Химизм и жизнь: разговор с учителем
Российскую школу принято больше ругать, чем хвалить. Дети – жертвы ЕГЭ и гаджетов, учителя – жертвы нищеты, советское образование развалено… "Уралинформбюро" отыскало в Екатеринбурге учителя, у которого ежегодно несколько стобалльников по химии и пара десятков выпускников, поступающих в медицинские вузы. Она не хвалит и не ругает систему, но перекраивает ее под себя. Татьяна Михайловна Русинова – победитель конкурса губернатора Свердловской области среди лучших учителей, руководит направлением химико-биологического профиля в гимназии №35. Сегодня в школьных стенах тихо – учебный год завершен. Наш разговор с учителем химии начинается, как и положено, в лаборантской. – Выхожу как-то из дома, меня встречает лимузин. – Вы Татьяна Михайловна? У вас сегодня день рождения? – Да, день рождения. – Садитесь! – и мы едем в школу. Каждый год они что-нибудь такое вытворяют, – рассказывает учитель о своих подопечных. – Здесь, в лаборантской, те из них, кто считают меня другом, могут повесить на стену свой портрет. "Сад Татьяны Русиновой", который оформил один из выпусков, с Левиандром Хмурым и Вегериным Башмачком – Вот, например, Саша Садриева, заняла третье место на Всероссийском конкурсе по детской хирургии. Сейчас оканчивает наш медуниверситет. – Она в частную клинику пойдет работать? – Она уже работает – на скорой помощи, зарабатывает баллы в магистратуру. – Самая тяжелая работа... – Ну, это фанатики же, они будут врачами, они хотят лечить людей. У Саши глаза горят: я вот хочу хирургию освоить, я еще хочу на те курсы пойти, хочу вот это научиться делать, и, может, еще поеду в Барселону - попробую поступить… Я где-то прочитала, что у человека, чтобы он был счастливым, должны быть семья и учитель в жизни. Не учитель химии или литературы, а учитель вообще, человек, мнение которого тебе важно и которому есть что сказать. От себя я всегда добавляю третье – любимое дело. И я не знаю, что из этих трех вещей важнее. – Я правильно понимаю, что вы работаете с учениками, которые так или иначе уже выбрали свой путь? – Нет, даже в медклассах они не жестко сориентированы. Бывают ребята, которые, окончательно вникнув в химико-биологические секреты и сложности, меняют свой выбор. В последнее время, правда, это происходит все реже. – Почему? – Думаю, причина – в жизни. Все так стремительно меняется, и сейчас нужно определяться очень рано. Все раньше и раньше. Самое страшное, что качественно подготовиться к экзамену, благодаря которому ты сможешь учиться той профессии, о которой мечтаешь, нужно минимум два года. 10-11-й классы – это именно годы подготовки к ЕГЭ. А если ты выбрал не то? Хотя если у тебя высокий интеллект, и ты точно понял, чего хочешь, невозможного для тебя нет. Поэтому среди моих выпускников есть не только медики, но и юристы, педагоги, программисты, даже актеры. Актер Свердловского театра драмы Антон Зольников - выпускник Татьяны Русиновой. Фото Вадима Балакина – Какое у вас отношение к ЕГЭ? – Любой учитель и ребенок, сдававший ЕГЭ, скажет, что натаскать на него, как утверждают некоторые журналисты и чиновники, невозможно. Ты или знаешь предмет, или не знаешь. Как можно натаскать на сто тысяч задач? Если ты готов, ты их решишь. Например, всегда на экзамене по химии бывает задача, которую мы не видели нигде и никогда. Но мы знаем химизм, мы понимаем логику. Мы знаем, как это вычислить, как это соединить. Пазл складывается, и задача решается – получается 100 баллов. – Вы стобалльников выпускаете уже 8 лет? С тех пор, как пришли работать в гимназию? – Семь лет. Теперь буду тиражировать (смеется), и на следующий год планирую двух–трех. Если серьезно, конечно, я ничего не планирую, но мне приятно, когда у ребят такие результаты. И как же обидно, когда 98 баллов! Одна дурацкая, мелкая ошибка, и уже не 100. В ЕГЭ много хорошего, но мне не нравится, что это – единственный шанс поступить в вуз в текущем году. Пересдать и повысить результат ты можешь только через год. У меня есть даже конкретные предложения для министра образования Васильевой, как это исправить. Я считаю, нужно дать тем, кто сдал выше 75–80 баллов, возможность пересдать экзамен в течение двух недель. Тем, кто хочет, например, пройти в МГУ. Да, это потребует серьезных вложений. Но экзамен, это ведь такая штука, растерялся, бывает. Сколько у меня было ребят, которые писали пробные тесты на 100, а на экзамене срезались. – У