В суд направлено уголовное дело в отношении главврача Волгоградского областного патологоанатомического бюро (ВОПАБ) Вадима Колченко. По версии следствия, он дал команду своим сотрудникам подменить образцы органов погибшей при родах женщины — чтобы не портить статистику области и репутацию ее властей. Уличили Колченко и в поборах с санитаров. Вместе с главным областным патологоанатомом перед судом предстанут еще два врача, которые участвовали в фальсификации. Корреспондент «Ленты.ру» Игорь Надеждин выяснил подробности громкого дела и пообщался с его главным фигурантом, который до сих пор так и не признал свою вину.

«Ничего плохого не вижу»

Если верить документам, 27-летняя Елена Мачкалян скончалась в 02:40 26 января 2017 года. Арам Мачкалян и Лена Семко познакомились в 2013 году — они вместе работали в одном из волгоградских клубов: Арам — охранником, Лена — администратором. После полугода встреч решили жить вместе, а в 2014 году — расписались; жена взяла фамилию мужа. Вскоре у них родилась дочь Настя.

— Мы очень хотели большую семью, и поэтому с первых дней и первой, и второй беременности вставали на учеты, — вспоминает в беседе с «Лентой.ру» Арам Мачкалян. — Кроме муниципальной женской консультации делали анализы в коммерческих клиниках — Лена вообще была очень аккуратная и строго соблюдала все предписания. Мы очень хотели большую семью — не меньше троих детей.

В июле 2016 года Елена Мачкалян поняла, что беременна вторым ребенком. И сразу, уже на сроке в 4-5 недель, встала на учет в женскую консультацию. Семья очень радовалась, особенно когда УЗИ показало — ждут мальчика. Назвать его решили Романом. Новый, 2017-й, год Мачкаляны встречали на родине Елены — в поселке Ерзовка, в 30 километрах от Волгограда. 6 января вернулись домой, а вечером 9 января у женщины, которая в тот момент была на седьмом месяце беременности, температура поднялась до 37,5. Уже утром 10 января она пошла в женскую консультацию, где участковый врач сказал ей:

«Ничего плохого не вижу, если температура будет подниматься выше — выпей парацетамол. А 15-го придешь оформлять декретный отпуск — посмотрим».

Но вечером температура у Елены поднялась до 38,5, и муж, вопреки мнению жены, вызвал скорую. Женщину немедленно госпитализировали. Но не в ближайшую клинику, а в город-спутник Волгограда — Волжский, во Вторую областную больницу.

«От усталости ни один мускул не дрогнул»

— Врачи сказали: по приказу Комитета здравоохранения из-за эпидемии гриппа всех беременных с подозрением на него направляют именно во Вторую больницу — чтобы они лежали в одном месте, — говорит Арам Мачкалян. — Меня это удивило: ехать надо было 33 километра, фактически в другой город. К тому же мы знали: во Второй больнице в штате нет акушеров-гинекологов, их привлекали на дежурства из других медицинских учреждений, да и рожать там просто негде. Но спорить не стали — надо так надо. Главное — чтобы врачи были.

