30 лет назад, в январе 1993 года, суд прекратил дело против лидера ГДР Эриха Хонеккера, который вошел в историю как инициатор возведения Берлинской стены и введения в стране жесткой цензуры. Хонеккера обвиняли в политических репрессиях, многочисленных расправах над теми, кто пытался бежать из коммунистической ГДР в капиталистическую ФРГ. Однако бывший глава государства, несмотря на тяжесть обвинений, добился прекращения дела и избежал казалось бы неминуемой смерти в тюрьме. Как разбились мечты Хонеккера о коммунистической ГДР и почему Германия все же отпустила опального политика на свободу — в материале «Ленты.ру».

В январе 1993 года пожилой мужчина вышел из берлинской тюрьмы Моабит. Бывший руководитель ГДР Эрих Хонеккер пережил не только строительство и падение Берлинской стены, но и саму Восточную Германию, которая исчезла с политической карты мира в 1990 году. Во второй раз за свою жизнь оказавшись в моабитской тюрьме, политик сразу же начал вести дневник.

Политика обвиняли в санкционировании массового убийства людей, которые пытались пересечь границу ФРГ и ГДР. Бывший лидер Восточной Германии своей вины не признал. Несмотря на тяжесть предъявляемых обвинений, Хонеккер провел в заключении всего 169 дней. Суд неожиданно принял ходатайство о защите достоинства бывшего лидера и прекратил дело.

Верный коммунист

Хонеккер родился в 1912 году в многодетной семье в Нойнкирхене, городе на юго-востоке Германии. Он рос в семье шахтера и уже в десятилетнем возрасте вступил в детскую коммунистическую группу, а в 17 лет стал членом Коммунистической партии Германии (КПГ). Верный коммунист даже проходил обучение в Международной ленинской школе в Москве, после чего работал в интернациональной бригаде на строительстве Магнитогорского металлургического комбината.

С приходом к власти национал-социалистов в 1933 году коммунисты стали испытывать сильное давление, их политическая деятельность во многом ушла в подполье. В 1935 году гестапо арестовало Хонеккера за идеологическую приверженность коммунизму, его поместили до суда в тюрьму Моабит, а в 1937 году приговорили к десятилетнему заключению в Бранденбургской тюрьме. С окончанием Второй мировой войны он был освобожден раньше срока.

После того как Красная армия освободила Бранденбургскую тюрьму в 1945 году, Хонеккер продолжил свою политическую жизнь уже легально — в госаппарате ГДР. Сначала он был ответственным за работу с молодежью, но вскоре занимал уже действительно важные должности: в 1958 году стал членом Политбюро, затем вошел в состав Национального совета обороны.

Высокое положение позволило Хонеккеру в 1961 году стать одним из организаторов строительства Берлинской стены, которая на 28 лет разделила западную и восточную части Германии. Политик опасался, что отсутствие границ станет благоприятной почвой для работы резидентуры ЦРУ в Западном Берлине. Кроме того, компании из ФРГ часто переманивали из ГДР квалифицированных специалистов, которым предоставляли образование бесплатно. Таких недобросовестных предпринимателей власти ГДР называли «торговцы людьми».

Стена как символ железного занавеса впоследствии стала политическим бичом Хонеккера.

Эпоха застоя

Несмотря на все попытки Хонеккера изолировать восточных немцев, предоставив им социальное обеспечение и коммунистическую идеологию, возвещающую светлое будущее, контакты между жителями ГДР и ФРГ не прекращались.

Восточные и западные немцы совершали взаимные визиты: в 1977 году более 8 миллионов граждан ФРГ посетили восточную часть Германии, однако после этого количество таких визитов сократилось — во многом из-за того, что ГДР потребовала от западных немцев тратить больше в Восточной Германии. В обратном направлении больше всего путешествовали пенсионеры: так, в 1984 году более полутора миллионов пожилых людей из ГДР посетили ФРГ. В том же году из Западной Германии в ГДР позвонили более 25 миллионов раз — это при том, что население ГДР на тот момент составляло всего 16,9 миллиона человек.

Общение с соседями дало восточным немцам понимание, что уровень их жизни намного ниже западногерманского. Когда родственники из двух частей Германии собирались вместе и сравнивали такие вещи, как оплачиваемый отпуск, больничный, пособия на детей и пенсии, оказывалось, что западные немцы живут более благополучно.

Знаковым явлением было наличие в ГДР интершопов, в которых продавалось большинство потребительских товаров только за марки ФРГ. Восточные немцы могли сделать покупки в интершопах только в том случае, если у них были зажиточные родственники на Западе, которые могли подарить валюту.

