Педагогическая соната

Эмоция, знание, открытие – если после общения с собеседником получаешь что-то одно, значит, разговор не напрасно был начат. Тихое счастье – когда получаешь всё вместе. Мой собеседник - искусствовед, музыкант, философ, просветитель и просто потрясающе эрудированный человек Михаил Казиник, который скоро приезжает в Волгоград. Запланированы два вечера: моноспектакль в ЦКЗ и конференция для учителей в Институте искусств. - Никак не могу уравновесить два взгляда. Первый: что у нас преобладает гуманитарное образование, и слишком много стало юристов, артистов, журналистов, переводчиков, а точные и инженерные науки теряют абитуриентов, и в этом беда для экономики и общества. И второй: будущее за гуманитарной сферой, потому что из-за развития технологий большинство сегодняшних компетенций доверят роботам. Человеку же останется гуманитарная сфера. Так к чему готовить детей? - Мы действительно потеряли точные науки, и потеряли за счёт выезда огромного количества людей, которые являются высокими учёными и специалистами. Я их сегодня вижу в Америке, в Канаде, в Израиле. В Израиле у меня только что было четыре концерта, и пятый дополнительный из-за большого числа желающих. Люди идут на мои выступления, ведут детей, внуков. Уверен, что в основе любого формирования и воспитания должна лежать гуманитарная сфера. Человек достаточно легко может перейти из музыки в математику, потому что это сёстры. Музыкальное мышление в детстве формирует точное математическое мышление впоследствии. На этом построена великая книга Германа Гессе «Игра в бисер», где собрались последние из могикан, спрятавшиеся от эпохи фельетона, примитива, эпохи одной извилины в мозге, и начали работу по сохранению творческого и культурного наследия. Сохранение шло двумя параллельными путями. Музыка и математика – прежде всего, потому что в музыке математические формулы, а математика – это сформулированная музыка, и так далее. Первоначально всегда - мышление, потом риторика. Знание и владение риторикой защищает от Третьей Мировой войны. Люди, не владеющие словом и не умеющие общаться, становятся агрессивными. Агрессивность и попсовость мышления рождаются там, где нет слова. - При наличии большого количество гуманитарных предметов и факультетов настоящего хорошего гуманитарного образования у нас нет? - Да, так. Потому что дети, например, не умеют читать, и наша школа их этому не учит. При наличии огромных информационных возможностей, миллионы людей сегодня проживут, так и не поняв, на какой планете они жили. Для них прошла мимо планета Баха, Моцарта, Мольера. Есть только маленькая маргинальная горсточка людей, понимающих эту планету. - Маргинальная? Я знаю другое значение этого слова… - В данном случае, это значит, близкая к нулю. По моим подсчётам сейчас это примерно 0,05%. А для того, чтобы страна могла существовать, нужно не менее 3%. Если поднимается до 7% - это высокоиндустриальная страна, высокодуховная, высокоинтеллектуальная. Эти люди по законам синергии создают свечение в обществе. Их присутствие воздействует на остальные 93% процента так, что эти теряют свою абсолютную неосведомлённость, свою агрессивность. Но если это 0,05 % - то они воспринимаются, как маргиналы. А отследить процент очень легко. Можно увидеть миллионы лайков под клипом какого-нибудь певца у песни с чудовищным матом и практически вакуум у фильма «Рихтер Непокорённый». А в этом фильме - вся история страны в изложении великого пианиста, который никогда не давал интервью, а перед смертью раскрыл тайны, жизнь целой эпохи. И Монсенжон – гениальный француз сделал фильм – это взрыв, бомба в просвещенном мире. Везде, кроме нашей страны. Хотя Рихтер говорит по-русски, и весь мир смотрит это с титрами. - Вы говорите, что школу нужно менять. - Я не говорю, я меняю. - Хорошо, но я вот о чём: нашу школу настолько затретировали, зареформировали, что всё чаще слышны ностальгические речи от родителей, ратующих за возврат к советскому образованию, как доказавшему свою состоятельность. - Не дай Бог! Вы же знаете, что когда началась перестройка, миллионы бывших советских школьников уселись перед телевизорами с водой для зарядки Чумаком и Кашпировским. Это результат всего того, что они изучили и прошли. Ещё один момент: в этой замечательной советской школе была система музыкального воспитания Кабалевского. После его смерти по этой системе ещё защищены сотни диссертаций. В чём должен результироваться проект «школа Кабалевского»? В том, что сейчас должны быть полные залы тех, кто когда-то влюблялся в музыку. А залы миллионных городов у нас – это 500-700 мест. Как районный дом культуры. Массовая нелюбовь к классической музыке. Ещё пример: после прочтения: «Буря мглою небо кроет…», в учебнике стоит вопрос: О чём рассказывает Пушкин в стихотворении «Зимний вечер»? Это что? Пересказать своими словами стих великого поэта – разве это не шизофрения? Надо воспитывать умных гуманитариев, тончайших мирных людей, способных владеть речью. Где они? Я вижу форумы молодёжные и слышу, как там общаются. Я вижу форумы 50-60 летних дядей, которые не могут два слова написать грамотно. Куда делась грамотность советской школы? Где нобелевские лауреаты – выпускники этой школы? Выходит, что советская школа не сделала того, что декларировала, потому что результаты должны были сказаться сейчас. - В Волгограде у вас запланировано выступление перед учителями. Кто сегодня учителя? Это же в массе затюканные, замученные формальностями люди. Они сопровождают и курируют результаты выборов, это ж опора избиркомов, административный ресурс со всеми вытекающими последствиями. Разве ваше выступление сможет что-то изменить? - Может. Знаете, был один известный мужчина, который занимался с падшими женщинами. Говорил с ними, много общался и приводил в порядок. Они стихи начинали писать, вместо того, чтобы принимать очередного постояльца. На моих встречах всегда возникает определённое количество людей, понимающих, о чём я говорю, и они начинают мыслить по-другому, действовать по-другому, влюбляться заново в свою профессию. Ведь то, чему учат у нас в педагогических вузах – это не просто абсурд, это провокация. Это антипатриотично, работа против своей собственной страны. Потому что от этих педагогов целые поколения ушли в рэп, в попсу, в самую безудержную глупость. Сегодня учитель – телевизор с орущими ведущими, безумными ток-шоу, абсурдными участниками этих бесконечных шоу. Я буду пытаться достучаться до каждого из пришедших учителей: через парадокс, через любовь, через удивление, через открытие. Я делал, это получается. Другой вопрос, что это должно иметь продолжение. А это уже зависит от министра культуры, министра образования, от губернатора. - Наверное, вряд ли региональные чиновники придут. И вряд ли услышат. - Волгоград – прекрасный героический город, город великого прошлого, и земля, политая кровью миллионов защитников. Но жить в этом городе людям тяжело. Уже много десятилетий мир. Мы знаем про подвиг, знаем про кровь. Но нельзя детей воспитывать на крови. На постоянном напоминании о великих трагедиях войны, нашей Великой Победе. Наша великая победа сейчас в наших пенсиях. Мне очень жаль детей. В большинстве школ Швеции, например, основные уроки проходят ни в каком не классе, ни за какими не за партами, а в музеях, в художественных галереях, прогулках на природе, встречах с учёными, с музыкантами, поэтами, специалистами. Есть уроки погружения в математику, когда за две недели можно сделать больше, чем за год. Когда талантливый математик показывает, какая связь между музыкой Баха и формулами Эйнштейна. И это система. Если же мы вспоминаем что-то хорошее из советской школы, мы вспоминаем отдельных своих учителей. В моей школе была замечательная учительница литературы, она обращалась к нам на «вы». И мы вели себя соответственно, как «вы». - Мне кажется, в нашем городе у вас особенная миссия. Опросы показывают огромный интерес горожан к культуре, образованию, но где-то устремления буксуют. - Именно из Волгограда вышла эта страшная песня, когда последние мыслящие люди не понимали, в чём дело, а мир вздрогнул. Какую-то тетю у вас кто-то снабдил стихами, и она запела: «Даже если на земле был бы мир, но наш главный командир поведёт нас в бой, дядя Вова, мы с тобой». На земле мир, но если командир скажет: пошли воевать, мы пойдём в последний бой! Но зачем? Ведь если мир, нужно быть добрыми, счастливыми, читать стихи, слушать музыку, радоваться жизни. А откуда это всё идёт, эти командиры? Опять же, от советской школы. Класс был как разделён? На отряды. Кто был главным? Командир. Что такое было, когда шли помогать, собирать урожай? Трудовой десант. А как называлась уборка урожая? Битва за урожай. На подсознание вбито, что жизнь есть не что иное, как вариант милитаризма, постоянного пребывания в войне. Это подсознание жестоко мстит потом. И надо уже преодолевать гигантские барьеры, нечеловеческую глупость. Это надо когда-то начинать. Потому что страна не сможет так жить. Потому что если наша нефть станет никому не нужна, то у нас нет ни достаточного количества учёных, ни достаточно гуманитариев, чтобы создавать яркое, мыслящее, сильное общество. Мы же просто уйдем в полный ноль. И поэтому школа. Я отвлекаюсь от своих музыкальных, искусствоведческих концертов, и пытаюсь выстроить не школу, учителей. Нужно набрать такое количество учителей, которые начнут мыслить гармонично, умно, тонко. И которые превратят школу из казармы и тюрьмы в театр. - Частный благотворитель, обеспечивающий ваше выступление перед учителями, он волгоградец? - Я знаю, что это ваша женщина, которая живет в вашем городе, и только что была на моих московских концертах. Но если она не считает нужным это афишировать, то и я не буду. Она мне написала, что мечтает, чтобы я выступил перед учителями, и систематически поддерживает образовательные мероприятия. - Ваша личная программа, что будете делать вы? - Отдам, все, что могу. А остальное будет зависеть от города. Смогут ли собраться яркие, талантливые харизматичные люди, сумеют ли они попасть на встречу, сумеют ли откликнуться. Сумеет ли поддержать их кто-то из власть имущих. Потому что в России всё зависит от властей, а не от частной инициативы. Был такой проповедник Антоний Падуанский, когда его люди не слышали, он пошёл проповедовать рыбам и птицам. Поэтому я обязан сделать всё, что я могу. А дальше будет так, как будет.