«Записка и бутылка водки»: воспоминания ликвидаторов аварии на ЧАЭС о работе на месте катастрофы

Ровно 35 лет назад, 26 апреля 1986 года, произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции. Ликвидаторы последствий катастрофы, которые и сегодня обеспечивают защиту населения от подобных чрезвычайных ситуаций, рассказали «Вечерней Москве» о том, что помнят о тех событиях спустя годы, и о том, что больше всего поразило их на месте аварии.

Как с фронта

Специалист гражданской обороны Московского авиацентра Владимир Макеев в 1986 году служил в Киеве в отдельно механизированном полку гражданской обороны. На тот момент, когда произошла авария на Чернобыльской атомной станции, ему было 26 лет.

— Об аварии я узнал 26 апреля, когда нас подняли по тревоге. Мы были дома, за нами приехал транспорт. Привезли в полк. Построились. Сказали, что произошло. Создали мобильный отряд. Через несколько часов мы направились в сторону Чернобыля, — вспоминает Макеев.

По его словам, солдаты не знали о масштабах трагедии. Подобных аварий раньше не случалось. Поэтому он не испытывал страха.

— Ситуацию в целом перенес ровно. Мы тогда и не осознавали ситуацию. Что нас возьмет, самых крепких и сильных? Знали только о Хиросиме и Нагасаки. С подобным сами не сталкивались, — говорит ликвидатор.

В Припяти он проработал восемь суток. В его задачу входило измерение уровня радиации в воздухе. Кроме того, Макеев участвовал в эвакуации населения из города, которую, по его мнению, нужно было делать раньше на несколько дней.

— Первые двое суток мы постоянно были на ногах. Каждые два часа ездили делать замеры радиации. Время от выезда до выезда — на отдых. Работа и есть работа. Ее надо выполнять, — говорит он.

После получения предельно допустимой дозы радиации Макеева вывели из 30-километровой зоны отчуждения, где он до 3 мая проверял на уровень радиационной зараженности автотранспорт.

Одним из запоминающихся событий того периода для Макеева стал футбольный матч между киевским «Динамо» и мадридским «Атлетико», который состоялся 3 мая в Киеве. Полк Макеева жил в палатках в лесу около Варовичей, в 12 километрах от Припяти. А солдатам очень хотелось увидеть трансляцию матча. Макеев поехал к секретарю партийной организации колхоза и попросил одолжить телевизор.

— Электричества нет. Но есть электростанция. И секретарь партийной организации сжалился и выделил нам цветной телевизор. И мы вечером смогли посмотреть матч, — вспоминает он.

Вернулся Макеев в Киев в ночь с 3 на 4 мая. По его словам, ему казалось, что он вернулся домой с фронта с победой.

— Встречался с теми, кто уехал раньше, так как раньше прибывал на место. Было большое чувство радости от встречи с однополчанами, — говорит он.

Макеев ежегодно встречается с коллегами по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. По его словам, «старая дружба не ржавеет». При встречах ликвидаторы в основном разговаривают о личном, о том, как дела, что нового произошло за год.

— Каждый год, 26 апреля, ездим на Митинское кладбище. Для нас это важная дата. Потом собираемся где-нибудь за столом и говорим о личном, не о катастрофе, — добавляет он.

По словам Макеева, авария на АЭС научила мир многому. Важно помнить, что мир очень хрупкий, нужно его беречь.

— А если что-то строить, то так, чтобы оно не взрывалось и не горело, — говорит он.

В повседневной жизни Макеев редко вспоминает участие в ликвидации чернобыльской катастрофы. Но отмечает, что в случае возникновения подобной чрезвычайной ситуации, не раздумывая, пошел бы на ее ликвидацию.

Сутки с лишним

Петр Безсилко сегодня работает в Управлении Департамента ГОЧСиПБ Восточного округа столицы. В 1986 году он служил в полку гражданской обороны под Донецком. В день своего 28-летия, 12 июня, Безсилко получил приказ прибыть в Чернобыль.

— Пришла команда, что случилась катастрофа. Сказали, что наша очередь на выезд в Чернобыль скоро подойдет. И вот с 14 июня я был там, — вспоминает он.

По словам Безсилко, многие солдаты, которые с первых дней уехали в Чернобыль, к 12 июня еще не вернулись. Поэтому спросить кого-то о том, что происходит на месте катастрофы, было невозможно. Например, не с кем было посоветоваться о том, что взять с собой.

— Представление было. У нас даже кто-то рапорт написал на увольнение, чтобы туда не ехать. Была неопределенность и некая неизвестность. Глазами вправо-влево водили, но паники не было. Была загадочность, интерес. Была настороженность без пугливости. Да и такой возраст — горы готовы свернуть, — говорит ликвидатор.

Однако Безсилко понимал, чем он будет заниматься на месте катастрофы: радиация и ликвидация последствий для него, «как пинцет или скальпель для доктора».

Свой первый день работы на Чернобыльской АЭС он помнит очень хорошо. Он заступил на дежурство на пункте дезактивации при выезде со станции и отработал больше суток. Его забыли сменить.