11 января утром Арам привез жене необходимые мелочи. В тот день она спустилась к нему вниз, но из-за карантина они виделись только через стекло. Передав сумку с вещами через санитарку, Арам дождался врача и смог поговорить с ним. Он услышал, что у Елены подозревают лихорадку Эбола, лихорадку Западного Нила и еще несколько страшных болезней. Впрочем, Арам понял, что это скорее преувеличение со стороны медика — и уехал. Но вечером 11 января Елена написала мужу по WhatsApp, что температура поднялась до сорока, а ей по-прежнему ничего из лекарств не дают. Утром 13 января после тревожного дня накануне она попросила Арама привезти ей послеродовые прокладки — началось очень сильное кровотечение. Но привезти не во Вторую больницу, а в Волгоградский областной клинический перинатальный центр имени Ушаковой (ВОКПЦ) в Волжском — Елену ночью перевезли туда и положили в бокс для инфекционных больных. Уже позже Арам узнал, что врачи Второй больницы поставили его жене диагноз «острая респираторная вирусная инфекция» — и с угрозой прерывания беременности отправили ее туда, где есть все условия для родов. Но в ВОКПЦ Елена провела меньше суток: ей сделали УЗИ, убедились, что ребенок жив, и не нашли угрозы прерывания беременности. После этого со словами «лечи грипп во Второй, а рожать приезжай к нам» беременную женщину на скорой отправили назад. Перед перевозкой, около 17:30 13 января, Елена попросила привезти ей специальные свечи для остановки кровотечения — но уже во Вторую больницу. Арам помчался по аптекам, затем по пробкам прилетел во Вторую больницу — и увидел, что его жену на каталке и с кислородной маской на лице вновь грузят в карету скорой. «Какие свечи! Она рожать начала, мы ее отправляем назад в перинатальный», — набросились на Арама в приемном отделении. Это был последний раз, когда он видел Елену — на носилках, с маской на лице. «Я ее подбодрить пытался — а у нее от усталости ни один мускул на лице не дрогнул», — вспоминает он.

«Ребенок родился мертвым»

...Арам с другом помчался на машине за каретой скорой — но на светофоре отстал. Когда они подъехали к ВОКПЦ, Елену уже завозили внутрь. Врач скорой и сопровождавший женщину дежурный акушер Второй больницы сказали только, что мать и ребенка довезли живыми. Было около половины девятого вечера.

— В 22:00 13 января мне позвонили родственники и поздравили с рождением сына, — мол, нашли знакомых, которые работают в перинатальном центре, и те выяснили обстановку, — вспоминает вдовец. — Мне же никто ничего не говорил. Знаете, в тот момент у меня что-то екнуло — и я сказал: «Подождите с поздравлениями, пожалуйста!» И точно — около полуночи на улицу вышла женщина, завела меня внутрь и сообщила: ребенок родился мертвым, жена в очень тяжелом состоянии, за ее жизнь борются врачи.

Около 5:00 14 января к Араму Мачкаляну вышел Александр Бухтин, главный врач ВОКПЦ. По его словам, ребенок умер несколько дней назад, что и вызвало такое состояние Елены. Мама введена в состояние искусственной комы. А днем, мол, перед отправкой во Вторую больницу, врач УЗИ-диагностики ошибся: принял сокращения диафрагмы за сердцебиение плода. Кроме того, у Елены большая кровопотеря, и ей для спасения жизни удалили матку. «Помню, мы с Леной накануне целый день переписывались, и она мне регулярно сообщала, что мальчик пихается. До обеда — очень активно, после — уже слабее, что ее тревожило», — вспоминает Арам. 17 января Елену Мачкалян, которая по-прежнему находилась в коме, вновь перевезли, на этот раз — во Вторую областную больницу. Такое решение принял консилиум из 12 специалистов комитета здравоохранения Волгоградской области. Мужу объяснили, что реанимация в этой клинике современнее и лучше, кроме того, там есть диализ, который жизненно необходим Елене. Тогда же Араму сказали, что, скорее всего, причиной смерти его не рожденного сына стала острая почечно-печеночная недостаточность и отек мозга.