Покинувшие ГДР по-разному объясняли свое решение. По данным опроса за 1984 год, 71 процент уехавших жаловались на отсутствие свободы слова, многие испытывали политическое давление (66 процентов респондентов). Восточные немцы также были недовольны ограничением путешествий, низким уровнем жизни и плохими перспективами на будущее. Так, в 1984 году почти 41 тысяча граждан ГДР переехала в ФРГ.

Неуверенность в будущем во многом перекликалась с той экономической ситуацией, которая сложилась в ГДР в конце 1970-х годов. Тогда Восточная Германия вступила в эпоху застоя, что было прежде всего связано с ростом цен на сырье и энергоносители. При этом важно отметить, что СССР из-за серьезных хозяйственных трудностей уже не мог поставлять необходимое сырье Восточной Германии по «братским» ценам.

Помимо этого, ГДР столкнулась с угрозой валютной катастрофы из-за необходимости выплачивать внешние кредиты — именно поэтому Хонеккер решил наращивать торговлю с ФРГ. К 1980-м годам торговый оборот стран достиг уровня в 15 миллиардов марок, однако такое сотрудничество привело к отрицательному сальдо, что впоследствии вылилось в рост внешней задолженности Восточной Германии.

Восточная Германия прибегла к крупным займам из-за дефицита госбюджета, невыполнения государственных планов и инвестиционной политики, что привело к серьезным диспропорциям в хозяйстве. К 1989 году ГДР должна была выплатить не менее 50 миллиардов западногерманских марок. Для сравнения, в 1971 году внешняя задолженность Восточной Германии составляла два миллиарда марок, а в 1981 году — уже 10 миллиардов марок.

Эти процессы способствовали невиданному разрыву социально-экономического уровня в обоих германских государствах. На этом фоне Хонеккер пытался сформировать идентичность восточных немцев, называя их «социалистической немецкой нацией». Тем не менее представители власти прекрасно осознавали низкую лояльность населения.

В это время церковь успешно перехватила роль лидера мнений в тех вопросах, которым СЕПГ уделяла недостаточно внимания. Неудовлетворенность ограничением выезда, цензурой СМИ и охраной окружающей среды обсуждались в церкви более отчетливо, чем в Политбюро. Христиане Восточной Германии молились о реформах: в частности, пасторы церкви Святого Николая в Лейпциге не желали революции, но хотели, чтобы их страна стала свободнее, экологичнее и демократичнее. Кроме того, церкви стали оплотом пацифистского движения в республике. Верующие выступали за разоружение, мотивированное христианством и силой ненасилия.

«Мы — народ»

Протесты захлестнули республику незадолго до 40-летия ГДР, которое пришлось на 7 октября 1989 года. На празднестве присутствовал генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев. Для многих восточных немцев его курс перестройки с ослаблением цензуры и плюрализмом политической жизни был необходимым ориентиром, однако Хонеккер выступал решительно против подобных изменений.

Понимание необходимости реформ присутствовало на всех уровнях. «Если в своем стиле руководства, воспитании и пропаганды мы не учтем и не признаем, что граждане ГДР (и не только молодые!) сегодня имеют совершенно другие менталитет и сознание, отличающиеся от тех, что были 10-20 лет назад, то наши речи, призывы, политическая информация в СМИ ни в коей мере не смогут достичь желаемого эффекта», — писал руководитель Центрального института исследования молодежи (ЦИИМ) Вальтер Фридрих.

Понедельничные демонстрации начались в Лейпциге, где люди выходили на улицы с лозунгами «Мы — народ», требуя у власти открытия границ и демократизации по типу перестройки. Немаловажно, что протест предваряли проповеди лютеранских пасторов и католических священников, которые также были недовольны сложившейся ситуацией в стране.

Однако не только протесты способствовали смене власти и распаду республики. По словам политика, с 1987 года первые лица СССР требовали от правительства ГДР положить конец двойной государственности Германии.

Спустя две недели после отставки Хонеккера Горбачев отмечал, что в последнее время бывший генсек стал «как бы слепым». По мнению советского политика, если бы в 1985-1986 годах руководитель ГДР по собственной инициативе пошел на необходимые перемены, он остался бы у власти.

Хонеккер ушел со всех должностей 17 октября 1989 года «по состоянию здоровья». Согласно правилам, он проголосовал за собственную отставку, после чего против него завели уголовное дело: Хонеккеру выдвинули несколько обвинений, среди которых были госизмена и злоупотребление властью, хищение социалистической собственности и коррупция.

Прощальный «Интернационал»

После предъявленных обвинений Хонеккера поместили под домашний арест, однако спустя месяц его отменили: у политика обнаружили рак в начальной стадии. При этом он просто не смог вернуться домой, ведь его особняк конфисковали, пока он был в больнице на обследовании. Хонеккер поступил неожиданным образом: поручил своему адвокату обратиться за помощью к Евангелической церкви. Политика вызвался приютить пастор Уве Хольмер.