вас есть какая-то методика подготовки на 100 баллов? Или просто нужно давать качественные знания? – Главный прием – научить неформально относиться к предмету. Над этим я бьюсь очень основательно. Знания тогда есть, когда они присвоены. Химию невозможно заучивать. Точнее, заучивать можно, но понимать ты не будешь, у тебя не будет интереса, и ты никогда не решишь на высокий балл. Поэтому готовимся мы не на 100 баллов, мы готовимся на 120–150. Когда мне вдруг говорят: а этого в ЕГЭ нет, я отвечаю: а у нас что, класс подготовки к ЕГЭ? Иногда я сама их предупреждаю: в ЕГЭ этого нет, но это – потрясающе интересная штука. Им самим становится любопытно: а что, если изменить условия, поэкспериментировать? Коллекцию веществ для Татьяны Русиновой "по старой дружбе" и спецзаказу изготовило екатеринбургское химпредприятие Самое главное – сломать сознание. Оценка это что? Это - констатация состояния, что вот этот вид работы ты делаешь, скажем, на 3, задумайся. Важно другое – какой ты результат можешь показать. Я до них пытаюсь это донести. И две трети ребят, иногда четыре пятых поступают в наш медуниверситет. Так много ни у кого более не поступает. Это – 16-18 моих учеников ежегодно. – А остальные? – Идут в вузы Москвы, Санкт-Петербурга, поступают в Новосибирский, Томский университеты, во Фрайбург, Хайдельберг и в УрФУ, конечно. Ученики Татьяны Русиновой получают возможность познакомиться с практикой работы в больницах еще в школе. Поэтому и выбор вуза делают уже осознанно – Тезис о том, что к ЕГЭ не подготовиться без репетиторов – миф? – Это – миф. У нас есть ребята, которые идут к репетиторам – от страха перед ЕГЭ. Родителям на собраниях я говорю, что не против репетиторов и все же против. В каких случаях я не против - пропустил, проболел, запустил, не осознал вовремя, повзрослел позже. Но тут нужно понимать, что, если ты учишься в "углубленке" и при этом идешь к репетиторам, это точно не твое – раз ты не можешь с неплохим учителем в хорошей школе освоить на максимальный балл. С репетиторами высокобалльники, кстати, бывают крайне редко. Почему? Когда ребенок идет к репетитору, он размывает ответственность. ЕГЭ очень изменился за последнее время. И это хорошо. Ты не получишь балл случайно, методом тыка. Чтобы заработать один балл по химии нужно правильно решить от двух до четырех заданий. К тому же задания приобретают более творческий характер. ЕГЭ вообще движется в сторону усложнения. – Куда сложнее?! – Ты не просто должен знать, ты должен применять знания на очень высоком уровне. "Сито" все строже и строже. – То есть это такое соревнование между профессорами-составителями ЕГЭ и талантливыми детьми… Получается, что отобрать лучших, остальных отсеять – это задача уже на государственном уровне? – Видимо, да. Если ты на высокий балл не можешь, ну, и не нужно тебе значит. Хотя если бы я придумывала задания к ЕГЭ, то стобалльников не было бы вообще (смеется). Я же много лет с этим работаю, знаю, где они ошибаются, наставила бы там ловушек! Вообще 100 баллов можно набрать, если есть высокая мотивация у детей и родителей. Второе – готовить должна команда специалистов. В 100 баллах по химии ведь есть крупицы многих других предметов, даже русский язык. На мой взгляд, ЕГЭ устанавливает не только знания по предмету, но и твой общий интеллект: насколько быстро ты можешь переключаться, логически мыслить, оценить ситуацию, увидеть свою ошибку. Для меня кайф, когда ребята выходят с экзамена и говорят: Татьяна Михайловна, мы ожидали сложнее, что-то сильно просто было. Я спрашиваю: может быть, вы хорошо подготовлены, вы не допускаете такой мысли? (Смеется). У меня, и вообще у учителей, – гиперответственность, урок пропал – нам плохо. Мы чувствуем гораздо большую ответственность, чем сами дети. Потому что они нам верят, думают, и правильно думают, что учитель здесь – значит, все получится. – Расскажите, что такое медклассы. – Они традиционны для гимназии №35. Вот уже три года я медицинским направлением занимаюсь как куратор. Мой проект – "Социальное партнерство химико-биологического профиля". Мы стали намного плотнее сотрудничать с Уральским медицинским университетом. Примерно 80-90% мест там сейчас – целевой набор (поступление по направлению медучреждения, в которое выпускник приходит на работу после завершения учебы – прим.