«Дочке говорят, что папа в реалити-шоу». Менеджер Емельяненко и Исмаилова больше десяти месяцев находится в СИЗО

Через 300 дней после ареста «потерпевшая» попросила об освобождении «обвиняемого» из-под стражи. Что тут происходит? Азамат Бостанов был задержан в начале января этого года после того, как гражданская жена написала на известного ММА-менеджера заявление об изнасиловании и нанесении телесных повреждений. В ноябре этого года Лаура, проходя по делу как потерпевшая, попросила отпустить Бостанова из СИЗО, заявив, что изнасилования не было, а заявление было написано под воздействием успокоительных и на фоне сильного стресса после личного конфликта. Девушка записала видеообращение и опубликовала его в социальных сетях. Обращение набрало около миллиона просмотров, Бостанова поддержали известные в России бойцы ММА. Ранее Азамат сотрудничал как агент с Магомедом Исмаиловым, Александром Емельяненко, Владимиром Минеевым и еще рядом спортсменов. «Матч ТВ» через адвоката передал несколько вопросов с просьбой ответить как можно подробнее. Через неделю мы получили этот текст, который приводим без сокращений. #1. Расскажите, как прошли сутки, когда вас задержали? Это было 6 января. Мы с Лаурой жили вместе уже где-то полтора года. Как раз в той квартире, где ты записывал интервью с Александром Емельяненко (текст опубликован на «Матч ТВ» 17 сентября 2021 года). Мы отмечали Новый год вместе, к нам приезжали и ее, и мои родители, у нас было заявление в ЗАГС на 14 февраля. Конкретно в эти дни она была с подругой в другой квартире. Подруга приехала к ней из другого города, а мы не общались близко, поэтому я в их встречи не лез. Вечером я заехал за Лаурой, мы приехали домой, все было хорошо. Поскольку это важно для дела, то у нас была близость. Естественно, по обоюдному согласию. Без сопротивления или отсутствия желания у кого-либо из нас. Потом между нам произошел довольно сильный конфликт, мы поругались, и я, не буду себя оправдывать, ударил ее несколько раз. Она стала себя плохо чувствовать, и я повез ее в травмпункт. Там нам сказали, что никаких проблем нет. Мы решили подстраховаться и вызывали скорую. Скорая приехала и отвезла ее в больницу на Ленинском проспекте около Парка Горького. Я поехал домой, планировал собрать какие-то вещи для нее и привезти ей в больницу. У нее сел телефон, поэтому я не мог узнать, как она себя чувствует и что вообще происходит. Узнал приемные часы в больнице, там было что-то вроде с 18 до 20. Утром, когда проснулся, увидел, что у меня два пропущенных звонка от участкового. Он спросил, был ли у нас конфликт, я сказал, что да, что я могу прийти к нему, дать объяснения. То есть я не собирался скрываться ни от кого. Где-то в 17:30 вышел из дома с вещами для Лауры. Захожу в магазин, покупаю продукты и уже подхожу к машине, когда мне говорят: «Добрый вечер». И показывают удостоверение. Двое молодых людей ждали около машины; я сначала вообще подумал, что хотят сфотографироваться… Мне сказали, что нужно проехать в отделение. Мы поехали. Я на тот момент вообще не понимал, что происходит. Привезли сначала в районное отделение полиции, потом в наркологичку на освидетельствование. Все это затягивается и где-то к часу ночи меня привозят в Дорогомиловский следственный комитет. Меня встречает следователь и показывает заявление Лауры и ее показания. И я вижу строчку «изнасиловал меня, тем самым доставив мне глубокие физические, нравственные и моральные увечья». Что-то в таком духе. Мне было понятно, что это не ее язык и не ее формулировки. Я завелся, сказал: «Какое, на хрен, изнасилование?» Меня увезли в ИВС. Там я провел два дня, через два дня прошло первое судебное заседание. На нем приняли решение отправить меня в следственный изолятор на два месяца. #2. Как и в какой момент появилось заявление об изнасиловании? В больнице к моей жене приехали сотрудники полиции. По законодательству, они должны приехать, если она поступает с побоями. Они приехали утром, через пару часов после того, как она поступила. Я понимаю, как это выглядело: она сидит в палате, заплаканная, в расстроенных чувствах, обиженная на весь мир. Она действительно была на эмоциях и наговорила лишнего. На следующий же день Лаура написала следователю с просьбой ее передопросить, поскольку давала показания под таблетками, которые ей давали врачи, и на эмоциях. Дальше ей больше недели не отвечает следователь, хотя она ему звонит и пишет каждый день с просьбой ее передопросить. Следователь увольняется и говорит ей, что передает дело другому следователю. Лауре говорят: «Мне не надо больше звонить, а новый следователь сама с вами свяжется». Лаура сама обращается в СК с просьбой ее передопросить. Около 18 февраля ее вызывают. Она дает показания, объясняет, что никакого изнасилования не было, что это было сказано под таблетками и на эмоциях. В итоге она провела в больнице три дня, обследовалась и выписалась домой. Спустя семь дней после нашей ситуации