Пентагон продемонстрировал здравый подход в ситуации с MQ-9 в Черном море
Пентагон резко снизил накал страстей вокруг упавшего в Черное море беспилотника. Его шеф Ллойд Остин лично позвонил Сергею Шойгу, назвал Россию великой державой и подчеркнул важность контактов с ней. Такое легко можно было представить десять лет назад, но для нынешней политики США это нечто невообразимое. Чем Остин отличается от тех американцев, которые засели в Госдепе и Белом доме?
После крушения американского беспилотника MQ-9 в Черном море было много вопросов о том, как это произошло чисто технически и можно ли теперь достать дрон со дна со всеми его секретами (в США заявляют, что всю «чувствительную информацию» постарались удалить дистанционно). Однако поведение конфликтующих сторон – российской и американской – можно было, как тогда казалось, предугадать со стопроцентной вероятностью.
Американцы будут обвинять Россию в намеренном ударе, в эскалации конфликта и в том, что ее действия несут угрозу для «демократических стран». Предъявлением каких-либо доказательств они себя при этом утруждать не станут, а акцент будет сделан на том, что инцидент произошел в нейтральных водах. «Ястребы» потребуют какого-нибудь «решительного ответа» – и его оформят, с одной стороны, в виде каких-нибудь новых санкций, с другой стороны, внеся в ООН очередную антироссийскую резолюцию.
Со своей стороны, россияне будут отрицать обвинения, одновременно указывая на провокационное поведение американцев. Но по нашу сторону границы всем будет понятно, что никаких «нейтральных вод» в районе Крыма в условиях СВО быть не может. США помогают ВСУ и деньгами, и оружием, и разведданными, а на весну-лето у них запланировано «контрнаступление», и скорее всего – в направлении Крыма.
Поэтому у его берегов БПЛА США не мирный наблюдатель, а участник военного конфликта. И с учетом всего того, что было между нами и американцами за последний год, нам не особенно интересно, на какие полеты они имеют право в тысячах километров от своих границ, если приблизились к нашим.
Никита Хрущев тоже имел право разместить ядерные ракеты на Кубе, поскольку конвенция о ядерном нераспространении появилась только в конце 1960-х годов. Но американцы сказали: убирайте. Мол, это такая угроза для безопасности нашего государства, что мы готовы начать ядерную войну, лишь бы ее не было.
Стоит заметить, что это было предсказуемой реакцией. А в итоге человечество дважды за две недели оказалось в одном шаге от ядерной войны, что изменило последующий формат советско-американского взаимодействия. Тогда появился и существует до сих пор канал спецсвязи, единственная задача которого – недопущение прямого военного столкновения между двумя ядерными державами.
Этот канал неоднократно использовали в ходе активной фазы боевых действий в Сирии. Был ли он задействован на сей раз, доподлинно не известно, но по сути он и не понадобился, поскольку шеф Пентагона Ллойд Остин поступил удивительным для члена администрации Джо Байдена образом.
Когда европейское командование ВВС США уже успело обвинить российских пилотов в уничтожении беспилотника, «авантюризме» и «некомпетентности», министр обороны США инициировал телефонный разговор со своим российским коллегой Сергеем Шойгу. После этого американская сторона дала понять, что допускает «непреднамеренный характер» аварии БПЛА. А лично Остин хотя и подчеркнул, что «США продолжат полеты в международном воздушном пространстве» (мол, доводы и угрозы русских не подействовали), вдруг заявил, что
великим державам важно быть образцами прозрачности и поддержания связей.
А где же бездоказательные обвинения, где демонизация России, где обещания неминуемой кары, призывы к изоляции и просьбы увеличить бюджет ради «отпора агрессору»? Где та самая эскалация, которую многие посчитали неизбежной? От действующей американской власти не ожидали такой реакции, какую продемонстрировал Остин.
Дело в том, что о дальнейшей политике на наш счет и на счет Украины разные мнение есть не только в Америке в целом, но и в правящей партии и даже в правительстве. Остин, в отличие от шефа дипломатии Энтони Блинкена, отнюдь не «ястреб» и даже к Демократической партии не принадлежит (и трудно отделаться от мысли, что в демократическое правительство его взяли за цвет кожи). Остин – военный. А это для американской элиты почти всегда особая история.
С военными традиционно связывают преступления, совершаемые Соединенными Штатами в отношении других стран. Однако военные исполняют приказы политиков. И именно политики принимают решение о войне или интервенции.
