Учитель года из туберкулезной колонии: "С классом мы общаемся один на один, во время урока в кабинете нет солдата с автоматом"

59-летняя Елена Еременко из Бакала больше 30 лет работает учителем истории и обществознания. Правда, её ученики – это не бакальские подростки, а больные туберкулезом заключенные в лечебно-исправительном учреждении №9 Саткинского района. Впрочем, Елену Ивановну её работа вполне устраивает. Как и любой педагог, она любит своих учеников, а в разговоре с корреспондентом «Хороших новостей» иногда называет зэков "наши дети". Специально к началу учебного года рассказываем о том, как живет школа за колючей проволокой. Все ваши ученики находятся в колонии, так как совершили преступления. Некоторые и тяжкие: убийство, изнасилование, мошенничество. Как вам удается абстрагироваться от этого и преподавать? — Мы, учителя, видим в своих учениках прежде всего людей, а не преступников. Да, мы знаем, кто по какой статье к нам пришел, но не особо обращаем на это внимание. Не зовем их "осужденные" - называем по именам, фамилиям. Иногда, как и в школах, говорим о них "наши дети, наши ребята", хотя учим взрослых мужчин, некоторые из них старше 30 лет. Они же в свою очередь называют нас по имени-отчеству, а не "гражданин-начальник". Сколько вы работаете в колонии? — С 2000-ого года, то есть 19 лет. До этого 17 лет работала в обычной общеобразовательной школе города Бакала. Учить детей мне тоже очень нравилось. Но так сложилось, что пригласили сюда. Решила пойти, с тех пор и работаю. Так привыкла уже, что не хотела бы возвращаться в свою старую школу. Как к вам относятся ваши ученики? Они не матерятся при вас? Не употребляют тюремный жаргон? — Ребята к нам хорошо относятся, стараются при нас не выражаться, мы все-таки женщины. Многие ученики любят школу, некоторые даже ей стихи посвящают. Говорят, что школа - это чудо, особый мирок на зоне. Они знают, что учителя всегда их выслушают, поймут, поддержат и помогут чем смогут. Как проходят занятия? Где идут уроки? — Школу у нас находится в одноэтажном бараке. В нашей колонии 7 преподавателей, у каждого свой кабинет. Учебный день начинается в 8:00 утра. Одно занятия длится 40 минут, между уроками перемены. На переменах они гуляют, выходят покурить, читают в читальном зале. В день у класса по 5 уроков. Потом после обеда начинаются внеклассные занятия. Во время уроков вместе с вами в кабинете, наверно, сидит кто-то из сотрудников колонии? Из соображений безопасности. — Когда я только пошла в школу, тоже так думала. Представляла, что я буду вести уроки, а у входа в класс поставят солдата с автоматом. Но нет, никто не стоит. В школе учителя остаются один на один с ребятами. Классы приходят в школу сами, и передвигаются по ней свободно. В отдельной охране просто нет необходимости. Но есть же, наверное, какие-то правила по технике безопасности? — Да, например, нам нельзя проносить на территорию колонии мобильные телефоны. Раньше ученики просили открытки, письма вынести от них. Выйти с ними и положить в почтовый ящик в городе. Такие передачки тоже запрещены, поэтому мы всем отказываем, конечно. ЛИУ-9 – это лечебно-исправительное учреждение. Сюда привозят заключенных, больных туберкулезом. А значит все ваши ученики больны. Не боялись от них заразиться? — Сначала боялась. Ведь «лечебной» колония была не всегда. Как-то раз мы приходим с летних каникул, и узнаем, что теперь мы учим людей, больных туберкулезом. Конечно, сначала испугались. Но за много лет так привыкли, что страх притупился. Нас обучили простым правилам, чтобы не заразиться: всегда тщательно мыть руки, не вести уроки на пустой желудок и каждый год в обязательном порядке проходить флюорографию. И за все это время ни один учитель не заразился. Хорошо. Тогда что касается школьной жизни. Даете ли вы им домашние задания? — Нет, домашних заданий у нас нет. После уроков многие идут работать на производство, которое находится на территории колонии. И им уже не до уроков. Их тетради и учебники хранятся у нас, с собой они носят только ручки, карандаш. Из-за того, что домашних заданий нет, я стараюсь вместе с ними записать краткий конспект каждого урока. Когда они вновь приходят ко мне, я даю три минуты повторить тему прошлого урока. По конспекту или учебнику. Есть среди учеников те, которые не умеют читать, писать? — Бывают, конечно, но попадаются раз в год. Обычно это цыгане. А насколько глубоки их познания истории? — Познаний практически нет, а если и есть, все в голове перемешано. Например, первое занятие я начинаю с того, что учу их по году определять век. Когда приходят, они и этого не умеют. Начинаем учить римские цифры. Есть у меня в классе есть стенд патриотов - на нем вывешены портреты знаменитостей. Так многие не могут узнать Гагарина. Ну а если узнают, не могут вспомнить, в каком году он полетел в космос. Какие темы нравится изучать вашим ученикам? — Очень любят войны, хотя Великая отечественная война и Вторая мировая для них - это одно и то же. Вот и разбираем с ними, чем же они друг от друга отличаются. Они любят все, что приближено к настоящему. Иногда на уроках разворачиваются целые дискуссии по разным вопросам. Обычно это касается власти, политики. Власть ЗЭК-и очень не любят. Хотя многие из них даже не умеют голосовать. Как можно не уметь голосовать? — Многие сидят с малолетства, поэтому им не довелось принять участие в выборах. А у нас есть интерактивная игра "Учись голосовать". Ребята с удовольствием в неё играют, отвечают на вопросы. Некоторых, когда они сидели до суда в СИЗО, выводили голосовать в пункты. Им скажут, за кого проголосовать - за того кандидата и поставят галочку. А сейчас они удивляются, что голосовать можно за кого хочешь. Некоторые после наших игр говорят, что выйдут из колонии и пойдут, попробуют проголосовать. По вашим рассказам складывается довольно радужная картина. Неужели все заключенные хотят учиться? — Нет конечно. Многих заставляют, потому что это обязательно для людей моложе 31 года. И при этом некоторые говорят: зачем учиться, зачем аттестат, не нужен он нам. Мол, даже если мы получил его и дадим работодателю, он увидит, что мы образование на зоне получили, а значит сидели. И тогда мы объясняем, что это не так. В аттестате ни слова про колонию нет. Просто пишут, что выдан муниципальным казенным общеобразовательным учреждением №6 саткинского района. И мало кто знает, что это школа при колонии. Был недавно случай. Учился у нас несколько лет назад мальчик из Челябинска. Окончил 9 классов здесь, но аттестат не забрал, когда освободился. Пошел устраиваться в пошивочный цех, в колонии вместе аттестатом он получил специальность швейника. Так у него попросили документ о школьном образовании. А документа нет, у нас лежит. Так что не взяли его работу. Случается так, что вы встречаете своих учеников-заключенных на воле? — Те из наших учеников, кто встал на твердый путь, поддерживают с нами связь через соцсети. Они делятся своими успехами, рассказывают, что завели семьи, работают. Когда выезжала в Челябинск, пару раз видела кого-то из ребят на улице, мир-то тесен. Я бы и рада с ними пообщаться, но обычно они игнорируют тебя и делают вид, что не узнают. Мы не обижаемся на это. Прекрасно понимаем, что тюрьма – это тяжелое время для человека. Об этом не хочется вспоминать. А мы неотрывно связаны с этими воспоминаниями.