Председатель Российского Красного Креста: хотим развеять предубеждения о России в мире
Российский Красный Крест (РКК) теперь будет представлен в правлении Международной федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца (МФОККиКП). О том, как РКК намерен выстраивать свою работу в этой организации, как на ее площадке будет звучать тема Донбасса, как сам РКК работает в этом направлении и появится ли отдельный закон о Российском Красном Кресте, в интервью ТАСС рассказал его председатель Павел Савчук.
— Павел Олегович, хотел начать с одной из главных новостей, которая всех очень интересовала, особенно сейчас, в период этой бешеной культуры отмены: избрание РКК в правление МФОККиКП. Как проходило это избрание?
— Действительно, этот процесс был очень непростой. Во-первых, я лично не так просто на это решился. Хотя коллеги по РКК и из нашего международного департамента, которые следят за всеми этими событиями, повесткой Генассамблеи, а также наши уставные органы активно мне предлагали. Но я понимал, что осенью, когда мы впервые вообще задумались об этом, РКК находился на первых шагах трансформации.
Для нас было важно выстроить внутренний стержень, внутреннюю структуру и затем идти уже в более высокие международные органы. Потому что у нас огромная страна, и мы — самое большое национальное общество, при этом одно из самых опытных. Российскому Красному Кресту 155 лет. Это одно из самых первых национальных обществ, которое появилось, и это большая ответственность. Сейчас, наверное, появляется все больше предрассудков о российских представителях в международных организациях, ассоциациях и управляющих советах. Мне кажется, у нас очень важная миссия — развеять эти мифы и предубеждения.
Во-первых, РКК — независимая гуманитарная организация, мы действуем в соответствии с основополагающими принципами Красного Креста и Красного Полумесяца. Принципы независимости, беспристрастности, которые пронизывают всю нашу работу, — мы как их придерживались, так и будем придерживаться. Это один из факторов, который дал нам возможность избраться в этот орган и получить большую поддержку от других национальных обществ.
— Вы сказали о трансформации РКК. Чтоб под этим подразумевается?
— Полтора года назад мы запустили большую перезагрузку всего РКК. В целом национальные общества — как одна семья. В семье есть кто-то более успешный, кто-то менее успешный. У кого-то хорошо получается одно, у кого-то — другое, и, наверное, в этом плане РКК стал очень интересным примером. Как национальное общество, которое последние 15 лет было вообще неактивно, может трансформироваться?
Этот процесс занимает лет 10–15, а нам, по сути, понадобились полтора года. Я не говорю, что мы полностью завершили весь процесс, нет, конечно. Но мы сделали большую часть, что позволило нам войти в украинский кризис и оказывать гуманитарную помощь более-менее подготовленными. Более 100 тыс. человек, беженцев, уже получили помощь от РКК. Наверное, эти позитивные изменения, которых мало кто ожидал.
Необходимость изменений назревала давно. Есть большое количество вызовов, на которые просто невозможно не реагировать: пандемия не просто это подчеркнула, а выделила жирным маркером. Еще раз показала, что в России необходима гуманитарная организация с сильными региональными отделениями, которые будут работать на полную мощность, оказывать помощь нуждающимся. Важна была и наша готовность к коммуникации: с самого начала работы, взаимодействия с партнерами мы говорили, что для гуманитарной деятельности не должно быть никаких санкций, барьеров и препятствий, в том числе и в плане коммуникаций. Поэтому мы открыты к диалогу со всеми национальными обществами, какую бы страну они ни представляли.
История РКК очень тесно связана с историей нашей страны. Но, с другой стороны, нам крайне важно сохранять независимость и беспристрастность. То есть помогать людям независимо от каких-то факторов влияния на нас, давления. Независимость и беспристрастность дают доверие к организации, позволяют работать и с международным сообществом, привлекать средства на реализацию проектов и поддерживать коммуникацию даже в такие непростые времена.
— Надо понимать, что связь национального общества со страной — это не связь с политикой?
— Да, это очень важно, потому что мы гуманитарные работники. Мы не политологи и не можем давать оценку тому, что происходит. Мы работаем с гуманитарными кризисами. Потому что, если внимание сместится на политику, мы не сможем помогать людям, и они не захотят принимать от нас помощь.
Например, сейчас РКК оказывает денежную поддержку беженцам — многоцелевые единовременные выплаты. Их уже получили 17 807 человек. Вчера, кстати, было пять месяцев, когда мы подключились к работе по оказанию помощи беженцам, которые оказались в России. Наше ростовское отделение самым первым стало принимать все эти автобусы и помогать людям, применяя опыт еще 2014 года.