Страшные догадки

18 января 2017 года Арам Мачкалян похоронил новорожденного сына. Тело ему отказывались выдавать пять дней — мол, это не ребенок, а плод, и захоранивать его должно государство, как биологические отходы. Только после долгих споров тело все-таки выдали. 25 января, когда Мачкалян в очередной раз навещал жену в реанимации, его порадовали прогрессом: некоторые функции организма Елены возобновились. 26 января 2017 года около 02:40 во Второй областной больнице у 27-летней Елены Мачкалян остановилось сердце. В сознание она так и не пришла. О произошедшем ее муж узнал только тогда, когда сам позвонил в реанимацию. В своем кабинете главврач ВОКПЦ Александр Бухтин представил Араму Мачкаляну «лучшего патологоанатома области» — главврача патологоанатомического бюро Вадима Колченко. Последний выразил Мачкаляну соболезнования и пообещал лично провести вскрытие, взять анализы на вирусы и даже попросил согласия сделать срезы специально для диссертации — чтобы ничего подобного больше никогда не повторялось. А на следующий день, 27 января, родным покойной выдали справку о смерти. В ней причиной гибели были названы ОРВИ, ДВС-синдром (он же — тромбогеморрагический синдром) и аутоиммунный гепатит. Так этот диагноз прозвучал впервые. Но за месяц до смерти, в декабре 2016 года, Елена Мачкалян была на обследовании у специалистов. И те никаких данных о гепатите у нее не выявили. Больше того: Елена все время сдавала анализы — и все они были нормальными вплоть до госпитализации. 22 февраля 2017 года Арам Мачкалян написал заявление в Следственный комитет России (СКР) и попросил проверить обстоятельства смерти жены и сына. Ведь в информации, которую он получил от главврачей Бухтина и Колченко, было очень много нестыковок. Она явно противоречила словам рядовых врачей, которые лечили Елену все эти дни.

«На меня давили сотрудники ФСБ»

Следователи возбудили уголовное дело по факту гибели Елены Мачкалян — и почти сразу в нем возникли два врачебных свидетельства о смерти, датированные одним днем, но различные по содержанию. В первом основным диагнозом был назван аутоиммунный гепатит, поэтому в статистике смерть Елены была зафиксирована как обычная, наступившая от осложнений. Во втором, оформленном уже после возбуждения уголовного дела, причины смерти женщины остались те же, но саму смерть отнесли к разряду материнской.

— Сразу возник ключевой вопрос — как определяли причину смерти? — говорит подполковник юстиции Игорь Хованский, следователь по особо важным делам Первого отдела по расследованию особо важных дел СУ СКР по Волгоградской области. — Выяснилось, что это делали патологоанатомы по результатам специальных исследований, на которые направляют образцы органов и тканей. Мы начали перепроверку, привлекли генетиков — и выяснили: в мокром архиве находятся три блока с материалами погибшей, которые помечены ее именем. Там действительно лежат образцы пораженной гепатитом печени — вот только взяты они у мужчины. Позже генетика позволила установить его личность: им оказался местный житель, злоупотреблявший наркотиками и скончавшийся от СПИДа примерно в то же самое время, что и Елена Мачкалян. То есть в ее образцы подложили печень наркомана.

Согласно комиссионному заключению судебно-медицинских экспертов, смерть Елены Мачкалян наступила не от аутоиммунного гепатита и ДВС-синдрома, а от комбинированной вирусно-бактериальной инфекции (по данным «Ленты.ру», скорее всего — от двусторонней гнойно-септической пневмонии). Но это значит, что Елену с первой минуты лечили неправильно. Поэтому 16 января был созван специальный консилиум с участием главных специалистов области, и решали они не как спасти пациентку, а как скрыть факт грубейшего расхождения диагнозов. Без главного патологоанатома области Вадима Колченко это было невозможно. Из материалов уголовного дела — показания обвиняемого Вадима Колченко, данные им в СИЗО: «Примерно 15-16 января мне позвонила Алла Чебаткова, начальник отдела организации медицинской помощи матери и ребенку Комитета здравоохранения Волгоградской области. Она сообщила, что в Волжском перинатальном центре находится пациентка в крайне тяжелом состоянии, которая, вероятнее всего, погибнет. Затем Алла Владимировна сказала, что материнская смертность в начале года — очень нежелательный показатель не только для Волжского перинатального центра, но и для всей системы здравоохранения Волгоградской области, а затем поинтересовалась, чем патологоанатомы могут помочь в данной ситуации. Я рекомендовал настаивать на диагнозе «аутоиммунный гепатит» — так как он является самостоятельным состоянием, не связанным с материнской смертностью. На основании положения о Главном внештатном патанатоме Волгоградской области, я лично принял активное участие во вскрытии погибшей Мачкалян. Во время него была выявлена картина острой полиорганной недостаточности, которая формально может быть выставлена и для аутоиммунного гепатита. В ходе него образцы для вирусологического исследования не изымались. По поводу беспокойства руководства облздрава могу пояснить, что существуют негласные, рекомендуемые допустимые цифры материнской и младенческой смертности на территории того или иного субъекта федерации. Эти цифры устанавливаются Министерством здравоохранения Российской Федерации как не рекомендуемые к превышению. Иначе разбирательство происходит на самом высоком уровне. Тем более, что по уровню материнской смертности глава государства оценивает работу губернатора. В дальнейшем в ординаторской ВОПАБ я встретился с лечащими врачами, которые занимались Мачкалян, и обсудил с ними произошедшее. Они вместе пришли к выводу, что патологоанатомический диагноз будет записан как аутоиммунный гепатит. Несмотря на то, что смерть Мачкалян явно относилась к категории материнской смертности». То есть патологоанатом, который обязан быть честным и беспристрастным, обнаруживать ошибки в диагностике и тактике лечения, обсуждает свой диагноз с теми, кто заинтересован в сокрытии истины. Можно провести аналогию: эксперт встречается с убийцей и с его слов записывает, что покойный сам упал на нож — и так 11 раз. Позже, когда Вадима Колченко переведут из СИЗО под домашний арест, он откажется от этих показаний. «На меня давили, меня заставляли давать показания на руководство облздрава. Это делали сотрудники ФСБ. Я оговорил своих коллег, и мне стыдно за это», — пояснил он «Ленте.ру».

