Акакий Акакиевич Террорист

По следам пятничной стрельбы в Мюнхене, когда в торговом центре 18-летний гражданин ФРГ иранского происхождения убил 9 человек и погиб сам, полиция поспешила объявить, что это не является терактом. И что за этим не стоит пресловутый ИГИЛ (запрещен в РФ). Это, мол, просто массовое убийство без политических мотивов. Этот молодой человек, оказывается, длительное время страдал от депрессии и наблюдался у врача. Ну вот и психанул. А что тогда такое теракт и где грань между ним и «просто массовым убийством»? Неделей ранее 17-летний афганский беженец в той же Баварии набросился на пассажиров с ножом и топором, ранив несколько человек. В этом случае ИГИЛ поспешил заявить и о своей причастности к происшествию. Но было ли это терактом? В российском УК под терактом понимаются те или иные деяния (взрыв, поджог или иные действия), «устрашающие население и создающие опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба...в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями». Однако мы все чаще сталкиваемся с ситуациями, когда заведомые террористы вообще никаких требований не выдвигают. Работают ли их действия при этом на устрашение? Разумеется. Но вот 31-летний выходец из Туниса, передавивший 84 человека на набережной в Ницце, вроде признан террористом, у него даже нашлись предполагаемые сообщники. Хотя ранее его посчитали психопатом-одиночкой. Но он тоже был в депрессии и ничего не требовал от властей. Получается, все его отличие от мюнхенского стрелка в количестве жертв и в том, что оный французский Бухлель больше «подходит» под общепринятое определение террориста-исламиста? С другой стороны, он отнюдь не проявлял повышенной религиозности и вообще ходил в шортах, что для закоренелого исламиста совершенно не характерно. Сложности в формальном определении терроризма – это вовсе не абстракция для игры ума. Она отражает и сложность своевременного выявления террористов и, соответственно, предотвращения их деяний. Современный терроризм все более мимикрирует. Он ничего вроде бы не требует открыто уже, но явно продиктован ненавистью к определенным категориям людей: Бухлель, видимо, намеревался давить французов как нацию, но передавил много братьев по вере - мусульман. Мюнхенский стрелок кричал, стреляя в детей, что он немец и ненавидит турок. Афганский подросток резал всех без внятных политических лозунгов, причем больше всех досталось китайским туристам. Террористы все меньше обнаруживают себя заранее в социальных сетях подозрительными постами. Лишь постфактум полиция привязывает те или иные публикации к их якобы мотивации. Так, у мюнхенского убийцы дома нашли книгу под названием «Почему дети убивают». Убийственные действия выросших детей могут быть спровоцированы совершенно разными событиями: праздником взятия Бастилии, личной депрессией, перенасыщением исламистской пропагандой и т.д. Они могут сильно различаться по своему криминальному «бэкграунду» - от полностью нулевого, как в случае мюнхенского стрелка, до пестрого набора мелких правонарушений, как у Бухлеля. Самое главное – нет единого алгоритма действий и их приготовления, нет единого стандарта поведения и внешних «подозрительных» проявлений. Террористами становятся тихие и незаметные «серые мышки», этакие акакии акакиевичи. В том числе со вполне рутинной биографией и спокойной жизнью. То есть закрадывается подозрение, что в современном стремительном и полном стрессов мире террористом или, на «худой конец», массовым убийцей может стать чуть ли не каждый. Оглянитесь вокруг, как говорится.