она уже была на тренировке по танцам. Сейчас в обвинении написано, что был перелом ребра и пневмоторакс (пробитие легкого). Вряд ли человек с пробитым легким и переломом ребра мог бы пойти через неделю на спортивные бальные танцы. #3. Какие у вас были статьи и как расследовали ваше уголовное дело? В марте к изнасилованию (статья 131 УК РФ — Прим. «Матч ТВ») мне добавляют обвинение в нанесении тяжких телесных повреждений (статья 111, часть 1). Это история с переломом ребра. Но трещина в ребре, которую мне приписывают, была получена Лаурой в 2005 году. Причем там трещина вдоль ребра и ребро под лопаткой. Не понимаю, как я мог это сделать ударом. Каждые два месяца мне продлевают арест в суде. Когда я приехал в первый раз, был уверен, что меня переведут на домашний арест. Моя семья принесла все необходимые документы, в том числе, что я прописан и проживаю в Москве и никуда бежать не собираюсь. Пришла Лаура, которая сказала, что не было никакого изнасилования. На суде сказали, что само дело пока не рассматривают, а только выбирают — продлить или не продлить меру пресечения. Формулировка суда была такой: «Он может продолжать заниматься незаконной деятельностью». То есть получается, что я могу продолжать спать со своей женой. Сказали, что я могу оказать давление на потерпевшую. Но какое давление я могу оказать, если она уже в суде и говорит, что не было изнасилования? Что я могу еще сделать? Примерно так все идет на протяжении 10 месяцев. Мы сделали независимую экспертизу на 59 страниц с ее историей болезни. Там три эксперта, у каждого стаж работы больше 19 лет. Нам в следственном комитете сказали, что их устраивает их экспертиза на две страницы. Мой адвокат идет в прокуратуру, жалуется прокурору. После этого мою экспертизу приобщили к делу, но приобщили только ее. Все остальные документы, все то, что предоставляла Лаура, к делу не приобщают. #4 Что, по вашему мнению, вы неправильно сделали в первые сутки после задержания? Когда меня задержали, попросили дать показания. Поскольку ситуация развивалась достаточно долго, я был невыспавшимся и морально разбитым, меня это все сильно пошатнуло. И я спросил у следователя, могу ли я дать показания на следующий день и сказал, что никакого изнасилования не было, а конфликт был… В итоге — в первый раз меня допросили через 5,5 месяцев. Мне оформили 51-ю статью, «Отказ от дачи показаний». Хотя я не отказывался от дачи показаний. Адвокат, который ко мне приехал сразу, был просто шут гороховый. Но это единственный номер, который был у меня в телефонной книжке. Он как-то заказывал рекламу у Саши Емельяненко. Я позвонил. Сначала он сказал: «Все нормально, не переживай, проблем нет никаких». В общем в итоге я отказался от него через месяц. Сейчас у меня другой адвокат. #5. Вы говорите «я не снимаю с себя ответственность». Какими вы видите свои статьи и каким может быть наказание по ним? С точки зрения УК РФ это либо статья 116-я, «Нанесение побоев», либо 113-я статья — «Причинение легкого вреда здоровью». Это до двух лет лишения свободы. При условии, что я уже провел в СИЗО 10 месяцев, а по моим статьям тут день идет за полтора, я «отбыл» 15 месяцев. Два года — это максимум по этим статьям. И в моем деле есть потерпевшая, которая мне постоянно пишет письма, отправляет еду, на связи с моей семьей и которая жила со мной в квартире и хотела выйти за меня замуж. #6. Расскажите, что происходит после ареста и первых следственных мероприятий? Меня отправили в Капотню, в СИЗО № 7, там две недели держали в карантине. Потом было распределение по другим изоляторам. Меня перевели в СИЗО № 3 на Красную Пресню. Привезли на сборку, там сидишь с двух часов дня до трех ночи. Потом начали распределять по камерам. Тебе бреют волосы и решают, в какой ты будешь сидеть. Попадаешь в камеру, знакомишься с людьми, ну и осваиваешься. Видео из YouTube, «как правильно входить в хату», мне особенно не пригодились. Люди тут адекватные, за 10 месяцев у меня не было ни одного конфликта, ни я, ни меня никто ни разу не ударил. Ни внутри камеры, ни при общении с сотрудниками. Понятно, что формально у меня такая статья, которая в этих местах не приветствуется. Но у меня есть какая-то медийная известность. И люди, когда я сюда приехал, уже знали, что заявитель — это моя гражданская жена, а не девушка, которую я на улице встретил. Ко мне не было никаких вопросов или косых взглядов. Многие поддерживают, сотрудники узнают, кто-то просил помочь ему с боями. Здесь есть люди, которые осуждены за мошенничество, это очень образованные мужчины, с которыми есть о чем поговорить. Тут начинаешь много читать. У меня в камере сидели 5-6 человек из Средней Азии, и я обучал их английскому. В какой-то момент у меня знакомый из Таджикистана говорил на английском лучше, чем на русском. Из еды помимо «положняковой», которую называют «баландой», можно что-то заказать. В нынешних изоляторах работают «рестораны». Твоя семья может тебе заказать