Евгений Крутиков: Топорная тактика с элементами идиотизма

Зацикленность на политических обстоятельствах «дела Вороненкова» понятна, но плохо коррелирует с реальностью. Ни одна вменяемая спецслужба мира никогда не будет вербовать уголовников, неудачников и лохов. Это довольно простая история. Тебе скоро 30 лет. Из них последние шесть ты находишься в розыске за участие в безобидной, как тебе кажется, операции с обналичкой. Тебе немного повезло со сменой политического режима, и последний год ты относительно спокойно провел в рядах тыловых подразделений Национальной гвардии, где никто не заглядывает в базу данных прокуратуры, чтобы не огорчаться. У тебя ни кола, ни двора, ни образования, ты до сих пор носишь толстовки с капюшоном, перебиваешься случайными заработками и связями. Ты окружен такими же придурковатыми полумальчиками, не знающими альтернативы своей судьбе. Ты должен денег всем вокруг, и непонятно от кого надо скрываться – от милиции или от тех, кому «недообналичили». Все вокруг быстро тонет, и именно ты – тот, кому никогда не будет места в последней шлюпке. В общем, ты – неудачник. Но однажды к тебе приходит некий дядя. Возможно, из числа тех, кто когда-то помогал с обналичкой, возможно, хмурый тип из штаба твоего батальона НГ, возможно, ушлый сослуживец с приблатненными манерами (там каждый второй такой). Он подсел к тебе в баре и показал худосочную папку с надписью ДОР (дело оперативной разработки). «Всё, хана», думаешь ты. Но дядя не надевает на тебя наручники, а обещает все забыть, сжечь бумаги, выдать подъемные и квартиру в Одессе. Но для этого нужно сделать одно небольшое дело. Через пару дней в заранее оговоренном мусорном баке ты забираешь пакет, в котором обнаруживаешь некоторое количество денег, дешевый телефон, фотографию мужчины неброской внешности, график его перемещений и старый ТТ. Проблема в том, ты убивать ты не умеешь. Сравнивать Вороненкова и, к примеру, Александра Литвиненко можно только метафизически (фото: Valentyn Ogirenko/Reuters) Ты вообще мало что не умеешь. Но ты берешь «на дело» приятеля, у которого есть ДЭУ, и начинаешь «планировать» покушение. Ты одеваешь свою толстовку с капюшоном и красные кроссовки (видимо, это самая авторитетная вещь в твоем гардеробе). Несколько часов вы катаетесь по городу за машиной объекта (того самого неизвестного мужчины на фотографии), но не можете выбрать удачный момент. Наконец, нервы сдают, и вы паркуетесь на бульваре Тараса Шевченко наискосок от гостиницы «Премьер Палас», в которую зашел объект. Тебе уже не важно, что вокруг много камер, в том числе, на здании, что напротив гостиницы – на офисе Народной партии. Возможно, ты о них даже не догадываешься. Важно, что из здания выходит объект в компании крупного парня в белой куртке. Ты выскакиваешь из машины, догоняешь их сзади, окликаешь и начинаешь хаотично стрелять в обоих, не сообразив, что «белая куртка» - это охранник-профессионал. Старый ТТ против «Стечкина». Неудачник против ветерана. Уже раненый охранник опускается на оно колено и сносит тебе полголовы: «Стечкин» - своего рода пулемет, он может стрелять очередями и остановить легкобронированный объект (потому-то многие очевидцы и утверждали, что слышали стрельбу из автомата). Конец истории. Наверняка, многие детали были иными. Но в целом это называется «почерк». Набор характерных черт и особенностей поведения при подготовке и совершении преступления особой тяжести. Зацикленность на политических обстоятельствах «дела Вороненкова» понятна, но плохо коррелирует с реальностью. Но ни одна вменяемая спецслужба мира никогда не будет вербовать уголовников, неудачников и лохов – эта практика существовала в далекую эпоху, когда штата и технических возможностей не хватало, а уголовников и неудачников было пруд пруди. А сейчас слишком велик риск, что что-то пойдет не так. Оно и пошло «не так», и то, что покушение удалось – чистой воды везение. Но именно так ведут себя спецслужбы-недоучки и отдельно взятые их представители, которых понабирали из деревень по объявлению. Теперь перейдем от героя к объекту. Вороненков шел по жизни, оставляя после себя батальоны обиженных