Анатомия сговора

По словам Арама Мачкаляна, в ходе следствия была проверена вся медицинская документация Елены Мачкалян. И эксперты-графологи установили: каждая строчка в истории болезни в оперативных журналах и даже в выписках подверглась исправлениям. Многие подписи сделаны третьими лицами, часть диагнозов переписана уже после смерти Елены. Реальную картину восстановить уже не удастся. То же самое касается и записей по патологоанатомическому вскрытию.

— По показаниям свидетелей и обвиняемых нам известно, что вскрытие проводил лично Вадим Колченко, ассистировала ему врач-патанатом Екатерина Черкасова, — рассказывает подполковник юстиции Игорь Хованский. — Но сам он сделал все, чтобы скрыть свое участие: нет ни единой его подписи, нет никаких упоминаний о его участии. По версии следствия, с которой согласилась и прокуратура, главный патологоанатом организовал искажение результатов вскрытия с целью подтвердить удобный диагноз и поручил подменить парафиновые блоки с образцами тканей умершей. Справки и другие документы, которые содержат заведомо искаженный диагноз, подписывала заведующая отделением Наталья Герасименко. Следствию удалось доказать преступный сговор между ними.

Как следует из показаний санитаров, образцы для вирусологического исследования у погибшей Елены Мачкалян взяли — но поместили их не в специальный холодильник, а в обычный, с едой. Они лежали там около недели. Когда руководство патанатомического бюро сочло, что все успокоилось, образцы просто спустили в обычную канализацию. Так было уничтожено то единственное, что могло изобличить врачей, лечивших Елену. А их самих, судя по всему, специально проинструктировали, что говорить проверяющим. Из материалов уголовного дела — показания обвиняемого Вадима Колченко, данные им в СИЗО: «После вскрытия Мачкалян я собрал совещание, на котором мы определились, какой диагноз запишем в медицинскую документацию. Здесь мы и решили, что определенный консилиумом диагноз «аутоиммунный гепатит» весьма дальновиден (...) Далее произошло совещание у зампредседателя Комитета здравоохранения Волгоградской области Ирины Карасевой. Ее интересовало в первую очередь то, чтобы смерть Елены Мачкалян ни в коем случае не была признана материнской. Карасева сказала мне, что, если есть хоть малейшая возможность избежать факта установления смерти Мачкалян как материнской, то ее нужно использовать (...) В дальнейшем от Натальи Герасименко он [Колченко] узнал, что она и врач-патологоанатом Екатерина Черкасова привнесли в гистологические образцы от Мачкалян некий образец печени лица, чья печень точно была поражена гепатитом. Докладывала ему [Колченко] об этом Герасименко лично».