ред). И здорово, что с нами работают очень крутые учреждения – ОММ, Областная больница №1 и так далее. – То есть шанс получить целевое место от статусной клиники у ваших учеников есть? – Конечно. Наши ребята великолепно сдали русский язык и химию. Средний балл – 80, а по России – 62-64. Сейчас ждем результаты по биологии, скорее всего, они традиционно будут хорошими. Но самое главное не в этом, а в том, что дети реально хотят быть врачами. Они встречаются со светилами, которые работают в Екатеринбурге. Например, с профессором Олегом Макеевым (завкафедрой медицинской биологии и генетики УГМУ, доктор медицинских наук), который стволовыми клетками занимается. С прошлого моего выпуска он сразу к себе взял Кристину Перминову – умнейшая девочка. Я сейчас говорю, и у меня мурашки по коже. Мне так приятно, что я к этому причастна. Не хочу сказать, что я какие-то решающие вещи делаю, но я причастна. – Вам, по-моему, удалось сформировать уже некую субкультуру в своем учебном направлении. – Моим ученикам нравится учиться. На уроках к доске они бегом бегают, очередь занимают, кто пойдет следующим. У нас старшие знают младших – восьмиклассников, потому что у них "вступительные" экзамены принимают. Мы много лет проводим посвящение в химики, когда десятый класс для восьмого готовит представление. Черные мантии, маги, все в дыму, опыты. Мы беремся за руки, мы – братство. И оно сохраняется потом в медуниверситете. Выпускники рассказывают: мы все встречаемся, как родные. Ученики все у нас в белых халатах. Этого не требуется, конечно, для школьных практических работ. Но когда я предлагаю родителям на посвящении эти халаты вручить своим детям, они никогда не отказываются. Это тоже очень важная часть. Дети спрашивают: мы что, теперь на все практические можем ходить в халатах? Я говорю: не просто можете, вы обязаны. Это дает им ощущение сопричастности. И как это красиво! Я в белом халате, и они, как я. Мы – одна команда. Из таких мелочей все складывается. Я очень благодарна гимназии, что у меня есть все это. Вообще педагогика – это самое интересное, что только может быть. Не та педагогика, такая толстая серая книжка, а вот здесь, живьем. Это – такие задачи, такие ребусы. И когда ты приближаешься к разгадке, ой, это так круто! Отношения с детьми – это любопытно и ответственно. Понимаешь, что ты в них прорастаешь, как и они в тебя. И я все время сомневаюсь – правильно ли я делаю, на правильном ли пути? – Откуда такие мысли? – Знаешь, с чем я столкнулась? С ребятами мало кто разговаривает на очень важные темы. Например, как построить свою жизнь? Я всегда им буквально внушаю: рецепт простой – выбирайте то, что нравится, к чему лежит душа. Не лежит – не надо испытывать это. И я все время сомневаюсь. А правильно ли делаю? Я имею право влиять на их выбор или нет? Я с одной умной девочкой занималась, ходила к ней на дом, когда та болела. Говорю: я готовлю будущих врачей, ребятам об этой профессии много рассказываю, привлекаю действующих медиков. И при этом все время думаю: профессия врача – богоугодная или нет? Она милосердная или нет? Я – человек верующий, не ортодокс, но верующий. И думаю так: ведь болезнь, которую посылает Господь, – это испытание. И человек должен что-то понять, пройдя его, измениться. А врач ему не даст пройти, вылечит. А Люся мне отвечает: но ведь врача тоже посылает Господь. И она права! Опоздавшие на урок моют фикус на перемене – суровый закон в классах химико-биологического профиля Я рада, что у ребят сегодня есть множество возможностей. Если бы рядом со мной был кто-то в свое время и показал мне, что есть микробиология, я бы стала микробиологом. Или был рядом такой человек, который бы мне показал, что, блин, писать книги – это так классно! Я, может быть, писателем бы стала. Когда я ребятам рассказываю, что больше всего на свете люблю читать и театр, они удивляются. Они ведь думают, что я больше всего на свете люблю химию (смеется). – А вы злитесь на учеников, когда они не хотят что-то делать, становятся непробиваемыми? – Я сержусь на себя, могу настолько сердиться, что заболеть. Строгость учителю нужна, но она должна быть разумной, без унижений и оскорблений. И ребята очень хорошо разделяют – строгость и унижение. Когда учитель-профессионал заходит в класс, ему не надо кричать. Он просто встает у доски – все замолкают и начинают работать. А непрофессионал может кричать, говорить громче, чем ученики, но из этого ничего не выйдет, потому что учителю начинать нужно с себя. Беседовала Елена МЕЗЕНОВА