По просьбе церковного руководства Хольмер предоставил убежище семье Хонеккеров на два с половиной месяца в своем пасторате в Лобетале. Несмотря на широкую критику со стороны общественности и церкви, Хольмер решил принять политика, чье правление запомнилось многим отсутствием свободы слова и жесткой цензурой.

«Мы не должны начинать новую эру в нашей стране с ненависти и раздоров, потому что это еще больше затруднит совместную жизнь, а также потому, что центральным христианским посланием является прощение и примирение», — так объяснил пастор свой поступок.

Вскоре после пасторского приюта военные Западной группы советских войск помогли бывшему генсеку и его жене переехать в советский военный госпиталь в Белице. Именно там врачи диагностировали у Хонеккера злокачественную опухоль печени. Уже после воссоединения Германии в 1990 году прокуроры выдали новый ордер на арест политика — его обвинили в том, что он отдавал приказы о применении огнестрельного оружия на внутренней немецкой границе в 1961 и 1974 годах.

Тем не менее арестовать Хонеккера не могли, поскольку бывший генсек был под защитой советских властей в Белице. В марте 1991 года Хонеккеров доставили из Германии в Москву на военном самолете, опять же не без помощи первых лиц СССР. Спустя восемь месяцев Хонеккерам дали убежище в чилийском посольстве в Москве, КНДР и Сирия тоже были готовы приютить семейство. Дело в том, что Восточная Германия позволила остаться многим чилийцам после военного путча 1973 года, кроме того, дочь Хонеккеров Соня вышла замуж за чилийца.

Однако чилийские власти отказали политику, поскольку он не мог въехать в республику без действующего немецкого паспорта. Уже летом 1992 года Хонеккера выдворили из чилийского посольства в Германию, где его арестовали и поместили в больницу тюрьмы Моабит, в которой он однажды уже отбывал срок в 1935 году.

В течение 1992 года Хонеккеру выдвинули еще несколько обвинений, в том числе в убийстве 68 человек, попытавшихся миновать заградительные сооружения на границе с ФРГ. В частности, в обвинительном заключении утверждалось, что Хонеккер и его коллеги пользовались неограниченным влиянием при определении того, как будет укреплена граница их государства. Они отвечали за все решения — от подбора солдат до размещения огневых точек и мин, которые обеспечивали контроль границы. Поэтому в заключительном обвинении сказано, что именно Хонеккер, а не пограничники должен считаться ключевой фигурой во всем произошедшем.

В ответ на это политик произнес разгромную речь в суде, в которой выставил себя и своих коллег жертвами жестокого поворота исторической судьбы. По его словам, не «преступные» личности, такие как он и его товарищи, несут ответственность за возведение стены в Берлине и гибель людей на границе. Корни этой трагедии, заявил Хонеккер, кроются в национал-социализме, который утвердился в Германии в 1933 году и завершился образованием двух враждующих немецких государств после Второй мировой войны, а также «истерией холодной войны».

Впоследствии бывший руководитель республики подал жалобу о нарушении его права на человеческое достоинство, а уже в январе 1993 года суд прекратил дело и отозвал ордер на арест, сославшись на ухудшающееся состояние здоровья политика (по оценкам врачей, ему оставалось жить не более двух лет).

Жертвы восточногерманского режима, многие немецкие политические деятели и правозащитники не могли не ответить протестом на подобное решение суда в отношении Хонеккера. Один из высокопоставленных прокуроров Берлина Дитер Нойманн назвал такое решение «вопиющим абсурдом». По его словам, суд не проверил состояние здоровья Хонеккера должным образом и должен был проконсультироваться с медицинскими экспертами, прежде чем выносить решение о его освобождении.

Несмотря на протесты и обвинения в манипуляциях медицинскими заключениями, политик смог покинуть Восточную Германию. Чилийские коммунисты все же приняли Хонеккера, он прилетел в Чили, чтобы воссоединиться со своей супругой и дочерью, но уже в мае 1994 года бывший руководитель ГДР скончался от рака печени. Компартия Чили проводила бывшего лидера ГДР в последний путь на центральном кладбище под «Интернационал».

До конца своих дней Хонеккер оставался убежденным последователем социалистической идеологии — именно это не устраивало многих жителей ГДР, судивших о происходящем с оглядкой на опыт Западной Европы и перестройки в СССР. Несмотря на падение Берлинской стены и исчезновение Восточной Германии с карты мира, Хонеккер остался верен взглядам, которые воспринял еще в детстве. На вопрос о будущем идеологии, которой он посвятил жизнь, бывший глава ГДР ответил: «Социализм не только не умер, он является единственной альтернативой будущего».