— Мы убеждены, что причиной этого преступления стало желание сформировать удобную статистику, — считает генерал-майор юстиции Василий Семенов, руководитель Следственного управления СКР по Волгоградской области. — Очевидно, что хорошая статистика в здравоохранении в нынешних условиях — это дополнительное финансирование, положительные оценки со стороны Министерства здравоохранения России, руководства страны, премии и дополнительные баллы. Лично я убежден — здесь не было никакого желания скрыть конкретные дефекты оказания медицинской помощи конкретному пациенту. Существуют определенные показатели, в которых отечественной медицине приходится жить. И один из них — материнская смертность, которой в XXI веке быть не должно.

Между тем, по данным «Ленты.ру», сейчас в Волгоградской области расследуют шесть уголовных дел, в которых выявлены случаи фальсификации результатов посмертных исследований. Причем один случай — вопиющий: следователи изъяли полный комплект образцов погибшего ребенка, провели генетическое исследование и обнаружили, что все они взяты от шести разных мужчин и женщин. Когда же тело ребенка эксгумировали, то выяснилось, что вскрытия вообще не было! При этом все бумаги заполнены так, что не придерешься. И все эти дела относятся к тому периоду, когда главным патологоанатом региона был Вадим Колченко.

И взятки — тоже

Колченко, помимо подмены органов, вменяют еще и пять эпизодов мошенничества и получение взяток от подчиненных санитаров. По версии следствия, главный патологоанатом, зная, что санитары занимаются поборами с родственников умерших, обязал их передавать ему треть от всех полученных сумм. В общей сложности это принесло Колченко почти 600 тысяч рублей.

— В ходе следствия по показаниям свидетелей и родственников умерших было установлено, что санитары ВОПАБ брали деньги от людей за предпохоронную подготовку трупов — то есть за одевание, посмертный макияж, бальзамирование, тампонирование полостей и все прочее, — говорит старший лейтенант юстиции Георгий Гузенко, старший следователь Второго отдела по расследованию особо важных дел СУ СКР по Волгоградской области. — Суммы были разными — от трех до восьми тысяч рублей.

По словам Гузенко, санитары отдавали Колченко деньги, с одной стороны, чтобы избежать дисциплинарного наказания, а с другой — чтобы он не пресекал их поборы с родственников умерших. Кроме того, Колченко под предлогом необходимости ремонта техники выписывал санитарам премии — а потом требовал у них вернуть либо часть денег, либо все деньги.

«Про злой умысел я даже думать не хочу»

С самим Вадимом Колченко мне удалось встретиться буквально перед самым отъездом из Волгограда. Мы проговорили почти два часа, обсуждая все детали предъявленного ему обвинения. Безусловно, он импозантен и брутален, он эрудированный и грамотный собеседник — но меня он ни в чем не убедил. Скорее, наоборот.

— Я, конечно, чувствую себя виновным в том, что эта ситуация возникла во время моего руководства, — говорил мне Вадим Колченко. — Но только в этом! Сейчас я понимаю, что, видимо, где-то неправильно повел себя с персоналом, что надо было выстраивать отношения как-то по-другому. И я, конечно, очень хочу и при первой же встрече обязательно извинюсь перед Арамом Мачкаляном — за все те неприятные моменты, которые ему неумышленно причинил. Но все предъявленные мне обвинения носят, безусловно, «заказной» характер. Они абсурдны.

По словам Вадима Колченко, он лично проводил вскрытие погибшей Елены Мачкалян как главный патологоанатом области. Затем сам тщательно осматривал образцы и с вершин своего опыта делал предварительные выводы, которые, по его мнению, все-таки не опровергнуты.

— Это на самом деле была большая работа, и такие случаи бывают не часто. Естественно, внимание случаю было уделено колоссальное. Я лично вычитывал протокол, пересматривал эти препараты для того, чтобы быть абсолютно убежденным в правильности поставленного диагноза, — утверждает Вадим Колченко.

