930-х годов. Однако стоит подойти ближе, и оказывается, что здание давно заброшено: грязные стекла окон частично выбиты, а лепнина местами отвалилась... — Это бывшее казино, — объясняет поджидающий клиентов таксист, — нужно всего два миллиона долларов, чтобы его отремонтировать и снова открыть. У вас, случайно, нет двух миллионов? Улыбается хитро, по-цыгански. Двумя миллионами здесь вряд ли обойдется, однако бывшее казино столь красиво и так удачно расположено, что воображение само дорисовывает роскошную гостиницу. Но, видимо, уже не в этой жизни. Рядом с казино марина. Лодок относительно немного, да и те достаточно скромные. Выше, на небольшой площади, раскопки античного поселения: хорошо сохранились стены римских каменных построек. Сразу же за раскопом — румынская православная церковь с ярко расписанными стенами и богатым иконостасом. Неизвестному живописцу особенно удались страсти геенны огненной с языками пламени, чертями и грешниками. Сегодня суббота, и в храме венчаются нескольких пар. Фотограф устанавливает молодоженов на ступеньках, поправляет им руки, передвигает ноги в соответствии с художественным замыслом, затем валится на красную ковровую дорожку и снимает композицию. Издали кажется, что он на коленях умоляет невесту не выходить замуж. Невеста тем временем делает селфи. В храме поют, перед молодоженами выпускают голубей, которых тут же у церкви и продают. Метрах в ста дальше по улице мечеть, построенная в 1912 году румынским королем Каролем Первым в подарок мусульманской общине города Констанца. За 5 лей (чуть больше 1 евро) можно войти внутрь и подняться на минарет. В мечети молится одинокая женщина в парандже. Вверх на минарет ведут 148 ступенек, с башенки открывается вид на весь город. Город живой, симпатичный, но в то же время какой-то неухоженный (или запущенный?). Многие дома, даже на набережной и в центре города, выглядят не то полуразрушенными, не то недостроенными. Ближе к окраинам микрорайоны высоких блочных домов еще советской постройки, и тогда же покрашенные. В Музее Национальной истории и археологии Констанцы обнаружил чудесную выставку рисунков Рембрандта. Не менее 150 работ, из которых около 30 автопортретов художника, отличающихся поворотом головы, выражением лица, головным убором, прической. Чем не селфи? Там же в постоянной экспозиции богатая коллекция античного стекла и отлично сохранившиеся артефакты Римской империи. Ничего больше посмотреть я уже не успел, музей закрывался. Вечерняя жизнь Констанцы, кроме порта, где третий день продолжался парусный фестиваль, сосредоточилась на одной единственной длинной улице с множеством маленьких кафе, ресторанчиков, баров и пиццерий. И пока на экране телевизора уютного паба «Ливерпуль» уничтожал «Лестер» (4:1), я успел попробовать три сорта сделанного в Болгарии сидра Somersby: яблочный, грушевый и черничный — по 10 лей (около 2 евро) за бутылку. На небольшом блошином рынке напротив музея продавались сувениры и всякая давно вышедшая из употребления всячина. Особой любовью у туристов пользовалась тема трансильванского кровопийцы: кружки, брелоки, магниты, открытки, пластмассовые клыки и резиновые маски графа Дракулы. И среди всего этого инфернального великолепия на столе торговца лежала старинная иконка Богоматери с младенцем, за которую просили 40 лей. Поторговался — продавец не уступал. Пошел дальше, но мысли продолжали крутиться вокруг иконки: вот ведь, лет 100 на нее молились, целовали, а теперь какой-нибудь турист заберет ее на сувениры. Вернулся. Завидев меня, продавец замахал руками: «Берите за 30, в хорошие руки отдать не жалко». На обратном пути зашел в церковь на набережной — там шла уборка — и попросил батюшку благословить иконку, что тот и сделал. Поздним вечером в порту был салют и лазерное шоу. На следующее утро большие парусники покидали Констанцу. 11 сентября. С утра команду «Мира» на берег уже не отпустили, но отход начался лишь в 12:30. Первым от причала отошел румынский военный фрегат «Мирча», в дальнейших мероприятиях регаты он не участвует. Питерская яхта «Акела», фаворит общего зачета гонки, прошла мимо борта «Мира». «Лучше мира нам не надо, чем наш "Мир" из Ленинграда!» — прокричала команда яхты. Причина симпатий очевидна — в экипажах обоих судов курсанты Государственного университета морского и речного флота (ГУМРФ) имени С.