Заключенные прямо из тюрем обманывают миллионы россиян по телефону. Как устроен этот бизнес?

В конце января представители МВД обратились к россиянам с предупреждением о том, что в стране вновь активизировались телефонные аферисты. При этом, по данным Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России, значительная часть таких мошенников — это заключенные из колоний и СИЗО. Госдума уже готовит к третьему чтению закон, заставляющий мобильных операторов отключать связь в местах лишения свободы по просьбе ФСИН. Но в тюремном ведомстве эту меру посчитали недостаточной — и попросили из бюджета три миллиарда рублей на борьбу с тюремными кол-центрами. О том, как они работают, насколько много их в России и почему на борьбу с телефонными мошенниками надо потратить столько денег, — в материале «Ленты.ру».

Мошенников, которые работают из-за решетки, называют «але-мале». В 2020 году ущерб от их действий, по данным ФСИН, составил 1,8 миллиарда рублей. Количество схем для обмана, которые используют звонящие, ограничивается лишь их фантазией. Но чаще всего аферисты используют три роли: родственник в беде, сотрудник банка и альфонс.

Первая история особенно популярна у арестантов СИЗО, где информация о «новеньких» распространяется моментально. Тут мошенникам даже не приходится импровизировать — все данные о жертве можно получить из первых уст: например, выудить под предлогом помощи.

Для того чтобы стать «сотрудником банка», заключенным даже не нужно привлекать лишних людей — об этом не понаслышке знает бывший заключенный Олег, который повел в колонии 25 лет.

«Самая простая схема — берешь мобильное приложение банка, начинаешь делать перевод по номеру, и если у человека есть мобильный банк, то тебе сразу высвечивается его имя и отчество, а дальше звонишь и представляешься сотрудником, просишь назвать данные карты», — объясняет он в беседе с «Лентой.ру».

Еще одна популярная у телефонных мошенников схема, по которой жертвы сами идут в сети к аферистам, — прикинуться влюбленным. Именно от такой схемы пострадала москвичка Елена (имя изменено).

С Дмитрием Елена познакомилась в интернете — и в их общении сразу появился романтический подтекст. Мужчина не скрывал, что находится в местах лишения свободы, но старался преподнести историю в лучшем свете.

Проблем со связью у Дмитрия не было — они с Еленой могли и созваниваться, и переписываться. Мужчина не выпытывал личную информацию о своей «возлюбленной»: напротив, он охотно рассказывал о себе, жизни в колонии и отношениях с сокамерниками.

Но через месяц после знакомства общение вдруг стало поворачивать в финансовое русло. «История Дмитрия была очень реалистичной — скоро УДО, нужны деньги на адвоката, на решение всяких вопросов и получение документов. Одним словом, вопрос жизни и смерти, а потом он все отдаст», — вспоминает Елена.

Первое время Дмитрий действительно отдавал долг — иногда полностью, иногда частично. Правда, спустя какое-то время всегда просил деньги обратно. Удерживать жертву на крючке ему помогала жалость.

Дмитрий вытягивал деньги у Елены три года. За это время москвичка перевела мошеннику десять миллионов рублей.

Вернуть деньги Елене не помогали даже расписки, которые она все-таки смогла получить от «поклонника». Несколько раз женщина пыталась прекратить общение, но избавиться от Дмитрия было нелегко.

В итоге Елена решила обратиться в полицию. Было возбуждено уголовное дело по части 4 статьи 159 («Мошенничество в особо крупном размере») УК РФ. Дмитрий свою вину не отрицал, но настаивал на том, что в преступной схеме был только исполнителем.

По словам Владимира Осечкина, основателя правозащитного проекта Gulagu.net, практика организации групп мошенников сотрудниками ФСИН действительно существует и представляет собой связку оперативников и криминальной верхушки. Именно они получают основной доход.

Отказаться от такой работы бывает непросто. «Могут бить и прессовать, угрожать перевести в категорию опущенных, могут потребовать деньги в качестве карточного долга. Человек соглашается на все, только бы его не трогали», — рассказывает Осечкин. Правда, есть и те, кому телефонные аферы по душе, — особенно в колониях, где необходимо работать.

Между тем самая громкая история с полноценным кол-центром, устроенным заключенными, развернулась в известном московском СИЗО «Матросская Тишина».

В 2019 году по факту нарушений в «Матросской Тишине» было возбуждено уголовное дело. Его фигурантами стали старший оперуполномоченный оперативного отдела изолятора Владислав Остапенко и инспектор режима отдела и надзора Сергей Войтко.

Их обвинили по статьям 290 («Получение взятки в особо крупном размере»), 286 («Превышение должностных полномочий») и 163 («Вымогательство в крупном размере») УК РФ. Как вспоминает следователь 2-го Следственного управления Следственного комитета России (СКР) Павел Кондратьев, оперативная информация насчет Остапенко и Войтко поступила в 2019 году.