— Приехал в час ночи. Подняли в 5 утра. Назначали начальником пункта обработки техники. И остался я там на сутки с лишним. Вот так прям сразу вошел в рабочую колею, — вспоминает он.

Также Безсилко работал в самой опасной зоне — на крыше взорвавшегося реактора. Рабочее время было от 30 секунд до семи минут из-за высокого уровня радиации.

— Лопату схватил, кусок сбросил, забежал обратно. До бетона надо было крышу очистить. На самом верху работали только роботы сначала, уже потом люди, — говорит ликвидатор.

После того как он получил предельную дозу радиации, его перевели на хозяйственные работы. Безсилко занимался дезактивацией деревень. В это время его поражали непривычно пустые населенные пункты, в которых можно было встретить только птиц и животных.

— Нам строго говорили, что внутреннее отравление страшнее внешнего, поэтому никакая утка не должна попасть внутрь. По деревням бегали утки и куры, а за ними никто не бегал. Был строгий контроль, — делится он.

Ликвидатор рассказывает, что пока он находился на месте катастрофы, его родственники очень переживали за него. Телефонной связи не было, поэтому общение проходило через передачу писем, да еще и необычным способом.

— Это сегодня у многих два телефона. А у нас была одна линия, на которую надо было договориться. Поэтому была записка и бутылка водки. Если кто-то уезжает — забирает письмо, нельзя лишнего передавать, радиация, а если кто-то приезжает — передавали уже письмо и бутылку водки, — вспоминает он.

Безсилко говорит, что сегодня он не жалуется на здоровье. Последствия аварии он ощутил только после того, как вернулся с места катастрофы. Они проявились, как и у многих, в ослаблении иммунитета. Ликвидатор заболел ангиной.

— Пришел к доктору. А она сказала, что за 57 лет практики не видела такой ангины, — отмечает он.

Только 22 августа Безсилко уехал из зоны чернобыльской аварии. Ликвидатор говорит, что его предназначение в этой жизни — спасать людей. Поэтому в случае необходимости он готов участвовать в ликвидации подобных чрезвычайных ситуаций.

— Если ты спасатель — спасай, — добавил Безсилко.

Тревожность

Директор ГУП «Специальное предприятие при правительстве Москвы» Геннадий Скачков в апреле 1986 года находился в краткосрочном отпуске в Брянске. Ему тогда было 25 лет, он служил в войсках гражданской обороны. 29 апреля ему пришла телеграмма о том, что нужно срочно явиться в воинскую часть.

— 30 апреля я уже был в 18 километрах от атомной станции, — вспоминает он.

Так как Скачков окончил военное училище химической защиты, он понимал, что произошло, какие могут быть последствия катастрофы.

— Как человек понимающий, я воспринял это с тревогой, — говорит он.

По словам ликвидатора, он хорошо помнит все события того времени, тем более что на месте катастрофы он пробыл год. Однако старается не возвращаться к ним, ведь они «нехорошо окрашены». Он не любит 26 апреля: старается не участвовать в мероприятиях в день памяти катастрофы, не любит много рассказывать о том, как работал на месте аварии.

— Мы в семье понимаем, что есть годовщина, но не любим об этом вспоминать, — признается Скачков.

На месте аварии он участвовал в различных работах: проводил дезактивацию, убирал радиоактивные осколки с крыши атомного реактора, участвовал в эвакуации населения из близлежащих к Чернобылю населенных пунктов. Именно эвакуацию ему вспоминать тяжелее всего.

— Ситуация, когда мирное время, а ты видишь, как население покидает свои родные места, где они родились, где жили, где у них было все. Люди плакали. Нехорошее воспоминание. Несмотря на то что мы военные, мы тоже переживали, — делится Скачков.

Семья ликвидатора переживала его годовую работу на месте катастрофы. По словам Скачкова, весь военный городок был встревожен, но паники не было.

— В головах, конечно, тревога была, но массового страха не было, — сказал он.

Также Скачков отмечает, что эта работа еще больше убедила его в том, что такое дело нужно людям: спасать жизни, предотвращать аварии, оказывать помощь. Именно поэтому вся его жизнь связана с войсками гражданской обороны и трудом на благо безопасности людей.

СПРАВКА «ВМ»

Авария на Чернобыльской АЭС (также известна как катастрофа на Чернобыльской АЭС, чернобыльская авария, чернобыльская катастрофа или просто Чернобыль) произошла 26 апреля 1986 года недалеко от города Припять (тогда — Украинская ССР, ныне — Украина).

На ЧАЭС взорвался четвертый энергоблок, в результате в окружающую среду было выброшено огромное количество радиоактивных веществ.

Данное ЧП расценивается как крупнейшее в своем роде за всю историю атомной энергетики. Речь идет о рекордном числе погибших и пострадавших от последствий аварии, а также о масштабном экономическом ущербе.

Жертвами трагедии стали до 50 человек, скончавшихся от причин, напрямую связанных со взрывом, и до четырех тысяч человек, умерших от облучения.

Читайте также: Память ликвидаторов чернобыльской катастрофы почтили на северо-востоке Москвы