О. Макарова. Безусловно, братство моряков парусного флота существует, но есть между судами и конкуренция, и ревность. Пока «Мир» оттягивали от пирса два буксира, один из парусных боцманов с удовольствием рассказал о том, как в одном иностранном порту «Крузенштерн» сначала протаранил бушпритом причал, а затем навалился на буксир и потопил его. Вслед за «Миром» последовали болгарские баркентины «Калиакра», «Ройал Хелена» и польская «Погория». Последним Констанцу покинул «Крузенштерн». Из порта вышли на двигателе. Море спокойное, слабый боковой ветерок. По судну объявили парусный аврал. Поставили стакселя, затем кливера и прямые паруса. — Слева тянем, справа травим… — Слева в тугую! — Бом-брам-стакселя ставим… — Нижний — стоп, грот берем… — Держим грот, ставим стопор… Курсанты, а их на «Мире» 135, работают с парусами бойко — не первый месяц уже в море, хотя и не без запинок. Тянут фал вшестером, а со стопора его не сняли… «Надежда» ставит паруса споро и на старте «Мир» обходит. На «Крузенштерне», который на других судах называют просто «Крузер», видимо, забыли снять сизневку с фор-бом-брамселя (верхнего прямого паруса) на фоке, и парус не раскрылся. «Мир» быстро обходит обе болгарские баркентины, польскую «Погорию» и пускается вдогонку за «Надеждой». Это главный и единственный конкурент нашего фрегата не только в гонке, но и вообще. Между систершипами существует жесткая конкуренция, и от «Мира» требуют победы в обязательном порядке. Начинается самое интересное. Парусники совсем близко друг к другу, но «Мир», идущий более острым курсом, постепенно догоняет «Надежду» и за счет ловкого маневра прикрывает ее от ветра. Вот «Мир» уже на полкорпуса впереди, на корпус… И вскоре «Надежда» остается справа по корме. Макаровцы свистят, улюлюкают. Скорость около восьми узлов. Дистанция между фрегатами увеличивается, вот уже она составляет милю, затем пять миль. Остальные отстают все дальше. «Крузер» — безнадежно. Барк по своей конструкции не в состоянии идти острым курсом, как фрегат, и отходит все южнее и южнее. Да и не для острых курсов винджаммеры строились. Впрочем, по условиям гонки у «Крузера» есть существенный гандикап перед обоими фрегатам — порядка 3,5 часа в сутки. К 23 часам ветер начал скисать, и скорость упала до 1,5-2 узлов. Ночь теплая. Вокруг видны огни танкеров и сухогрузов, проходим район оживленного судоходства. 12 сентября. К утру ветер усиливается и достигает 20 метров в секунду, поднимается волна, скорость увеличивается до 10 узлов. Тем не менее утром нас ждет разочарование, ночью «Надежде» удалось держать более острый курс, и теперь она идет ближе к берегу в девяти милях слева от нас, видимо, поймав утренний бриз. В 11:00 следует объявление по гонке. От старта пройдено 102 морские мили, в классе А первая «Надежда», мы пока вторые. С 08:00 до 12:00 на вахте капитан «Мира» — Андрей Орлов. Фрегат ложится на курс 105 градусов и уходит еще южнее. Скорость увеличивается, и уже в заочном споре «Мир» отыгрывает отставание и вновь выходит вперед. Под всеми парусами, с креном, достигающим 20 градусов, фрегат несется в сторону Турции. Около 12:00 на брамселе (второй прямой парус) грота появляется разрыв. На грот уходит парусная команда, но заделать разрыв не удается, и час спустя он доходит уже до половины реи. Капитан решает заменить парус. Двенадцать курсантов вахты поднимаются на высоту 40 метров, где при 16 градусах крена и постоянных ударах волн в корпус начинают убирать поврежденный брамсель. В это время с носа судна раздается громкий хлопок — это топсель (верхний косой парус) рвется со шкотового угла буквально в клочья. Ленты полощутся на ветру, объявляется парусный аврал, и свободные от вахты курсанты под началом боцмана фок-мачты Владимира Сороки уходят на бушприт. Сваливают разорванный парус быстро, но снять его со скобы никак не удается. Все это время курсанты, находящиеся на гроте, продолжают работать с брамселем: найтуют парус, спускают вниз при помощи фалов, поднимают на мачту запасной, крепят его к рее… Некоторые проводят на высоте при сильном ветре и постоянной качке больше четырех часов. Наконец парус поставлен и герои спускаются на палубу. — Сильно замерз? — обращаюсь к одному из курсантов. — Да не до этого было. Спина и ноги совсем затекли. — Последние минут 10 очень замерз, спасибо ребята куртку подняли, — подходит к нам Олег. — Ноги затекли и укачало сильно, — присоединяется к разговору Егор Дряженков. — Стошнило? — Да… Хорошо, что не на палубу, спасибо крену. Раньше мы