Стоит отметить, что наши сотрудники уже имели за плечами опыт работы во время наводнений на Дальнем Востоке, во время трагических ситуаций и в "Зимней вишне", и в Крымске, и в Керчи. Проекты, которые мы сейчас реализуем, для организации не новы, но мы стараемся найти к ним современные подходы. И я думаю, что это сыграло не последнюю роль в том, что мы нашли поддержку международного сообщества, когда она была так необходима.
И сама федерация берет сейчас большой курс на расширение доступа молодежи к различным руководящим позициям и принятию решений. Привлечение молодежи к гуманитарной работе крайне важно. Она не только сохраняет традиции, она продолжает их, развивает. Нежелание или невозможность обновлять свои команды, к сожалению, нередко приводит к тому, что организация перестает существовать. С человеком уходит и сама деятельность. К сожалению, по такому принципу у РКК в свое время прекратили работу семь отделений. Сейчас мы их восстановили.
— Вы сказали про "Зимнюю вишню", про все наши техногенные катастрофы. В глазах обывателя обычно висят только три буквы: МЧС. Не нужно ли здесь активизировать еще работу, чтобы население страны знало, что есть такая организация, которая готова прийти на помощь?
— Я с вами совершенно согласен, но особенность работы РКК не в том, чтобы первыми засветиться с флагом в камере. У нас нет такой задачи. Как правило, первые два дня во время ЧС на месте работает огромное количество специалистов, служб, представителей власти. Зачем нам лезть туда, где наша помощь пока не нужна. К примеру, психологи МЧС России работают первыми в зонах ЧС и покидают их спустя недели две. Они свою задачу выполнили, но люди нуждаются не только в помощи здесь и сейчас, но и в долговременном восстановлении. Поэтому важным блоком всех наших программ является долгосрочная психологическая поддержка. К примеру, после трагедии в гимназии 175 в Казани РКК реализовывал большую программу на 86 млн рублей. На протяжении года мы обеспечивали работу психологов в школе. Они работали и с учителями, и с родителями, и сопровождали все траурные мероприятия. Я думаю, эта роль намного дороже.
Вчера мы открыли в Белгороде первый мобильный пункт РКК по поддержке беженцев. Он работает в одном из крупных логистических центров. И конечно, в первый и второй день много СМИ обратили на это внимание. Сейчас он на слуху, но так не будет всегда. Однако после того, как внимание СМИ сойдет на нет, значимость работы такого мобильного пункта никак не уменьшится.
Во-вторых, ситуации бывают разные. С одной стороны, реакция национального общества на любые ЧС должна быть мгновенная. Но, с другой стороны, сначала нужно понять, нужна ли наша помощь в принципе, где и каким образом мы можем быть полезны. Для этого нам нужно быть в постоянном контакте с органами власти, МЧС и другими профильными ведомствами. Это и делает нашу работу эффективной — мы помогаем там, где ресурсов, специалистов и сил у других организаций не хватает. Это позволяет нам помочь максимальному числу пострадавших от тех или иных ЧС.
— Было ли противодействие избранию?
— Да, такие противодействия были со стороны нескольких стран, которые хотели оспорить мое избрание, но для этого не было оснований. Голосование было тайное, я не могу сказать, что это были за страны, но их было крайне мало. Важно то, что по факту за нас проголосовали 105 стран, а это второй результат в Европе (первый — у Франции: 126 голосов). Если бы мы допустили ряд ошибок, то можно было бы это оспорить, но зацепиться было не за что.
— Гуманитарная дипломатия. О ней хотел поговорить как раз, она сейчас позволяет общаться с другими странами. Мы вошли в правление. Что дальше? Какие появились обязанности и полномочия?
— РКК в последний раз был в правлении в 2009 году (по 2013 год), и за эти годы ничего заметного и полезного, к сожалению, сделать не удалось. Поэтому мы должны занять активную позицию и быть не только зрителем того, что происходит, но активным участником. У нас есть свои взгляды на различные ситуации, которые мы хотим вынести на обсуждение. К примеру, мы уже поднимаем вопрос о необходимости равномерного распределения гуманитарной помощи. Если мы возьмем территорию Донбасса, то увидим, что большие объемы международной гуманитарной помощи сосредоточены на западной части Украины и в приграничных с западной частью Украины странах. А вот восточная часть Украины и Донбасс остаются без необходимой гуманитарной помощи, хотя все подчеркивают, что гуманитарная ситуация, несмотря на все усилия, все равно тяжелая. Уверен, есть и другие точки напряжения и кризиса.
