«Вы не будете против — я привез с собой жену»

25 июня на русском языке издательство «Фантом Пресс» выпускает третий том автобиографических записок Стивена Фрая «Дури еще хватает». Каждая книга этой серии ожидается публикой с большим волнением. Дело в том, что актер и писатель очень честен. Он открыто пишет о своей гомосексуальности, наркотической зависимости и общении с другими публичными людьми. Некоторым эти откровения не по душе. «Лента.ру» публикует отрывок из книги. Мы познакомились около 1990 года, когда ему (принцу Чарльзу – прим. «Ленты.ру») представляли после какого-то комедийного шоу выстроившихся в шеренгу исполнителей, среди которых был и я. Принц слышал (думаю, от Роуэна Аткинсона), что у меня есть дом в Норфолке, неподалеку от королевской усадьбы в Сандрингеме. — Сколько я знаю, мы с вами соседи, — сказал он. — Так и есть, сэр, — ответил я. (О! Напомните мне, чтобы я рассказал историю про Пенна Джиллетта. Она вам понравится.) — Мы без ума от Норфолка, — сказал принц. И лучше сказать не мог. — Вы просто обязаны заглянуть ко мне на Рождество, — ответил я, знавший, что это время королевская семья обычно проводит в Сандрингеме. — Верно, верно, — промурлыкал он и шагнул к следующему в шеренге актеру. Я, конечно, и думать об этом разговоре забыл. В то Рождество мой норфолкский дом заполнили гости. Человек пятнадцать, по-моему. В самый канун Рождества мне каким-то образом удалось запастись подарками для них (обертывание и обвязывание подарков скотчем на бильярдном столе — идеально подходящей для этого поверхности — потребовало от меня усилий фантастических), я сварил каштановый суп, зажарил индейку и приготовил старый испытанный пудинг, украшенный, как у Диккенса, рождественской веткой остролиста, воткнутой в самую его верхушку. Последовала неделя игр, кинопросмотров, прогулок. Я в такое время обходился без порошка, от чего оно делалось еще более приятным. Одним утром я готовил голландез для яиц по-бенедиктински — завтрака, искусство приготовления коего я, с гордостью могу сказать, освоил до степени профессионального совершенства. Голландез, как и майонез, и любой эмульсированный соус, требует сосредоточенности. Если вы слишком быстро вливаете растопленное масло в яичные желтки, смешивания не происходит. Масло должно течь тонкой, равномерной струйкой. Этого я и добивался, когда зазвонил телефон. — Кто-нибудь, возьмите трубку! Четырнадцать человек дремлют, отмокают под душем или онанируют... и хоть бы один подошел к чертову телефону. — Ну что, никто не способен? А, ладно! Я бросил голландез на погибель, подошел к телефону и, содрав с него трубку, раздраженно рявкнул: — Да! — М-м, не могу ли я поговорить со Стивеном Фраем, пожалуйста? — Это он и есть. — О, а это принц Уэльский. Мгновение. Один удар сердца, не больше. И за эту короткую череду миллисекунд мой мозг приказал моим губам произнести такую фразу: «Иди в жопу, Рори!» Однако человек, непонятно каким образом, всегда понимает, что разговаривает он именно с тем, чье имя услышал, а не с Рори Бремнером или каким-то еще имитатором, сколь бы искусен тот ни был. И тот же самый мозг послал приказ еще более быстрый, нагнавший первый и его отменивший. — Здравствуйте, сэр! — удалось выдавить мне. — Боюсь, вы застали меня за приготовлением голландского соуса... — О. Мне очень жаль. Я вот подумал, м-м, подумал, не поймать ли мне вас на слове и, м-м, не приехать ли к чаю в ваш дом? — Конечно. Это будет замечательно. Абсолютно чудесно. Когда вас ждать? — Как насчет новогоднего дня? — Великолепно. Жду с нетерпением. Я осторожно опустил трубку на аппарат. Таааак. Выйдя в прихожую, я на манер Рика или Майка из «Молодых» завопил: «Общий сбор!» На верху лестниц начали медленно появляться люди, они ворчливо поползли вниз — совсем как гости в сцене пожарной тревоги из «Башен Фолти». Времени было часов восемь утра, и я давно привык к неприязни и раздражению, которые порождаются моим обыкновением весело вспархивать с утра пораньше. Большинство людей — совы и глаза продирают с трудом. — Так, прошу у всех прощения, но послезавтра к нам приезжает на чай принц Уэльский. — А, ну еще бы. — Ха, на хер, ха. — И ради этого ты меня разбудил? Я поднял перед собой руку: — Серьезно. Он вправду приедет. Но моя аудитория уже утратила ко мне интерес — все подтянули пояса халатов и полезли по лестницам вверх. Поверили мне только на следующий день, когда к дому подкатил темно-зеленый «Рейндж-Ровер». Двое вылезших из него детективов с собакой от души поприветствовали предложенный им чай и обошли дом в поисках... чего именно, мы понять не смогли. Завершив беглую проверку его благонадежности и поглотив множество шоколадных печеньиц, они уехали. Гости столпились вокруг меня. — Ничего себе! — О господи! — Мне же надеть нечего! Все мы, взрослые люди, традиционно и с приятностью придерживались, не опускаясь, впрочем, до грубостей, левых взглядов, однако теперь разволновались и возбудились, как заслышавшие звон поводка щенки биглей. На следующее утро мы встали рано. До сих пор не могу понять, почему я не сфотографировал пылесосившего ковер Хью Лори. По нынешним шантажным расценкам такая фотография принесла бы мне миллионы. Ну да ладно. Все отполировано, подметено, отчищено, вымыто, навощено и пребывает в полной готовности. Чайные чашки расставлены, чайники ждут на самых мощных конфорках «Аги». Хлеб, оладьи, булочки осталось лишь слегка подрумянить. Масло вынуто из холодильника. Банки с домашним вареньем из черной смородины и лимонным мармеладом (скопившиеся за два Рождества подарки свояченицы моего брата). Бутерброды нарезаны. Мед! Я же