Он сам передал все материалы следователю, надеясь на установление истины. И убежден: то, что генетика показала принадлежность изъятого образца другому человеку, связано с нарушениями условий хранения: один кусок положили на другой, и образец от тела Елены просто пропитался чужой кровью, что и привело к ошибке. Так как тела он не видел, то утверждать, что там был очаг инфекции, не может, но полностью верит своим сотрудникам, которые не могли его не заметить.

— Я лично отсмотрел все образцы тканей от тела Елены и лично сравнил их с контрольными образцами всех известных гепатитов, — убеждает Вадим Колченко. — Они были больше всего похожи именно на аутоиммунный гепатит, фульминантное течение. Только после этого я согласился с этим прижизненным диагнозом. Не могу исключить, что активность следствия могла повлечь за собой утрату и последующую подмену образцов… Ну а про злой умысел здесь даже думать не хочу! А что касается обвинений в том, что справка о смерти не отнесла произошедшее к разряду материнской смертности — во-первых, это неправда, в статистику смерть Мачкалян пошла как материнаская. А, во-вторых, не я эту справку подписывал.

Колченко убежден, что его оговорили под давлением следствия:

— Когда меня арестовали, то моим сотрудникам сказали: все, на него можете больше не рассчитывать, вы избавились от этого сатрапа. И многие стали подписывать показания, которые им просто подсовывали. Кто-то — для того, чтобы избежать уголовного преследования. Сейчас они отказываются от того, что им приписало следствие. Вот вам и вся истина.

Сам Вадим Колченко признает то, что вынужден был собирать деньги со своих подчиненных, но не согласен с трактовкой следствия — по его мнению и по мнению его адвокатов, он не брал взятки, а занимался незаконным предпринимательством.

— Мне, конечно, надо было поступить по-другому: зарегистрировать какое-нибудь ООО и спокойно работать, — говорит мне Вадим Колченко. — Ведь без наличных в любой структуре нельзя решить ни один хозяйственный вопрос. Постоянно нужны деньги на мелкие расходы: кран потек, лампочка перегорела, в машину жидкость омывающую купить надо… И я наладил работу с одним из подчиненных, который передавал мне на эти вопросы наличные. Но — взятки? Этот состав мне вменен неправильно. Я совершил другое преступление — незаконное предпринимательство.

Поясню: санкция статьи 171 УК РФ предусматривает до полугода лишения свободы. И по ней уже истек срок давности. То есть в этом случае уголовное преследование Вадима Колченко надо прекращать. Правда, есть маленькая юридическая тонкость: за незаконное предпринимательство можно привлекать любого гражданина — кроме того, который занимает должность в государственной или муниципальной системе власти. Главный врач — лицо должностное, любые полученные им незаконно деньги — взятка. Эта позиция (согласованная с двумя опытными адвокатами, одна из которых даже была федеральным судьей) выглядит по меньшей мере жалким оправданием… И хотя понять действия Вадима Колченко я могу, но оправдать их таким образом — никак. Тем более что, действительно: и многофункциональное устройство, и другие «мелочи» сотрудники бюро покупали на свои деньги, а не на те, которые сдавали главному патанатому. Правда, у меня нет сомнений в квалификации Вадима Колченко. Он больше 30 лет отдал здравоохранению: получив в институте специальность акушера-гинеколога, поехал в село, где много лет проработал «доктором на все руки». Позже, когда с началом перестройки денег стало не хватать, отучился на судебно-медицинского эксперта и 23 года выезжал на места преступлений. Затем перевелся в Волгоград и принял предложение возглавить областное бюро. И сам опыт работы, и те времена, когда он трудился, подразумевают умение быстро получать правильные знания.

***

Восточная мудрость гласит: вора иногда можно понять и простить. Убийцу иногда можно понять, но нельзя простить. Подлого лжеца нельзя ни понять, ни простить. Вадим Колченко — не вор и не убийца. Его просто испортила руководящая должность.