паруса в таких сложных условиях ни разу не меняли, но, видите, справились… — А откуда сам? — Из Рыбинска. — А я из Мариуполя, с Украины… — это уже опять Олег (имя изменено). — Как же тебе удалось в Макаровку поступить? — Нормально поступил, на бюджет, еще до событий этих. Нас тут несколько человек с Украины учатся, из Белоруссии есть ребята, из Казахстана… Два раза в год домой езжу к маме. Форму и документы оставляю здесь, и еду. — А если поймают и в армию заберут? — Не поймают. Жалко, что мы уйти не успели. Донецк и Луганск успел, а мы нет… У нас в Мариуполе как демонстрации начались, войска сразу ввели. Танк к отделению полиции подъехал и как из пушки шарахнет, так всех и убил. Дядька мой там рядом живет, говорил, только двое полицейских успели в окно выпрыгнуть. А потом на 9 Мая, народ постреляли. Но сейчас уже все вроде успокоилось. — Когда закончишь, останешься в России? — Нет, домой вернусь. Хотя, там видно будет, мне еще три года учиться. 13 сентября. За сутки прошли 129 морских миль. «Мир» снова первый в своем классе, но из-за направления ветра гонка сильно уклонилась к югу. Сейчас мы всего в 45 километрах от побережья Турции. Вместе с курсантами на «Мире» идет и ректор ГУМРФ Сергей Олегович Барышников. Он греется на солнышке на корме и выглядит расслабленным и счастливым. Воспользовавшись случаем, подсаживаюсь к нему. — Сергей Олегович, до 2014 года «Мир» принадлежал Макаровке, а затем его передали на баланс Росморпорта. Жалко было отдавать? — Ну что значит жалко? Так было решено сверху. В 2014 году в Сочи этот вопрос решали прямо на пирсе. Росморпорту передали не только «Мир», но и «Надежду», «Херсонес»… Всего 101 судно из ранее принадлежавших учебным заведениям. Отбиться удалось только рыбакам — «Седова» и «Крузенштерна» они не отдали. В Росморпорте как думали: продадут часть судов, а остальные за их счет отремонтируют. Но оказалось, что продавать нечего — разве что на металлолом. — А как на Макаровке это сказалось? — Знаете, как у нас бывает. Решение принимают вроде правильное, а потом оказывается, что каждый это себе как-то по-своему представлял. Нам «Мир» стоил в год от 60 до 100 миллионов рублей. Убедить Минобр дать нам эти деньги было очень сложно. Зачем учебному заведению корабль? Для практики? Так пусть вам будущие работодатели практику предоставляют… Теперь Макаровка платит за практику своих курсантов 30 миллионов рублей в год. Это значительно разгружает нашу ведомость, но новому руководству очень хочется решать все самому. В результате это неудобно для нас. Наши курсанты должны выработать определенное количество часов практики (чтобы получить диплом вахтенного помощника капитана, курсант должен набрать год практики на судне — прим. «Ленты.ру»), нам удобно, когда каждые два месяца можно их менять, а теперь судно уходит на полгода и больше. И что? Чтобы сменить экипаж, нам нужно купить билеты ста курсантам и отправить их, скажем, в Новороссийск. А это тоже немалые деньги. — А зачем вообще сегодня нужна парусная практика? — Практика на парусном судне не сравнится с практикой, к примеру, на сухогрузе. Во всем мире она считается особо престижной. В первую очередь она формирует личность будущего моряка, учит его работать в команде. Тут невозможно сачкануть, скажем, тянуть веревку вполсилы. Товарищи это сразу заметят. Кто-то не выдерживает и уходит. И, слава богу, пусть вместо плохого моряка он станет хорошим врачом или инженером. Море нужно прочувствовать, потрогать воду рукой, а не смотреть на нее с высоты пятиэтажного дома. Знаете, как я им говорю? Вы пришли на парусник салажатами, а сойдете морскими волками и останетесь такими уже навсегда. — А кто они, ваши курсанты? — В основном это ребята из небогатых семей. Многие занимались в клубах юных моряков. Приходят они к нам из разных областей России, из Белоруссии, с Украины… Вот только жаль, что питерских курсантов сейчас не так много — в последнее время профессия моряка в Санкт-Петербурге не столь престижна. 85 процентов — это бюджетники, 15 — платники (120 тысяч рублей в год — прим. «Ленты.ру»). Средний конкурс — восемь человек на место. Диплом наш очень ценится во всем мире. Выпускников расхватывают мгновенно, потому что голод на профессию большой… Мы сидим на корме, оранжевое солнце тонет в море, рельефно очерчивая далекий танкер. К вечеру ветер совсем скис, скорость упала и к ночи парусники окончательно оштилели. Продолжение последует.