Но как только следственно-оперативная группа начала обыск в одной из камер, по СИЗО сразу разлетелся тревожный сигнал — «Шухер! Шмон!» Арестанты стали спешно блокировать двери камер при помощи хитрого приема: вставляли в замки тонкие металлические пластины, тем самым заклинивая их.

Этих 30-40 секунд задержки оказалось достаточно, чтобы вся техника и средства связи, которые не должны были по закону находиться в камерах, успели перекочевать в другие помещения. Как объясняет Павел Кондратьев, смартфоны спускали в соседние камеры или камеры этажом ниже по так называемым «дорогам», которые «наводят» блатные сидельцы.

«Дороги» — это отверстия в бетоне, которые арестанты расковыривают ложками и через которые при необходимости переправляют телефоны.

Всего в результате обыска в корпусе СИЗО «Матросская Тишина» у 80 арестантов изъяли 40 средств связи — получается, что телефон был у каждого второго.

Проводя обыски, следователи обнаружили, что у всех оперативников, работающих в изоляторе, были личные смартфоны, что запрещено законом. Любой, кто входит на территорию исправительного учреждения или СИЗО, обязан сдать средства связи, но в «Матросской Тишине» это правило почему-то на всех не распространялось.

А если тюремщик сумел пронести свой личный телефон в изолятор, то что помешает ему за деньги пронести такой же телефон для одного из арестантов?

Нашумевшая история в «Матросской Тишине» ввела в обиход понятие тюремного кол-центра, а вскоре ФСИН стала подводить под этот термин все случаи мошенничества на зоне. Однако, по словам юристов и самих заключенных, говорить о существовании полноценных кол-центров за решеткой можно было 5-7 лет назад.

Сейчас это лишь единичные случаи на всю систему — никто не хочет рисковать погонами, «крышуя» такое крупное мошенничество. Значительно проще сделать ставку на более мелкие, но регулярные доходы.

«Осужденный находит так называемые "ноги" в виде коррумпированного сотрудника и начинает закупать телефоны через него. Для сотрудника это безопаснее — он работает только с одним зэком, а тот уже распространяет мобильные и делится с ним прибылью», — рассказывает «Ленте.ру» бывший заключенный Игорь (имя изменено).

Иногда заключенным приходится тратиться на мобильный не один раз — изобретательные тюремщики могут продать устройства, а затем отобрать, чтобы продать снова. При этом администрация исправительного учреждения, как правило, в курсе, что зэкам приносят смартфоны — но за вознаграждение делает вид, что ничего не происходит.

А заключенные, в свою очередь, соблюдают конспирацию, чтобы лишний раз не провоцировать сотрудников.

Но тем из осужденных, кто пользуется мобильником для мошенничества, приходится осторожничать вдвойне. Мало того что часть добычи обязательно идет в общак: если сокамерники узнают, что зэк, к примеру, обманывает пенсионерок, ему придется отвечать за это.

Поэтому те, кто промышляет телефонными аферами на зоне, постоянно рискуют быть наказанными — причем не только из моральных соображений. Если такое мошенничество вскроется, то в колонии или изоляторе начнутся проверки и обыски, а значит, телефонов лишатся все заключенные.

«Лента.ру» сумела поговорить с осужденным Олегом (имя изменено), который в настоящее время отбывает срок в исправительной колонии. Он не отрицает, что на зоне промышляют телефонным мошенничеством, но не верит в возможность существования сегодня организованного тюремного кол-центра.

По словам Олега, мошенникам, которые, к примеру, притворяются банковскими сотрудниками, необходима постоянная связь. Нужно сделать сотню так называемых «холодных» звонков, чтобы найти подходящую жертву.

Сотрудники полиции в беседе с «Лентой.ру» также выразили сомнение в существовании организованных тюремных кол-центров. По словам Екатерины, дознавательницы одного из отделов полиции Западного округа Москвы, в последнее время действительно участились случаи воровства с банковских карт — особенно у пожилых людей.

Как правило, мошенники рассказывают, что с карты происходит списание — и нужно срочно перевести деньги на резервный счет. Они говорят своей жертве «быстрее, пока не началось» бежать в банк и начинать перевод. Но в целом обман пожилого человека, как правило, занимает около часа.

Мошенник под видом оператора все это время находится на связи — и у жертвы нет ни малейшего сомнения, что с ней общаются из банка.

Несмотря на все усилия сотрудников ФСИН России по борьбе с аферистами в робах, коррупция в ведомстве до сих пор существует, а значит, уговорами и взятками зэки все же получают телефоны в камеры. При этом банки бьют тревогу, заявляя о массовых случаях телефонных афер в стране.

Поэтому минувшей осенью ФСИН запросила три миллиарда рублей из бюджета на оборудование, которое будет глушить сигналы сотовой связи в СИЗО и колониях. Во ФСИН уверены: это поможет раз и навсегда решить проблему телефонных мошенничеств из мест лишения свободы.