По украинскому кризису нужно помочь всем — беженцев в России более 2 млн. Мы стараемся выявлять наиболее уязвимые группы: женщины с детьми до трех лет, пожилые люди старше 65 лет, семьи с детьми-инвалидами и просто с инвалидами, многодетные семьи. В рамках украинского кризиса мы собрали более 1,5 тыс. т гуманитарной помощи по России и доставили ее в южные регионы для беженцев.
И еще мы считаем очень важным представлять интересы и русскоговорящих национальных обществ, которые вносят большой вклад в работу федерации и всего краснокрестного движения.
— Какие кризисные точки в России вы бы особо выделили? Кроме территорий, граничащих с Донбассом?
— В Донбассе мы не работаем, но стараемся представлять интересы жителей региона на международной гуманитарной арене. Мы сейчас работаем на территории РФ, но получаем обращения и с территории Донбасса, Украины и стараемся перенаправить их тем организациям, которые могут оказать помощь уже там.
При этом сейчас и на территории России есть зоны ЧС. Деятельность РКК можно разделить на плановую и чрезвычайную. Есть говорить о плановой, то это наша основная деятельность, связанная с донорством крови и костного мозга, программами профилактики туберкулеза и ВИЧ-инфекции, помощи пациентам с этими заболеваниями и обучение первой помощи, членство в общественных наблюдательных комиссиях по контролю за соблюдениями прав людей в местах заключения. Что касается чрезвычайной работы, то, к примеру, на неделе мы доставим гумпомощь пострадавшим от наводнения в Верхоянском районе Якутии. Сформировано 450 гуманитарных наборов со всем необходимым: одеялами, гигиеническими предметами, продуктами и так далее.
— Возвращаясь к мобильным пунктам в Белгородской области. Какую помощь вы оказываете беженцам?
— Общий бюджет нашей операции по украинскому кризису — почти 450 млн за эти пять месяцев, это как средства, которые мы собрали внутри страны, так и средства, привлеченные по линии Международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца. Мы планируем, что до конца года он будет в полтора раза больше. Есть ряд сервисов для беженцев и переселенцев, которые мы предоставляем. Это гуманитарная помощь, которую мы собирали от населения и закупали сами. Для этого у нас есть центры выдачи гуманитарной помощи.
Второй сервис — это оказание психосоциальной поддержки, и как раз особенность нашего мобильного пункта в том, что есть отдельная комната психоэмоциональной разгрузки, где ведут занятия наши психологи. У нас сейчас более 50 психологов работают в рамках украинского кризиса и дополнительно мы привлекли 70 сотрудников по гуманитарной работе.
Это и оказание поддержки по линии восстановления семейных связей — у нас работают специалисты нашей горячей линии, которые на месте помогают человеку заполнить заявку, передают ее в наш московский офис, который начинает розыск человека. Нам удалось найти 85 человек за эти пять месяцев. Также мы выдаем сим-карты с балансом, чтобы люди могли всегда оставаться на связи со своими родственниками. Юридические консультации мы также оказываем с самого начала. Ну и есть различные варианты ваучерной поддержки: продуктовые и аптечные. Плюс прямые материальные выплаты, о которых я уже сказал.
К сожалению, мы отмечаем снижение потоков гуманитарной помощи и снижение сбора пожертвований. Конечно, это естественный процесс. Гуманитарные потоки снижаются, внимание населения к проблеме падает, но нам очень важно не уменьшать объем поддержки.
Мы стараемся помочь и с трудоустройством. К нам обращаются работодатели и кадровые агентства. Буквально на неделе обратилась компания, которая помогает работодателям с подбором кадров и которая предложила большое количество рабочих мест. Причем как не требующих опыта, так и тех, где необходима высокая квалификация. Даже в нашем московском отделении есть пункт приема заявлений о целевых выплатах, и там висят объявления от работодателей для переселенцев по разным направлениям. Они могут выбрать то, что им подходит.
— На площадке федерации вы будете поднимать эту тему, говорить коллегам из других стран о том, что есть эти миллионы людей, которые покинули Донбасс и сейчас находятся в России? На Западе это замалчивают.
— Конечно. В этом вопросе у нас нет какой-то специальной информационной работы, наша задача — честно и откровенно говорить о тех процессах, которые происходят. В качестве аргументов мы говорим о своем опыте посещения пунктов временного размещения и общения с беженцами. При этом мы посещаем их не одни, а приглашаем делегации Международного комитета Красного Креста, Международной федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца. У коллег есть возможность все увидеть и услышать самостоятельно.