друзей, кинутых партнеров и обозленных потерпевших. В его послужном списке было практически все: мелкое взяточничество за «помощь» в Госдуме, подставы и фальшивые «разработки» собственных друзей, которых он обвинял в наркотрафике, рейдерство и даже процесс о признании отцовства. Он занимался недропользованием в нефтегазоносном Ненецком автономной округе при впоследствии осужденном главе администрации НАО Алексее Баринове. Одного этого достаточно, чтобы всю оставшуюся жизнь ходить в бронежилете. В декабре 2013 года в пафосном московском ресторане «Куршавель», что на Кузнецком мосту, произошел неприятный инцидент. Депутат Государственной думы Денис Вороненков подрался с бывшим сотрудником ФСБ Андреем Мурзиковым. Пересеклись они там случайно, а до того не виделись два года, из которых год Мурзиков просидел в следственном изоляторе. Он проходил по тому самому делу о рейдерском захвате дома на Таганке, за которое Вороненкова в итоге и объявили в розыск. Именно Мурзиков дал показания на Вороненкова, а тот, в свою очередь, активно топил Мурзикова. Но прежде они дружили – дружили более десяти лет, и эпизод с домом на Таганке лишь последний из их многолетней совместной практики (по крайней мере, так утверждают причастные). Это не обвинение. Это иллюстрация того, какие нравы царили и царят в этом странном слое людей, примазавшихся к силовым структурам и государственной власти на рубеже XX-XXI веков. Вороненков вроде бы никогда не имел контактов с настоящим криминалом напрямую (если оставить в стороне старые связи его вдовы), а вращался в кругу относительно молодых сотрудников ФСБ и других силовых структур. И все его разработки наркомафии оказывались либо пустышками, либо мистификациями. Но кипучая энергия, склонность к авантюрам, способность производить впечатление и пользоваться плодами знакомств превратили его в мультимиллионера под боком у всех проверяющих органов. Есть данные, что проверки выявляли несоответствия в его биографии и документах. Это не позволило ему стать штатным сотрудником ФСКН, но он попал в категорию так называемых штатных негласных сотрудников. Их нет в расписании, но им, например, присваиваются воинские звания. И эта категория настолько расплывчата, что вести пристальный персональный контроль хотя бы на предмет психологических особенностей никто даже не пытается. Практически любой из обиженных Вороненковым за долгие года авантюр и мошенничества вполне мог придумать нехитрую схему с неудачником на острие атаки. Есть, правда, важная деталь: этого хлопчика надо было найти и иметь возможность на него повлиять. Хотя, по большому счету, повлиять на него можно было и без эксклюзивных данных украинской прокуратуры или СБУ – он повелся бы и на фальшивку. Больше слушал бы обещания «все замять», чем рассматривал бы документы. В то же время СБУ как раз из тех самых спецслужб-неудочек, которые склонны долго разрабатывать странные многоходовые операции, каждый ход в которых висит на волоске и зависит от множества внешних факторов. Успешные террористические акты против полевых командиров на Донбассе осуществляют совсем другие люди, нежели киевская контрразведка. Зато эти способны изобрети какую-нибудь операцию «Лох», искренне надеясь на ее успех. При таких обстоятельствах сравнивать Вороненкова и, к примеру, Александра Литвиненко можно только метафизически, что некие экзальтированные дамы и делают – одного, мол, поля ягоды. Так-то оно так, но социальные характеристики того специфического человеческого материала, к которому их можно отнести, важны для внутрироссийских тем. Для того, что можно было бы назвать санацией (не слишком популярный сейчас, но очень верный польский термин) этого круга. К самому убийству Вороненкова это имеет мало отношения. Куда более важен сам характер его организации, начисто исключающий профессионализм планирования, но буквально кричащий о 90-х годах, в которых до сих пор живет Украина. Тут уж что СБУ, что обычный бандитизм (пусть даже и «высшего порядка» - с миллионными прибылями) – способ мышления одинаков. А способ мышления порождает тактику. Именно такую – топорную, с элементами идиотизма. Евгений Крутиков