готовое блюдо. Тебе приносят еду в термоупаковке. Кладешь это в глубокую тарелку с водой, включаешь кипятильник, кипятишь воду и так разогреваешь. Последнее, что я так ел — паста карбонара. По крайней мере, так называется. На питание таким образом уходит около 2 тысяч рублей в сутки. Плюс тебе здесь все равно требуются средства гигиены, есть платная баня и платный спортзал. Тут еще такая ситуация, что в месяц ты можешь заказывать только 30 кг еды из ларька, либо в передачах с воли. И, допустим, если тебе кто-то пришлет 15 бутылок газировки, он просто выберет весь твой лимит на месяц. Мне повезло, моим родственникам помогают люди, а мама занята организацией процесса. Комфортное пребывание в СИЗО обходится около 70-80 тысяч в месяц. Утренняя проверка проходит обычно в 9-10 часов утра, вечерний отбой в 22:00. #7 Что происходит с делом прямо сейчас? У меня идет ознакомление с материалами дела. Мне намекают, что понимают, что я не виновен, и я это прямо слышал. Но говорят, что есть статистика. По статье 131 есть только заявление Лауры и первичные показания. Никаких травм, повреждений, свидетельств — нет ничего. По этой логике получается, что любой мужчина может переспать с любой женщиной, она напишет на него заявление и он окажется в СИЗО. Я уже не в первый раз слышу, что 131 статью из моего дела не убирают только из-за статистики. Им хочется как можно быстрее передать это дело в суд. Но сначала они должны его передать в прокуратуру. Прокуратура и следственный комитет Дорогомиловского района — это соседние здания. И мне кажется, что сейчас это все пытаются одни спихнуть на других. В итоге я не хочу, чтобы меня судили по статьям, ни одна из которых не соответствует совершенному мною поступку. Но там как будто бы хотят, чтобы меня оправдал кто-то другой, а не их ведомство. Мой арест продлен до 6 декабря. Следствие пытается побыстрее закинуть это дело в суд, чтобы от него быстрее избавиться. Моего следователя уже дважды депремировали за то, что они не могут это дело закрыть. Для них это дело сложное, потому что по 131-й статье есть только ее показания, про которые она регулярно говорит, что все было не так. #8. Есть ли что-то, чего от вас хотят представители следствия, чтобы все это закончилось? Явных предложений ко мне не поступало. Сам я частично признаю свою вину. Признаю вину в том, что нанес Лауре некоторые травмы. Но признавать факт изнасилования — это бред. Мы просили следователя провести очную ставку, на что следователи говорят: она не требуется, потому что противоречий в ваших показаниях нет. Но и убирать обвинения они не хотят. Абсурдная ситуация получается. #9. Есть ли у вас связь и помощь от тех спортсменов, чьи дела вы вели на свободе? Услуги адвоката, а это около ста тысяч в месяц, мне полностью оплачивает Камил Гаджиев. Вообще, с самого первого дня со мной и моей семьей были именно Камил и Шарип Алиев (вице-президент АМС Fight Nights — Прим. «Матч ТВ»). Шарип первые два месяца, наверное, каждый день говорил с моей мамой по телефону и успокаивал ее. Когда ты попадаешь в следственный изолятор, про тебя очень быстро забывают. Мне сразу же написал Магомед Исмаилов. Написал, что не верит в эту историю, что это бред. Написал Вова Минеев. Через какое-то время написал Саша Емельяненко. Алексей Махно меня поддерживал. Все они оказывали материальную поддержку. #10. На момент передачи вам вопросов вы находитесь под арестом 315 дней. Какой был худшим за это время? Наверное, это были первые 60 дней. Морально тяжело находиться в СИЗО, когда тебя обвиняют в том, чего ты не делал. И когда был первый суд о продлении, я был уверен, что сейчас меня выпустят. Меня не выпустили и следующие дня три было тяжело. Вообще не понимал, что происходит. Сейчас, как бы это ни звучало, понимаю, что я просто жертва системы. Напишите пожалуйста, что я просто хочу, чтобы меня судили честно. Не прошу меня отмазывать, вытаскивать, решать вопрос. Мне хочется просто справедливого суда, чтобы меня судили не для галочки и не для статистики. Чтобы вышестоящие представители следственного комитета или прокуратуры запросили мое дело, увидели девушку, которая на всю страну записывает видеообращение и просит отпустить меня. Мы оба говорим, что не было изнасилования, а следствие говорит, что оно было. Им что, виднее, что у нас дома произошло за закрытыми дверями? Я очень скучаю по дочке, потому что она спрашивает, где папа, а ей говорят, что папа в тюрьме, но это не по-настоящему, а съемки реалити-шоу. Но как-то съемки затянулись. И это уже давно «нереалити». #11. У вас есть какое-то общение с Лаурой? Мы в последний раз виделись в суде. Она мне пишет письма, но система ФСИН построена таким образом, что я ей не могу отвечать, поскольку она в этом деле проходит как потерпевшая. Но она пишет, отправляет совместные фотографии, присылает еду и одежду. В суде она пыталась подержать меня за руку, подошел сотрудник, спросил: «Кто вы?» Она сказала: «Я потерпевшая».