Эти делегации работают в России достаточно давно. Они имеют дипломатический статус, и вместе с ними мы посещаем регионы. Активно сотрудничаем и с управлением верховного комиссара ООН по делам беженцев. Сейчас, к примеру, наши сотрудники с представителем верховного комиссара по делам беженцев ООН посещали Воронежскую и Белгородскую области. На следующей неделе поедут в Калужскую область. Такие поездки носят, с одной стороны, мониторинговую функцию, чтобы оценить запросы, которые есть. А с другой стороны, чтобы еще раз убедиться в отсутствии принудительной эвакуации, а эти вопросы задают коллеги из международных организаций каждый раз. Пока не нашли ни одного подтверждения этим фактам. И об этом есть заявления, которые можно почитать на сайтах самих организаций.
С управлением комиссара ООН по делам беженцев мы вели переговоры на протяжении двух месяцев, потому очень интересным образом считалась статистика по беженцам. Так получалось, что первое время статистика по беженцам в России не соответствовала той, которая была внутри страны. Связано это было с тем, что не считали беженцев, которые прибыли в Россию с 19 по 24 февраля. Считали их своего рода туристической поездкой и простой поездкой к родственникам. А для нас эвакуация людей в связи с угрозой ЧС, пусть у них и есть паспорта РФ, в нашу страну считается как раз прибытием беженцев. Мы ведь говорим о людях, которые не живут постоянно в России и покинули свои дома вынужденно в связи с угрозой жизни и здоровью.
Россия на втором месте после Польши по количеству принятых беженцев. И это, я думаю, тоже показатель особенности того кризиса, который сейчас происходит. Люди, которые это понимают, выступают за поддержку РКК. Порядка 21 страны (их национальные общества) еще в самом начале высказали нам слова солидарности, поддержки. Это самые разные страны. И ряд из них оказал реальную поддержку. Армянский, Белорусский Красный Крест нам отправили своих специалистов психосоциальной поддержки. Австрийский, Германский, Испанский Красные Кресты направили средства для поддержки беженцев. Норвежский Красный Крест помог с обучением наших специалистов на горячей линии.
— Какая поддержка нужна сейчас волонтерскому движению и РКК от законодательной власти?
— Начнем с нашей главной заботы — это разработка законопроекта о РКК, и это вопрос в первую очередь к органам исполнительной власти и законодателям, которые будут рассматривать его. Он еще не внесен в Госдуму. Прошел согласование по ведомствам, идут внутренние процедуры, и мы надеемся, что в осеннюю сессию он будет внесен. Это документ, который закрепит статус организации и даст ей возможности решить трудности, с которыми мы сталкиваемся. Например, в двух приграничных регионах органы власти не смогли предоставить нам склад. Мы их арендуем на коммерческой основе, а помощь ведь гуманитарная.
Надеемся, что законопроект все эти наши недопонимания с органами власти устранит, даст дополнительные возможности, закрепит наш мандат и роль в гуманитарной сфере.
Закон защитит и логотип. У него две функции. Первая — обозначать сотрудников и людей, помещения, машины, гуманитарную помощь, которая имеет отношение к Движению Красного Креста. Вторая — это прямая защита. Любые объекты, где находится Красный Крест, здания и сотрудники не могут быть атакованы.
В-третьих, если говорим о поддержке, то скажу самое очевидное — важна готовность к коммуникации и открытость. Бывает, нам говорят: "Чем вы особенные, подождете". А ведь есть функции, которые только мы выполняем. В приграничных регионах юга России РКК с 2015 года обеспечивает антиретровирусную терапию для вынужденных переселенцев, которые еще в 2014 году прибыли в нашу страну и которые имеют положительный ВИЧ-статус. Эта поддержка позволяет им находиться в России, получать лечение. Вернуться домой они не могут по объективным причинам.
Национальное общество здесь берет на себя большую ответственность и обязанность, которые не берут другие НКО. Этим мы и выделяемся. Ни у одной НКО в России нет возможности привлечения средств как внутри страны, так и вне ее в таких масштабах. Мы же можем использовать возможности нашего движения, которые огромны, а значит, и оказания помощи в таких объемах. И с помощью международных доноров, и с помощью российских доноров, а также различных фондов. Мы идем по пути выстраивания отношений с органами власти и уже подписали 14 соглашений с губернаторами, а это тоже укрепляет наши отношения, делает их более продуктивными и эффективными.
Несмотря на то, что трудности есть, отличие РКК в том, что мы не только видим эти трудности, а стараемся их решить, предоставить варианты решений. Мы принимаем и со своей стороны конкретные шаги, чтобы продолжать работу, несмотря ни на что. Как было на протяжении всех 155 лет.
Беседовали Нино Иосебадзе и Анатолий Бочинин