При этом в США военных постарались отдалить от политики. Чтобы претендовать на высокую госдолжность, офицер должен находиться в отставке как минимум семь лет даже в том случае, если речь идет о посте министра обороны. С тех пор, как Пентагон как единое военное министерство был создан, было сделано только три исключения, и последнее – как раз для Остина. Пройдя кампании в Ираке и Афганистане, он ушел в отставку только в 2016-м.
До Остина Конгресс (а исключения утверждает он) согласовал также назначение министрами отставного генерала Остина «Бешеного пса» Мэттиса при президенте Трампе и отставного генерала Джорджа Маршалла при президенте Трумэне.
Этот тот самый Маршалл, который придумал для послевоенной Европы план восстановления, когда был назначен госсекретарем. Перейдя впоследствии в Пентагон, он на новой должности не задержался. Печально известный сенатор-алкоголик Джозеф Маккарти затравил генерала обвинениями в том, что он «слишком мягок» с СССР и тем самым потворствует коммунизму. В реальности Маккарти просто старался не допустить того, чтобы конфликт с Москвой перерос в третью мировую войну.
За это ему, конечно, спасибо. Возможно, у Остина похожие намерения.
Конечно, история США знает и других влиятельных генералов – таких, которые буквально жаждали помериться силой с Россией. Таким, например, был Джордж Паттон – русофоб, расист и антисемит, но в то же время самый талантливый американский генерал, с точки зрения немецкого командования. По собственному признанию, после победы над нацистами во Франции он хотел бы повернуть танки на Москву.
Другой знаковый пример – Кертис Лемей, некогда командовавший ВВС США. Если бы его лоббистские усилия в дни Карибского кризиса увенчались успехом, президент Джон Кеннеди нанес бы по Кубе «упреждающий ядерный удар». Будучи припадочным антикоммунистом, генерал считал важным начать войну против СССР, пока у США сохранялись шансы ее выиграть.
Кстати, расхожая цитата о необходимости «вбомбить Вьетнам в каменный век» принадлежит как раз Лемею.
Но надо понимать, что и Паттону, и Лемею большой военный конфликт между США и СССР казался чем-то неизбежным. И у них были основания считать Москву смертельным врагом Вашингтона. А у вполне себе гражданских лиц в администрации Байдена оснований нет, но они ведут себя так, как будто их навалом.
Судя по всему, Остин в такую игру играть не хочет. В его, профессионального военного картине мира Украина и безопасность США – это отстоящие друг от друга кейсы. С определенного ракурса участие в судьбе Украины безопасности США только вредит.
Сейчас как будто обретает второе дыхание другой удивительный случай, который имел место в Вашингтоне во время визита туда президента Украины Владимира Зеленского. У республиканских политиков насчет этого визита были разные мнения, но госслужащие-демократы были единодушны: аплодировать, помогать, вооружать. И только одно ведомство выступило не в унисон – тот самый Пентагон.
Помощник Остина Селеста Уолландер на слушаниях в одном из комитетов Конгресса заявила, что Киев не должен жить задарма, а должен учиться распределять свои расходы на оборону и оплачивать то оружие, которое ему поставляет Запад.
И тот же Пентагон чуть позднее до последнего отбивался от того, чтобы отправить на Украину танки Abrams, мотивируя тем, что стоят они дорого и в нынешних реалиях ВСУ вряд ли помогут. Скорее, обременят.
А теперь Остин говорит о важности поддерживать связи с Россией, называя ее «великой державой». Блинкен скорее утопится в Потомаке, чем скажет что-то подобное. Что же касается Байдена, он иногда вообще не понимает, что говорит.
Очевидно, Остин не воспринимает Россию как угрозу США – в контексте своего собственного понимания угроз, присущего профессиональным военным. Но он наверняка считает угрозой возможность прямого военного столкновения с Россией, спровоцированного прожектами политиков.
Потому, наверное, не нужно удивляться тому, что шеф Пентагона волевым решением сузил пространство для спекуляций, чтобы какие-нибудь горлопаны из Госдепа и Конгресса не довели дело до беды. Военные лучше всех разбираются в войнах. И больше всех заинтересованы в том, чтоб заведомо ненужных и бесперспективных в плане победы войн не было. В случае полномасштабной войны между Россией и США, чья-либо победа действительно не предусмотрена.